Игрок DC: Крутой легавый

+ 300 к отношениям с Рене Монтойя.

Не хило она выпила. Хотя это уже назревало.

– Я не хочу терять наши отношения. Лучше пусть ты не будешь об этом знать.

– Рене, я и сам не подарок, или ты еще этого не поняла за то время, что мы знакомы. А еще я бабник, что многим женщинам не нравится, у меня суицидальные наклонности, если послушать некоторых специалистов. Кроме этого я не знаю, куда меня занесет в этом мире. Мой характер оставляет желать лучшего. Я последний человек в мире, который будет кого-то осуждать. Поверь! Я даже Джокера и наших “фриков” не виню в том какие они, и что делают. Они меня скорее бесят, да и то не все. Поэтому, если ты считаешь, что те слова или событие, которое тебя так сильно беспокоит, может повредить нашим отношениям или как-то их испортить, то выбрось это из головы. Можешь даже не рассказывать мне ничего сейчас. Но рано или поздно ты поймешь, что я прав. И готов буду тебя выслушать в любой момент. Просто знай это.

Вы повысили уровень навыка “Нарутотерапия”

+ 100 к отношениям с Рене Монтойя.

Щелчок двери и я уже заваливаюсь на спину, рядом со мной на корточках сидит Монтойя с полупустой бутылкой вискаря. А рядом еще валяется несколько закрытых и полу выпитых бутылок пива и чего-то еще.

Да она алкаш похлеще меня! Мне завидно!

Я заполз к ней закрыв за собой дверь и теперь уже сидели мы вдвоем в позе лотоса. Она прислонилась ко мне рядом с дверью. Я же вновь спиной к двери только теперь, с другой стороны.

Сидим, молчим, я жду, она собирается с мыслями. Где-то на пятой минуте терпеливого молчания я не выдержал и.… тоже взял бутылку с пивом и начал пить. На десятой минуте Рене уже прислонилась к моему плечу и положила голову на меня. Но молчала...

На двадцатой минуте она все же заговорила:

– Мне... я поступила в полицию после смерти мужа. Вышла за него замуж, когда мне было двадцать… Только академию закончила. Он был офицером полиции. Всегда равнялся на Гордона, и мечтал о том, чтобы Готэм превратился из той помойки, которой он являлся, в по-настоящему прекрасный город, где маленький ребенок мог бы выйти на улицу, не боясь того, что его могут избить ни за что. Чтобы вкладчики в банках не волновались за свои деньги. Он хотел, чтобы страх перестал править этим городом. Он был...шмыг... прекрасным человеком, идеалистом, даже фантазером, но, наверное, я его за это и полюбила. И не жалею об этом. Но наше семейное счастье продолжалось не долго. Закончилось все чуть больше чем через три года. Его убили на одном из вызовов. Пьяная драка... нож... и один единственный труп.

Она отхлебнула еще из бутылки и полностью уже ее допила.

– ... Дальше шел месяц моей... смерти, если так, можно сказать. Я безумно его любила, что бы ты потом не подумал обо мне после моего рассказа. – кажется я начинаю понимать, что это связано как-то с ее личными взаимоотношениями с женщинами. – За тот месяц после похорон я поняла, что у Гарри была прекрасная мечта, но он не успел ее завершить. И я так же не смогла смириться с тем, что тот подонок, что его убил, сумел скрыться с места преступления. Полиция не могла найти его больше полугода. После этого у меня сдали нервы, и я решила сама его найти. Но моих сил как гражданской не хватало для этого. Поэтому я поступила в академию полиции. Выпустившись, я имела прекрасную характеристику и возможность вступить в ряды полиции в любом месте и городе страны. Но выбрала именно Готэм. Два года усилий, и они увенчались успехом. Я посадила ту мразь, что убила Гарри. Но после этого я не могла уже вернуться к нормальной жизни. Личная жизнь не складывалась. Я не могла думать о доме, лишь работа. Я за те два года увидела, что Готэм это действительно помойная яма, что с каждым годом становится все хуже и хуже. Но чувство долга перед мужем и людьми не дало мне уйти. Я продолжила служить в полиции.

Она принялась уже за новую бутылку, но уже с пивом. Хоть бы она сумела мне все рассказать и не вырубится. Как только в нее все это влезает?

– Но это не все. – сказал уже я, подталкивая ее сути дела.

– Да. – кивнула она и еще больше погрустнела. – Я тоже изменилась. Что-то поменялось во мне. Не знаю даже из-за чего конкретно, может, из-за смерти мужа или же это было во мне давно, но я стала в некотором роде другой. Не такой, как все... – судя по моторике рук и прикушенным губам сильно волнуется, нервничает. – ... я стала ощущать, что мне не нравятся мужчины в сексуальном плане вообще, а вот женщины... Сначала это была легкая симпатия, затем эротические сны и фантазии. А затем на одной из пьяных вечеринок старой подруги меня “подцепила” одна знакомая этой подруги. Дарья, ее зовут так. Сейчас мы в отношениях, вернее были. Эта дура сообщила все моим родителям. Я скрывала это, но... В общем, я немного забежала вперед, хотя не сильно. После той ночи, что у нас была, я окончательно осознала, что я лесбиянка. Еще несколько встреч и я начала в нее влюбляться. Это было все сумбурно и быстро. Я даже не поняла, как мы начали встречаться. Для меня она и вправду стала родным человеком. О моей ориентации и наших отношениях было известно узкому кругу людей, включая моего младшего брата. Но родители об этом не знали. Пока им сегодня с утра не позвонила Дарья и не рассказала. Она была пьяна и ее уже давно беспокоил тот факт, что я скрывала все это от них, то, что мы не связывали перед общественностью себя официально. При этом она позвонила не только им, но и в участок. Сначала, она думала, что я вновь пропадаю на работе. Из-за алкоголя она тупо забыла, что я в командировке в Лос-Анджелесе... И теперь обо всем знают и на работе, и в моей семье. Хотя... после звонка матери ее криков матов и.… отречения от меня, у меня теперь даже семьи нет. Я теперь изгой! – и швырнула бутылку в зеркало.

