Игроки зимы

Глубокий по колено снег покрывал ровный и гладкий наст, который проламывался под каждым шагом. Идти было неприятно и тяжело. Оайве думала: «Однажды я уже уходила отсюда по этой тропе или, вернее, я пойду отсюда по этой же тропе в будущем. Странно, сегодня я, возможно, умру, и все же через много столетий, далеко от этого времени я буду жива» Но сейчас не было времени разгадывать загадки.

Добравшись до подножия гор, она оглянулась через плечо и увидела, что вслед за ней сломя голову бежит маленькая девочка. Оайве остановилась и подождала ее.

Девочка вскарабкалась к ней и уверенно посмотрела в ее глаза:

— Ты не вернешься домой. Попрощайся со мной!

Оайве похолодела и не только от леденящей стужи.

— Откуда ты это знаешь?

— Я чувствую это — так, как ты говорила, как будто крошечные ножки бегают под кожей.

У ребенка явно был Дар, далеко выходящий за пределы того, чему обучала ее Оайве. Жрица сглотнула горький комок в горле и улыбнулась маленькой колдунье.

— Прощай! А когда вырастешь, оберегай доверившихся тебе.

— Лучше бы я пошла на Ту Сторону Тумана, как ты, — сказала с тоской девочка.

Оайве удивленно заморгала.

— Ты хочешь пойти в глубь страны?

— Нет. Когда к нам пришла ты, в воздухе появилось темное пятно. Я стояла на утесе и все видела. Это было как открытая дверь в осеннем тумане. Из смешного тумана выпрыгнула ты. Потом дверь закрылась. Да, это было очень смешно!

Маленькая девочка забавно сморщила нос и хихикнула, и потом повернулась и проехала часть склона, как с ледяной горки. Ее светлые волосы цвета бронзы подпрыгивали за спиной как дымное пламя.

«Ее волосы совсем как мои», — внезапно подумала Оайве. Она почувствовала гордость и одновременно огорчение. В этот короткий миг она вдруг поняла все, и это поразило ее, как удар грома.

Солнце уже зашло, и впереди на горе вспыхнул голубой свет. Пещера должна быть там.

Снег был скован льдом, она больше не проваливалась, поэтому быстрее продвигалась вперед. Вход в пещеру — неровную широкую расселину, из которой на снег падал голубой свет, уже нельзя было не заметить. Она казалась пустой, но когда Оайве подошла ближе к горной стене, она увидела мужчину, сидящего на камне у самого входа. Это был Седой.

Пещера позади него была освещена призрачным синим светом, словно составленном из светящихся штрихов и точек, сложенных вместе. Голубыми казались волосы Седого, его кожа, белки его глаз и драгоценные камни на плаще из волчьей шкуры.

— Добро пожаловать, Оайве! — поприветствовал ее Седой.

— Вы стоите ему большого волшебного труда. Вы доставили ему массу неприятностей.

— Вы имеете в виду Нивуса? — Но это не было вопросом.

— Да, Нивуса. И я хочу сказать, что он желает вашей смерти.

— Я знаю.

— Вот эта прелестная пещера предназначена для того, чтобы заманить вас.

— Я это тоже знаю.

— Почему же тогда вы пришли, Оайве? Почему делаете ему одолжение?

— Я потеряла кость, — ответила она. — Теперь и он, и я должны искать ее, не так ли? Возможно, мы будем искать ее вмести, а когда найдем, поборемся за нее.

— Он выиграет сражение.

Седой презрительно взглянул на нее.

— Вы всего-навсего жалкая колдунья! Я ожидал от вас большего! Я думал, вы сможете справиться с волшебником. Но вы лишь глупая маленькая колдунья с Побережья, с горсточкой трюков, которые могут произвести впечатление, самое большее, на деревенских простаков!

Его слова причиняли боль, как удары плети по лицу. Она вздрогнула от их обжигающей силы. С мучительной яростью отчаяния Оайве воскликнула:

— А вы? Кто вы? Его раб, полуживотное, лишенное разума… Вы ходите как человек и носите на боку меч воина, но еще не отважились ни на один геройский удар и не сделали ничего, чем могли бы гордиться! И, несмотря на все ваше бессилие, у вас хватает наглости и нахальства оскорблять меня! И со всей своей неописуемой глупостью вы осмеливаетесь обзывать глупой меня!

Седой издал лающий смех и спрыгнул с камня. Он подошел прямо к ней. Она думала, что он ударит ее, и ее руки были готовы дать сдачи. Вместо этого он схватил ее за плечи.

— Оайве, — прошептал он. — Отлично, Оайве! — Выражение его лица изменилось. Со страстью в голосе он прошептал: — Одолей его!

— Не пытайтесь еще раз устраивать мне испытание! — предупредила она. — Вы не имеете на это права!

— Я смиренно прошу прощения, Леди. — Он явно был в высшей степени доволен ею.

— Где Нивус?

— Здесь. Вы так страстно желаете умереть?

— Где он?

— В пещере. Я должен привести вас к нему. Что вы будете делать, Оайве, когда он поднимет руку, чтобы убить?

— Возможно, всего лишь умру, а вы до конца жизни останетесь его рабом.

Оайве шагнула в пещеру, потолок которой поднимался вверх огромным сводом.

— Я привел ее, Повелитель! — крикнул Седой.

— Да, — ответил голос изнутри. — Я слышал вас. Каждое опасное слово.

В дальнем конце пещеры вспыхнул огонь — шипящее темно-синее пламя. Рядом с ним на каменном карнизе сидел Нивус.

Оайве ненавидела его бескровное лицо, его высохшие руки, она ненавидела кольцо, которое он носил, она ненавидела в нем все. У нее подкашивались ноги, когда она встала напротив него перед огнем.

— Значит, ты потеряла кость у людей Медного века? — язвительно сказал он. — Мастерски сделано, Оайве!

— Послушайте! — сказала она. — Я уже прошла сквозь время и могу сделать это снова. Долго вы собираетесь меня преследовать?

— До скончания веков, если понадобится.

— Тогда, конечно, мне лучше показать вам, где найти кость.

— Покажи мне это!

— Она — только одна из трех реликвий, — спокойно сказала она.

— Ну? Я жду!

— Седой, — позвала Оайве. — Обнажи меч!

После минутного молчания Седой вскользь заметил:

— Зачем мне меч, если я нахожусь под защитой моего доброго Повелителя?

— Седой, — приказала она. Дар в ней сейчас был могуществен, как никогда, а голова была ясной и легкой. — Сделай это!