Игрушка Тирана

Рэмиан Гай больше не досаждает своим присутствием мне в этот день и на следующий – тоже. Только в районе обеда голосовой передатчик сообщает, что у дверей комнаты меня дожидается солдат.

– Кейтлин Роу?

– Да, – немного помедлив, отвечаю я.

– Я буду сопровождать вас. Вас приказано доставить на прииски…

Солдат говорит что-то ещё, но я его почти не слушаю. Я вскакиваю и, натянув куртку поверх стандартной униформы, пулей вылетаю в коридор.

– Следуйте за мной. Я и мои люди будут обеспечивать вашу безопасность.

Вижу ещё одного солдата, маячившего за моей спиной. Такие меры, чтобы я не попыталась сбежать?.. Впрочем, какая разница? Всё равно не удастся это сделать.

Мы выходим из жилого здания. Воздушный катер доставляет нас до рудников за считаные минуты. На протяжении всего пути я чувствую робость. Даже ладошки потеют от страха. Я отираю их о брюки униформы и торопливо иду следом за солдатом.

Меня приводят в административный блок. Это крошечная комната для свиданий с обшарпанными стенами и старым диваном, кожа которого потрескалась от времени. Тяжёлые металлические двери со смотровыми зарешёченными окошками и хриплый динамик старого громкоговорителя на одной из стен.

– Кастор Роу ещё отбывает срок наказания. Для свидания с ним выделено несколько минут. Я извещу вас, когда время для свиданий подойдёт к концу.

Дверь громыхает, закрываясь за солдатом. Я сажусь на диван, не сводя глаз с тяжелой металлической двери с левой стороны стены. Именно оттуда должны привести Кастора. Слышится звук шагов нескольких человек… Шаги смолкают у двери. Приглушённый гул голосов. Стандартная форма объяснения. Солдат, приведший меня сюда, тоже пробубнил под нос заученную речь, перед тем, как распахнуть передо мной дверь. Но я не слушала ничего, о чём он говорил.

Металлический лязг отворяемой двери. Я вскакиваю, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мой брат появляется в дверном проёме. Высокий и широкоплечий, знакомый и такой родной!

– Кастор!

Я успеваю сделать всего два шага по направлению к брату. А он преодолевает разделяющее нас расстояние одним махом и сгребает меня в охапку. Кастор стискивает меня в объятиях так сильно, что становится трудно дышать. Кастор опускается на диван, усадив меня к себе на колени. Правым плечом я оказываюсь прижатой к его крепкой груди. Я чувствую, как бешено колотится его сердце. Поворачиваю голову к Кастору. Его лицо немного расплывается из-за слёз, стоящих в моих глазах.

– Маленькая отчаянная дурочка!

Кастор обхватывает ладонями моё лицо и прижимается губами к моим. Он всегда здоровался именно так: легонько касаясь своими губами моих. Но сейчас поцелуй вышел чересчур крепким и совсем небратским.

Кастор просто впечатал в меня свои губы…

Глава 19. Кейтлин

Я отшатываюсь. Кастор улыбается и прижимает мою голову к своему плечу, гладя меня по спине.

– Кастор, по-моему…

– Кейтлин! Как ты, маленькая? Мы с отцом едва с ума не сошли от беспокойства, – шепчет старший брат в мои волосы.

Моё лицо всё ещё горит. Щёки полыхают жаром. Приветственный поцелуй вышел каким-то неправильным. Таким, каким он не должен был быть. Но Кастор уже отодвигается и усаживает меня рядом с собой, просто закинув руку на плечо. Наверное, он просто соскучился по своей сестре. А всё остальное – это игра моего воспалённого воображения, сказывается нервное напряжение последних дней.

– Кастор, а где папа? Папе не разрешили видеться? Тиран Гай сказал, что я могу повидаться с родными.

– Мразь, – зло цедит сквозь сжатые зубы Кастор.

Я легонько ударяю кончиками пальцев его по губам.

– Прекрати, Кастор. Не стоит отзываться о нём так. Тем более при мне. Он…

Кастор перехватывает мои мою ладонь, прижимая кончики пальцев к своим губам.

– Он забрал тебя у нас. Как я ещё могу о нём отзываться?..

Я опускаю руку. Кастор накрывает её своей ладонью, не убирая её.

– Кастор, я прошу тебя. Не стоит говорить то, о чём потом придётся жалеть не только тебе. Ты не знаешь, какой он. Насколько он силён. Тиран будто поселился в моей голове. И я… Я не знаю, как от него закрыться. И я впервые рада, что вы с отцом не посвящали меня во все тонкости.

Лицо Кастора темнеет. Зелёные глаза приобретают насыщенный оттенок. Мне кажется, что ещё мгновение… и он сорвётся. И тогда нас всех ждут большие неприятности. Тиран Гай просто раздавит его как назойливое насекомое. Тирану плевать. А меня… Меня он превратит в безвольное тело, вынашивающее его дитя. Он сказал, что для этого необязательно быть в сознании.

– Кастор, где папа? Что с ним? – тихо спрашиваю я Кастора.

– Во время грозового шторма случился обвал. Административный блок тоже пострадал. Папу перевели в медицинский блок. У него раздроблены кости на левой ноге и внутренние разрывы. Пока он не может покинуть пределы медицинской палаты.

Я стискиваю пальцы Кастора сильнее. Брат в ответ начинает поглаживать моё запястье большим пальцем.

– Насколько всё серьёзно, Кастор?

– Медики говорят, что опасности для его жизни уже нет. Он выкарабкается. Уйдёт некоторое время на восстановление, но он будет жить.

Мне становится стыдно за свою чистую, светлую одежду, в то время как на Касторе надет грубый рабочий комбинезон с частичками пыли, забившимися в складки. Каждая моя царапина теперь будет предметом пристального внимания Тирана Гая и его медика. А папа лежит в медицинском блоке с устаревшей аппаратурой. У меня складывается ощущение, что я выторговала не жизнь своим родным, но сытую клетку – для себя.

– Тиран Гай сказал, что вы останетесь на прежнем месте. Может, попросить его?..

Просить Тирана? Как это будет выглядеть? Мне кажется, что он просто ухмыльнётся и ткнёт меня носом в нашу сделку. Или ухмыльнётся, предложив отсосать, активно работая ртом в процессе.

– Не смей, – резко обрывает меня Кастор.

Он резко вскакивает и делает круг по комнате. Потом брат присаживается на корточки передо мной так, что теперь я оказываюсь выше него. Кастор обхватывает мои руки и пристально глядя в глаза, говорит:

– Не смей унижаться перед ним. Только не ради нас, хорошо? Хватает уже того, что ты поступила так необдуманно. Хватает того, что ты уже… в его лапах. У нас всё будет хорошо. Мы выкарабкаемся. Всегда выкарабкивались. Не смей, слышишь? Мы живём не для того…