– Нервы не самый лучший показатель. – Сказал я и допил свою бутылку – Я думал, что ты хочешь рассказать мне нечто ужасающее. Но я просто услышал каминг-аут своей напарницы. Твоя ориентация — это не преступление против безопасности общественности. Да, ты меня удивила этим. Но я нисколько не стал тебя ненавидеть или презирать. Ты Рене Монтойя. Да, мне конечно жалко, что такая женщина теперь “играет в другой команде” и для меня не достижима. Но это не изменит мое мнение о тебе в худшую сторону. Участок? Тебя не выгонят с работы из-за этого. Люди, что скажут? Не волнуйся об этом. Люди вечно что-то говорят. Если они тебя будут ненавидеть или оскорблять из-за того, что ты лесби, то плюй на них. Они никто тебе! Всегда найдутся люди, что тебя поддержат. Такие к примеру, как я… Родители? Они сами нагрешили не хуже тебя. Если верить твоим рассказам о том, какие вы католики верующие, то отречение от своей крови — это грех. Я не верующий. Но никогда бы такого не сделал со своим ребенком. Пусть даже я бы кричал на него, но никогда бы не отрекался. Дарья, если вы расстались, то тебе думаю нужно сделать небольшую паузу в отношениях с ней. Разобраться в себе, в ней и вообще в ваших отношениях. И в вопросе, почему она сделала то, что сделала? Я не вправе тебе указывать просто сказал, что думал. Да, я мужчина, да, я бабник. Но никогда бы не стал тебя судить за твою ориентацию. Разве что мог бы подколоть и все. Для меня женщины не приз какой-то, или скот чтобы держать их в загоне. Я такого понять не могу и не принимаю. Поэтому не волнуйся. – И приобнял ее за плечи рукой – Запомни, я может многого не понимаю в тебе или в ситуации, но рад буду хоть как-то помочь.

Вы повысили уровень навыка “Нарутотерапия”

+ 100 к отношениям с Рене Монтойя.

Она вновь заплакала и уткнулась мне в грудь лицом. Это был крик души. Но я продолжил ее утешать. Ведь ей была нужна поддержка.

Дальше, минут буквально через пять, она отрубилась. Из-за нервов, или же из-за алкоголя, а может и то и другое. В общем, отнес я ее на кровать, протер влажной салфеткой лицо, и принес тазик... который буквально через минуту понадобился по назначению.

Походу у нее это состояние надолго.

– Рене! – влетел я в номер. – У меня прекрасные новости!

Моя напарница чуть не подавилась завтраком.

– Кха-кха! Не пугай так. – Скривилась она. – Что там за новости?

– По нашему делу. Люц все же смог выудить для нас информацию по той группе, что нам нужна.

– И что он узнал?

– Пару дней назад. В Лос-Анджелес завезли тайно несколько разных контейнеров, что были набитыми боезапасом. Тем же что расстреляли конвои. Кроме того, их много. И это значит, что они планируют провернуть в городе крупную операцию. Они здесь еще не закончили. Поэтому у нас есть возможность взять их на горячем. Хотя чую дело будет особо опасным.

– Но знать бы что им еще нужно.

– И я знаю! – улыбнулся и протянул ей лист с докладом.

– Хм. Надо же, то есть здесь под замком содержится бывший наемник, что возможно с ними как-то связан? Его не раскололи? Есть же специальные препараты и тому прочая...

– В этом то и дело. Ничто не помогло. Он не немой, но говорить не хочет, только улыбается. И поэтому нападения еще не было. Ребята готовятся тщательно к этому штурму тюрьмы. Конвоировать его не будут. Поэтому с вероятностью на 99% они пойдут на штурм тюрьмы.

– Безумие. – Рене была ошарашена предстоящими событиями. – Это какое-то безумие с их стороны!

– Но, тем не менее, у нас есть возможность их если не поймать, то отправить на тот свет большинство из них. С нами будет спецназ. Поэтому шансы есть неплохие.

– Замечааательно... наверное. В общем что-то запуталась.

– Бывает. После того как возьмем “языков” из этих “спецов”, то сможем понять по какой причине они уничтожили китайцев и как те связаны с нашими погибшими коллегами.

– А затем сможем узнать кто сливает информацию на сторону из управления?

– Да, мы сможем понять кто крот! – Кивнул я и присел с ней рядом. Завтракать.

За прошедшую неделю, с момента как мы с ней поговорили по душам и выпили, мы выяснили, что у местных копов есть крот, что сливает информацию и покрывает контрабандистов. И я даже догадываюсь, что это “товарищ” Малкольм. Тот, кто стал причиной несчастий Хлои Декер. И тот, кто недавно вновь вернулся “к жизни”.

Поэтому мы искали улики и доказательства все это время, ну и разумеется результаты поиска Люцифера.