Игрушка для Шакала
Шрифт:
Я не отвечаю. Только посылаю ему убийственный взгляд, мысленно пожелав мужчине рассыпаться на атомы.
Но эта самоуверенная сволочь рассыпаться и проваливаться не собирается. И вообще, судя по его отдохнувшему виду, чувствует себя прекрасно. Как и я, впрочем. Не смотря на вчерашний прискорбный инцидент, о котором теперь напоминает только перебинтованная ладонь Одаевского. Даже странно, что у меня нет ни сожалений, ни жутких симптомов жертвы изнасилования. Будто и не было ничего.
– Отлично выглядишь, - продолжает Одаевский диалог, делая вид, что не замечает моего взгляда.
Подхожу
Назло врагам, я имею свойство не терять аппетит даже в самых трудных обстоятельствах. Желудок громко заурчал, подталкивая к расправе над завтраком. Чем я и занялась, мысленно послав Одаевского к черту.
Расслабилась, а зря.
Мужчина встал и подошел ко мне сзади. Да так бесшумно, что я даже не заметила маневра. И, только, когда его перебинтованная ладонь опустилась на стол рядом с моей тарелкой, вздрогнула. Рука машинально сжала вилку, готовая воткнуть ее зубцами в свежую рану.
– Вечером ты едешь со мной на прием, - шепчет мне в ухо этот гад, вызывая мурашки на коже, - потрудись собраться. Я заеду за тобой в семь вечера.
Моя рука сжала вилку сильнее, до побелевших костяшек. И, кажется, это не ускользнуло от внимания мужчины. Он обхватил мою ладонь, разжал пальцы, заставляя выронить орудие возмездия.
– Это тебя не спасет, принцесса, - шепчет, наклонившись еще ближе, обжигая дыханием кожу на шее.
Тело обдает жаром. Возмущение захлестывает, заставляя забыть страх. Этот паук, с его манерой все контролировать и заставлять подчиняться всех вокруг, вызывает во мне бурю эмоций, и все они разрушительны. Я ненавижу его!
– Ты не можешь мне приказывать, - шиплю сквозь зубы.
Он ведет носом по моей шее, поддевает губами мочку уха. Так, будто имеет на меня все права. Будто мне это все должно нравится. Правда, кожу немного покалывает в месте прикосновения, но, наверное, это от злости и раздражения. Я еще докажу этому гаду, как сильно он ошибается!
– Ты моя, - звучит его хриплый шепот, - смирись и прими это. Иначе тебе же хуже.
Чертов гад! Он отпускает мою руку, быстро выпрямляется и выходит из комнаты.
Только сейчас, когда он ушел, меня накрывает. Слезы брызнули из глаз, а из горла сорвался всхлип. Есть резко перехотелось, кажется, я сыта по горло. Его домом, его наглостью и этой жизнью в неволе. Сейчас мне хочется бежать, и как можно дальше отсюда. Мне бы только ключи от ворот, только бы выйти. А там… плевать куда, хоть пешком по лесу, но я уйду от него.
Ненавижу его!
Чертов Шакал!
Выбегаю из комнаты, по лестнице поднимаюсь в свою комнату. Запираться даже не пытаюсь, это бесполезно, хищник слишком силен. Никогда раньше я не чувствовала себя такой беспомощной. Даже, когда меня везли неизвестно куда в темном багажнике автомобиля. Даже, когда отец заставил идти на то дурацкое свидание с ботаником.
С
разбега падаю на кровать, обнимаю подушку. Мне хочется умереть и не думать ни о чем. Если бы так можно было, выключился и все. Я бы даже с радостью свалилась в обморок на какое-то время, как настоящая принцесса. Только принцесса с меня никакая. Даже кожа на лице не побледнела после вчерашнего. Что уж говорить о том, что после такого позора настоящая принцесса должна была умереть от бесчестия.Реву в подушку, не сдерживая слез. Выплескиваю всю боль последних дней. Плевать на гордость! На все плевать!
Он победил!
А мне остается только… мириться?
Ну, уж нет!
Не стану я мириться!
Мой отец не стал бы отдавать все врагу. И я не отдам.
Я все еще наследница Аралова, пусть и в заточении. Пусть пока он смог меня поймать. Пусть заставил делать то, что ему нужно. Но моей покорности этот ублюдок не получит!
Вытираю слезы, встаю с кровати.
В двери стучат. Это так непривычно, что я замираю, не сразу сообразив, что нужно ответить. Одаевский всегда вламывался без стука.
– Кто там?
В комнату заглядывает женщина лет тридцати. Стройная, в деловом костюме, идеально подогнанном по фигуре и в удобных ультрамодным туфлях.
– Привет, - говорит женщина, - меня зовут Ирина. А ты у нас Вероника, да? – я киваю, и она продолжает:
– Я помогу тебе собраться для сегодняшнего вечера.
А я уже и забыла о вечере, мне же Одаевский говорил про какой-то прием.
– Так, - цокает Ирина языком, - посмотрим, что тут у нас.
Она по-хозяйски проходит в комнату, оглядывает меня с головы до ног.
– А что с лицом? – спрашивает, кивая на мои зареванные глаза.
Женщина ведет себя со мной так, словно мы давно знакомы. Но почему-то это не вызывает неприязни и раздражения. В этом есть что-то, сближающее и доверительное. А мне сейчас хочется рядом кого-то, кому можно довериться.
– Слезы нам ни к чему, детка, - заключает Ирина уверенно. Подходит к шкафу, открывает его, начинает перебирать мои платья. А там есть, из чего выбрать. – Поверь, из-за мужиков вообще не стоит плакать.
– Почему не стоит? – спрашиваю, даже не задумываясь.
– Они все одинаковы, а ты у себя одна, - подводит итог Ирина. И, как-то, не поспоришь с ней, права же.
– Так что выкинь все это из головы и давай займемся делом, - продолжает Ирина, все так же бойко передвигая плечики с платьями в моем шкафу, останавливая взгляд то на одном наряде, то на другом. – А работы у нас много. Начальство желает, чтобы ты сегодня затмила всех, поэтому времени у нас в обрез.
И тут до меня доходит.
– Это вы покупали мне гардероб, да?
– Угу, - кивает, доставая из шкафа вечернее платье изумрудно-зеленого цвета.
На миг мне стало неловко от того, что эта женщина выбирала мне трусы. Обычно я сама занималась столь деликатными покупками.
– Так, это, думаю, подойдет, - заключает женщина, прикладывая платье ко мне, как к манекену, - подходит к цвету твоих глаз.
Она вешает платье прямо на дверцу шкафа, снова подходит ко мне. Бесцеремонно подхватывает мой подбородок пальцами, осматривает лицо.