Игрушки для императоров. Лестница в небо

Лист был безжалостно вырван. Раздался щелчок зажигалки, и пламя съело то, что секунду назад было частью его блокнота. Еще через несколько секунд невесомый пепел опустился на пластикобетонный пол, и не долго думая, сеньор Кампос раздавил его носком сапога.

Он – крыса. Важная, крупная, могущая загрызть кого угодно. Но его место – подземелья. Громадные невероятные подземелья этого города, этой планеты и всей происходящей на ней жизни. Он выживет при любом раскладе наверху, при любой власти, при любом строе. Потому, что он будет нужен этой власти и способен защититься от нее. Но тот, кто влезает в королевские игры, думает о рокировках на троне и прочих глобальных вещах, перестает быть крысой. Тот становится львом, а лев не может спрятаться в подземелье в случае чего. Удел льва или царствовать, или быть убитым и съеденным другим львом, третьего не дано. Его старый знакомый, Диего Альваро, уподобился льву, и теперь его пепел кружит где-то на просторах Золотой планеты, [4] а за его наследство дерутся мелкие командоры и капитаны, и не мечтавшие о таком подарке богов ранее.

4

В виду сложности природных условий, на Венере нет обычая хоронить умерших – негде. Тела кремируются, затем прах либо хранится в специальных ритуальных домах памяти, либо развевается над планетой. В случаях с бездомными, нелегалами, преступниками, людьми, не имеющими родственников и т.п., государство поступает именно так.

Он – не Мексиканец, он не готов быть съеденным. В этом их принципиальное отличие.

Виктор Кампос опустил на глаза козырек и вызвал из записной книжки спрятанный там в скрытом режиме номер. Когда на том конце ответили, бегло бросил:

– Мальчишка ценности не представляет. Он – повод для демонстрации силы. Я – объект демонстрации. Мишель выходит из тени, и боюсь, у вас, и много еще у кого скоро начнутся проблемы.

На том конце ему что-то ответили, после чего он резко оборвал:

– Это ваши сложности. Мне такое не интересно. Привет дону Октавио.

Линия рассоединилась. Рассеяв поле перед лицом, дон Виктор с облегчением вздохнул. Он хорошо усвоил главный урок старого Волка – каждый должен знать свое место.

* * *

Вновь я во дворе поместья Виктора Кампоса. Я оказался не прав, он притащил меня домой. Хотя, а чего ему бояться? Кого? Что меня нагрянет кто-то освобождать? Кто? Департамент? Гвардия? Смешно! Озера с лебедями отсюда не видно, но шикарный сад и просто роскошные клумбы несказанно радовали глаз. Меня уже давно ничего не радовало, и эти синие, голубые, розовые, оранжевые и фиолетовые цветы будили внутри всё самое светлое. Все будет хорошо!

Меня никто не связывал, не скручивал, не бил. За это я тоже был дону хефе благодарен. Я и так делал все, что говорят – зачем какие-то тычки и оскорбления? Лишь наручники, магнитные браслеты, «скрашивали» мою радость, но они скорее обозначали факт, что я все-таки пленник, больше какой-либо функции я в них не видел.

Перед отъездом дон хефе самолично осмотрел меня, убедился, что со мной все в порядке, кивнул. И только после этого меня затолкали в машину.

Машин было три, наша – последняя. Со мной в салоне сидело лишь двое «быков» из бандитского спецназа и начальник охраны дона. Все трое за дорогу не перекинулись и словом. Молчал и я.

Остановились. Развернулись. Какое-то время снаружи что-то происходило, несколько минут, затем поднялся наш люк и по знаку начальника охраны «быки» вытащили меня наружу.

Это оказалась стройка. Мы стояли посреди «колодца» строящегося каркаса большого здания. Мы – это три наши машины, поставленные в цепь, и две машины напротив – черные роскошные «Либертадоры». Те самые, которые выдержат прямое попадание из деструктора.

Перед ними и за ними я насчитал семь вооруженных людей. Это были те самые «нулевики», «гвардия тетушки Алисы» – парни в черно-синих легких доспехах, в полушлемах и с штурмовыми винтовками в руках. На груди каждого красовался золотой орел Венеры – герб департамента безопасности. Ясно, и здесь корпус использует «мусорщиков», не унижается до грязной работы.

