Игрок

Она права, определенно не могу. И тогда отправлю эти деньги родителям.

– Хорошо, я в деле.

С криком, который мог повредить барабанные перепонки, она бросается мне в объятия. Завтра я буду разносить напитки и еду Гевину и его богатым, высокомерным друзьям.

По какой-то причине чутье подсказывало мне, что это не лучшая идея. Мы слишком долго испытывали друг друга, и между нами возникало что-то большее, что я отказывалась признавать.

Скоро будет взрыв. И у меня чувство, что это слишком скоро. И я точно не готова к последствиям.

***

В моей груди разливается боль, когда я иду по автостоянке. В небе палит солнце, отчего бисеринки пота собираются на лбу. Мое тело болит, но хуже всего боль в груди. Кажется, будто я физически чувствую, как избита моя душа. Не знаю, сколько еще выдержу. Сколько прослушиваний пройду, сколько еще раз готова услышать, что я недостаточно хороша.

Всю свою жизнь я хотела быть гимнасткой. Это была моя страсть, которая помогала не сдаваться в трудные времена. А когда ты растешь в бедности, то трудные времена практически всегда. Я знала, что хочу использовать свои умения в жизни, но никогда не хотела соревноваться. Меня не заботили золотые медали или желание доказать, что я лучше других. Я просто хотела выступать. И когда увидела глянцевые фото выступлений La Magie du Cirque, пока стояла возле кассы супермаркета в десятом классе, то влюбилась. Тогда поняла, что делать со своей страстью.

И со времени переезда из дома прошло три года сплошных отказов. Я почти отреклась от веры, что когда-нибудь осуществлю желаемое.

Нажимаю «разблокировать машину» на брелоке и забираюсь в нее. Мне просто хочется сидеть, смотреть в никуда и попытаться разобраться, что я могла сделать лучше в процессе прослушивания. Теряю чувство времени, когда трель телефонного звонка возвращает меня в реальность.

Вытащив телефон из сумочки, я провожу пальцем по экрану и прикладываю устройство к уху.

– Алло?

– Привет, крох, - на линии раздается глубокий, успокаивающий голос отца, который усиливает боль в груди, но я не могу удержаться от улыбки.

– Привет, папочка.

– Как прослушивание? Ты показала им, где раки зимуют?
– конечно, он помнит, что у меня очередное прослушивание. От них с мамой исходит очень большая поддержка. Если бы могли, вероятно, они посещали бы со мной каждое прослушивание, улюлюкая и держа таблички с моим именем в пустом зале.

– Не прошла, - признаюсь ему тихо, разочарование заполняет меня.

– Ах, милая, мне жаль. В следующий раз ты покажешь им всем. Я знаю это. Ты лучшее, что я когда-либо видел.

Смешок вырывается из моего горла.

– Ты мой отец, ты не можешь говорить по-другому.

– Это факт, и не имеет значения отец я тебе или нет, - мне хочется сказать ему, что это не факт, что если бы было так, то я получила бы место в La Magie du Cirque годы назад, но не могу позволить себе разрушить надежды родителей. Думаю, что единственная причина, почему я до сих пор не уволилась, собрала вещи и, поджав хвост, вернулась домой - это их вера в меня. Они пожертвовали многим в жизни, чтобы я делала то, что мне нравится, и не могу вынести мысли, что разочарую их.

– Как в остальном?
– спрашиваю, меняя тему.
– Как у вас с мамой?

– Ну...
– в этот момент мое сердце уходить в пятки, а воздух из кондиционера, обдувающего мое лицо, кажется маленькими иголочками.

– Что происходит?
– давлю я.

– С твоей мамой случился несчастный случай…

– Что?
– кричу, и почти крошу телефон в руке, когда паника накрывает меня.

– Подожди немного, кроха. Она в порядке. С ней все будет хорошо.

– Что произошло? Расскажи мне все, - требую.

– Она попала в автомобильную аварию, - он начинает объяснять, и мой лоб потеет с удвоенной силой.
– Шины на автомобиле были изношены, а у нас не было денег заменить их. По дороге домой она попала в выбоину и проколола одну из шин, отчего машину занесло в дерево. Твоя мама сломала руку, но в остальном в порядке. Она больше злится на проклятый автомобиль, чем на что-то другое, - он смеется, и я знаю, что папа привносит юмор в ситуацию, только чтобы я не слетела с катушек.

– Папуля...
– шепчу сломлено в трубку, наклоняя голову вперед и прижимая лоб к рулю. Я зажмуриваюсь, чтобы не дать слезам пролиться.

– Ох, малышка, - говорит он тихо, зная, что я пытаюсь не расклеиться.
– Все будет хорошо. Обещаю.

– Я еду домой, - хриплю, когда ком встает в моем горле.
– Я нужна вам там. Я не смогу помочь на расстоянии. Я должна быть с вами.

– Ты не едешь, - спорит он непреклонно.
– Ты останешься в Вегасе, где живешь своей мечтой. Со мной и мамой все будет хорошо. Ты не должна взваливать на себя этот груз.

– Как ты можешь так говорить?
– кричу я, резко выпрямляясь.
– Вы не можете позволить себе заменить шины. Сейчас машина раздолбана, у мамы сломана рука, и неизвестно сколько она не сможет работать из-за этого! Я бесполезна для вас здесь. Я нужна вам дома!

– Я могу сказать так, потому что я родитель, - говорит папа, почти выговаривая меня.
– И заботиться о тебе должны мы. А не наоборот. Ты уже и так много сделала для нас. Мы не позволим тебе отказаться от мечты, слышишь меня? Мы так сильно гордимся тобой, кроха. Каждое утро просыпаемся с гордостью только потому, что родили на свет такую любящую, преданную и решительную дочь. И я даже не хочу слышать, что ты от всего откажешься и вернешься. Мы растили тебя не такой.

– Ты учил меня заботиться о своей семье, - спорю.
– Помогать всегда, когда могу. От меня нет никакой помощи, когда я в Вегасе.

– Ох, детка, но ты помогаешь, - шепчет.
– Зная, что ты следуешь своей мечте, мы счастливы. Если это не забота о нас, тогда не знаю, что еще.

Я не могу больше сдерживать слезы, и они льются по щекам.

– Я так сильно скучаю по вам, - хриплю.

– И мы тоже скучаем по тебе. Но ведь мы не в разных мирах, а всего в паре штатов друг от друга.

– В нескольких штатах - это как в разных мирах, когда никто из нас не может приехать друг к другу.

– Ты не должна переживать об этом, - говорит он, хотя в его тоне слышится, что он все понимает.

– Как я должна перестать волноваться, папочка?

– Как я и сказал, мы - родители. Мы во всем разберемся. Просто позаботься о себе. И не влипай в проблемы, юная леди. Может, ты и взрослая, но ты все еще моя дочурка. Я все еще могу снять ремень, - я смеюсь над его тирадой, искренне смеюсь.
– И держись подальше от богатых мальчишек. Я слышал, в Вегасе полно таких. Ты найдешь себе хорошего парня, который позаботится о тебе. Или еще лучше... вообще не ходи на свидания. Так я точно почувствую себя лучше, - я снова хихикаю, несмотря на слезы, что стекают по щекам. Если бы только он узнал о Гевине... Не то чтобы я расскажу своему отцу о Гевине Сенте. У него точно случится сердечный приступ.
– Я люблю тебя, кроха, - добавляет отец нежно.