Игрушка

Я решила, что лучшим ответом будет тишина. Иначе я бы плюнула ему в лицо. Сидя неподвижно, я позволила ему продолжать мытье губкой. Начала дрожать из-за низкой температуры в подвале.

Мне потребовалось немало самообладания. Никогда не думала, что должна буду добровольно позволить ему прикоснуться к себе. Он мыл у меня под грудью, между ног, задержавшись там дольше, чем необходимо, прежде чем провести губкой вверх и вниз по моей спине.

Все время я была вынуждена дышать его ароматом: свежая цитрусовая мята.

– Я увидел тебя, когда остановился на заправке несколько месяцев назад. Ты прислонялась к капоту своей машины, разговаривая с кем-то по телефону. Ты никогда не замечала меня. В тот момент, когда я узнал о твоем существовании, понял, что ты должна быть моей.

Он отступил назад, уронив губку в таз, и двинулся, чтобы отнести все в раковину. Когда вернулся, в его руке была расческа. Он встал позади меня и начал проводить по волосам, аккуратно распутывая мои колтуны.

– Я знаю, ты, наверное, удивляешься, почему я это делаю. Скорее всего, думаешь, что я собираюсь убить тебя. Вообще-то, я прямо сказал бы тебе, как планировал это сделать. Я занимаюсь этим так долго, что больше не чувствую необходимости приукрашивать ситуацию. Но если тебе от этого станет легче, я не хочу тебя убивать, Харпер. Ты не будешь такой как другие.

Он убрал расческу, и я ощутила потерю тепла от его тела, когда он отошел.

– Ты планируешь держать меня запертой здесь вечно?
– спросила я.

– Вечно? Нет. У нас нет вечности. Хотя на время твоего пребывания здесь, да. Я позабочусь, чтобы у тебя было достаточно еды, воды и ведро, чтобы справлять нужду.

Слушая то, что он говорил, я начала задаваться вопросом, действительно ли у него была семья. Я могла строить множество предположений и догадок в отношении него, но, в конечном итоге, абсолютно была уверена лишь в одном…

Д был гребаным психопатом. Швейцарский охотничий нож, который он вытащил из заднего кармана, привлек мое пристальное внимание. У меня пересохло во рту.

Модель ножа была лимитированной с инициалами ЭйчЭмЭл (прим.: HML - компания по изготовлению кухонных принадлежностей) выгравированными сбоку. Впервые я увидела такой три года назад, когда мама подарила его на юбилей отцу.

Каким образом, черт возьми, он у него оказался?

– Я взял его прямо из китайского шкафа, - ответил он на мой безмолвный вопрос, повернув нож в руке.

– Клянусь, если ты причинил им вред...

– И что ты можешь сделать?
– спросил он, втиснувшись между моих ног.

Он запустил свои пальцы в моих волосах, откинул мою голову назад так, чтобы я посмотрела на него.

– Ты сидишь здесь передо мной, беззащитная, как птенец.

Он сделал паузу, чтобы вынуть клинок, и продолжил.

– Я мог перерезать горло твоей матери прошлой ночью, прямо под цепочкой того ожерелья, которое она никогда не снимает. Мог бы сейчас стоять здесь и рассказывать, как наблюдал, что она истекает кровью, заливая свое дорогое пуховое одеяло, под которым спала. Интересно, как бы себя чувствовал Генри, проснувшись в крови своей собственной жены?

– Пожалуйста, не причиняй боли...

– Ш-ш-ш, - прошептал он, прижимая изогнутый клинок к моим губам.
– Я заключу с тобой сделку. Если ты сядешь в мое специальное кресло без суеты и возражений, я больше и близко не подойду к ним.

Он поднес нож к моей шее, проводя вверх и вниз по всему горлу.

Я сидела прямо, как стальной стержень, сжимая лишь ноги вместе из-за внезапной необходимости облегчить мочевой пузырь.

– Я...

Его резкий смех оборвал меня.

– Я просто дурачу тебя, дорогая. Твои родители, твои друзья ... черт, твой кот. Мне плевать на любого из них. Это стало лишь доказательством, как легко мне было незаметно входить и выходить из вашего дома. Они действительно должны пересмотреть систему безопасности, а ты должна была подумать о том, что надо запирать двери машины. Как ты думаешь, кто украл твой домкрат?

Мои глаза расширились. Я смотрела на него с задумчивым выражением лица, моя реакция искренне забавляла его.

– Теоретически, что бы ты сделала для их защиты?
– спросил он, с искренним любопытством.

– То же самое, что сделал бы и ты, чтобы обеспечить безопасность своей семьи, - ответила я.

Его взгляд, устремившийся на обручальное кольцо, был достаточным подтверждением того, что у этого больного мешка с дерьмом где-то была жена.

Меня бы не удивило, если бы она была мертва и гнила в его спальне.

– Хорошо, встань. Пришло время подготовить тебя к креслу.

Не дожидаясь, когда я встану самостоятельно, он отпустил мои волосы и поднял за руку. Я поморщилась.

У меня в животе все тревожно сжалось, усиливая потребность посетить уборную.

– Подожди...

– Разве мы не выяснили еще вчера, что тебе лучше не сопротивляться?

Я услышала явный всплеск раздражения в его голосе. Ему определенно не нравилось, когда отказывали.

– Мне необходимо воспользоваться уборной, - произнесла я чуть ли не шепотом, смущаясь, чтобы сказать громче.

– Тогда давай, - ответил он, держа меня за руку.

Я оглянулась вокруг, вспомнив, что он говорил что-то о ведре. Думая, что он имел в виду то, которое было в моей камере, немного успокоившись, отодвинулась от стула и решила идти туда.

– Нет, - мужчина дернул меня назад легким рывком, - давай прямо здесь.

Он положил свободную руку на нижнюю часть моего живота и надавил. Сильно.

– Стой, - возразила я, сжимая ноги вместе, пытаясь вырваться из его хватки.

Он давил все сильнее, мучительно впиваясь пальцами в мою плоть, пока я больше не могла сдерживаться.

Стыд расцвел у меня в груди, когда первая капля мочи поползла вниз по моей ноге.

Он продолжал давить, пока я полностью не помочилась на пол, где стояла. Тепло окатило бедра, и образовалась вонючая лужа вокруг моих босых ног.

– Тебе и в самом деле было очень нужно, - размышлял он, отодвигая подальше свои ноги в туфлях.

Я склонила голову и вжала шею в плечи, позволяя волосам упасть вниз, чтобы прикрыть мое лицо, и не желая доставлять ему удовольствие. Лишенная всех основных удобств, я чувствовала себя не более чем животным.

Когда все закончилось, он потянул меня к креслу, оставив высыхать. Снял ржавую планку и осторожно поставил ее на пол. Мои ноги начали дрожать, когда он заставил меня сесть на это место. Затем он опрокинул меня, чтобы уложить на спину. Я смотрела на стропила в потолке, когда он привязывал меня ремнями, а рыдание, застряло у меня в горле.

– Ты можешь кричать так громко, как хочешь. На самом деле, чем громче, тем лучше. Никто не услышит тебя здесь. Ты можешь умолять. Мне понравилось слышать твои мольбы.