Белым пятном на их фоне выделялась Катарина, в парадной форме со всеми знаками различия и золотыми погонами. Она была не в броне, но в этом и не было необходимости. Ни у кого из приехавших со мной оружия не наблюдалось.

Нас было девять человек, включая меня и дона. Кроме него самого, начальника охраны и моих спутников, все остальные поспешили убраться за машины, хотя, начни гвардейцы стрелять, их это не спасет. Один из «быков» взял меня сзади в захват, который, как я знал, в случае определенных усилий быстро и безболезненно отправит меня к праотцам, а усилий у парня хватит. Это было единственное оружие, каким владели бандиты, и все они из-за этого страшно нервничали. Я заметил, как по лбу второго «быка» рядом со мной стекает холодный пот. А ведь это их элита, самые-самые!

Виктор Кампос не боялся ничего. Он вышел на шаг вперед и обратился к Катюше:

– Я хочу видеть своего сына.

Она милостиво кивнула и махнула рукой одному из своих бойцов.

Раздалось шипение; люк первого «Либертадора» поднялся, и оттуда вылезли еще два гвардейца. Оружие их было закинуто за спину, а за руки они держали человека, которого мне было неприятно видеть даже при нынешней апатии. Толстого.

При виде бандитов и отца его челюсть отъехала вниз, в глазах же появились не ожидаемые мною нотки страха. Дон хефе, хоть ему и не приличествовало по статусу, не сдержался и гневно сверкнул глазами – чувствую, Толстому сегодня не поздоровиться. За что? Пока я этого не понимал, но видать есть за что.

– Есть претензии? – кивнула Катарина в сторону Бенито. Дон Виктор отрицательно покачал головой.

– А у меня есть. Товар неравнозначный. На Бенито нет ни царапины, ваш же подопечный весь в синих разводах. Непорядок!

Затем она сделала то, что я всегда считал невозможным, нереальным. Ну, не в играх с такими людьми, как дон хефе. Она подошла и ударила Бенито, несколько раз, по лицу. Кампос-старший дернулся, но удержался, хотя я представлял, чего ему это стоило. Но иглометы бойцов ДБ лаконично смотрели в нашу сторону, и я почувствовал, как задрожал державший меня бугай.

Она своего добилась – ювелирными ударами нанесла Бенито то, что через время нальется краской и превратится в большой фиолетовый фингал. Сам Бенито был раздавлен, на него было жалко смотреть. Она – не титуляр с окраины, над которым можно издеваться и ставить на место. Он хотел право сильного? Он его получил. И теперь запомнит до конца жизни.

– Несите.

Это дон хефе. Обернулся к начальнику охраны. Тот также махнул рукой и по его знаку двое бандитов вынесли из второй машины, где ехал дон, тяжелый ящик, напоминающий сундук. Небольшой, но очень тяжелый.

Ящик распахнулся. В глаза мне ударил блеск. Золото.

Настоящее золото. Много золота! Невероятно много золота!!! Это что получается, меня меняют еще и с доплатой? Я сам по себе стою так низко?

Последняя мысль, впрочем, была шуткой. Я все еще не понимал, что происходит и какова подоплека в происходящем, но действие начало разворачиваться, как в театре, и я превратился во внимательного зрителя.

Виктор Кампос расшаркался с Катариной, и начал заготовленный заранее текст:

– Мой сын был не прав. Вы имели право сделать с ним то, что сделали и его жизнь в ваших руках. Но я, как отец, прошу возможности выкупить его, золотом искупив его ошибку. И как отец, гарантирую – такого больше не повторится.

Моя челюсть начала движение по траектории к земле. Вот это номер! Да что же, наконец, происходит?

Катарина напустила на себя напыщенный вид.

– Мы согласны. Ты искупишь золотом вину сына. Где исполнитель?

Виктор Кампос вновь обернулся, и по его знаку еще двое «быков» выволокли из первой машины связанного человека.

При виде него мне стало дурно. Вот как работают специалисты дона хефе! Мне повезло, что со мной не стали «работать», ограничившись одним допросом с психотропными препаратами. На этом парне не было живого места.