Игры богов

Не в силах разыскать Иримиэль, журналисты, а вместе с ними и агенты принялись терзать вопросами Дорис, но та с улыбкой отвечала им, что Ирис намерена закончить школу и что она не собирается больше сниматься в кино. Постепенно шумиха утихла и страсти по Ирис вспыхнули только тогда, когда стало известно, что она номинирована на Оскара. Теперь журналисты гадали, явится ли эта юная, но такая таинственная особа на церемонию вручения ей золотой статуэтки или нет. В том, что она её получит, почему-то никто не сомневался и все считали, что уж скорее она не достанется Дорис, чем ей. В итоге Оскара получили и принцесса, и королева, что породило множество каламбуров. Как бы то ни было, но пресса отнеслась к принцессе Иримиэль по доброму и даже то, что во время съёмок вокруг ней была создана совершенно особенная обстановка, журналисты сочли режиссёрской находкой, мол, а как ещё иначе заставить пятнадцатилетнюю девушку поверить в то, что она настоящая принцесса.

Когда все эти счастливые дни в Лос-Анжелесе завершились, несколько жителей Зеленодольска вернулись домой. Иримиэль и Зина отправились в школу, где помалкивали о своих впечатлениях, а все остальные к привычной работе, хотя вечерами они время от времени и смотрели фильм "Королева", который был специально переведён Дорис в домашний, пользовательский, восьмимиллиметровый формат. Она подарила Иримиэль вместе с кинопроектором ещё и кинокамеру, но ею куда чаще пользовался Варнон, нежели она. После летней встречи с бандитами у принцессы была теперь иная страсть, она вцепилась в Одакадзу, как клещ, и вместе с Зиной, сделавшейся отныне её постоянной спутницей, изучала боевые искусства, для чего тому пришлось срочно выкопать под домом большой тренировочный зал. Магией она также стала заниматься с удвоенным усердием, но этим занимались все, без исключения. Ещё принцесса Иримиэль стала всё чаще и чаще думать о своём женихе, принце Алмароне, а потому полностью охладела ко всем юношам её окружавшим, без исключения.

Имея от рождения талант к рисованию, она постоянно рисовала портрет своего принца, окрепшего и возмужавшего, настоящего воина и очень часто расспрашивала взрослых о том, что на их взгляд происходит теперь в Светлой половине Серебряного Ожерелья. От принцессы не стали скрывать, что шпионы Голониуса уже добрались до Земли, но не разыскивают её, а тихо и мирно живут на небольшом островке на озере Лесное. Узнав об этом, Иримиэль тоже усомнилась в том, что они настоящие некроманты и шпионы, так о них и думали ровно до того самого дня, когда почти год спустя в начале июня в лесной замок принцессы не примчался Чарли Большое Облако. Он вылетел из сарнасельма, вбежал в дом и с порога громко закричал:

— Одакадзу, где ты?

Было раннее утро и все ещё крепко спали, но это нисколько не смутило Чарли и он стал шуметь ещё громче, пока в холл на спустился Одакадзу и не шикнул на него:

— Чего разорался? Мы ещё спим. Вчера весь день ходили пешком по горам и потому все устали, как собаки.

Старый индеец достал из кармана сайринахампа компакт-кассету и протягивая её своему шефу, воскликнул:

— Когда ты прослушаешь эту запись, Одакадзу, тебе будет уже не до сна. Пойдём, где у тебя тут есть магнитофон.

Они прошли в Одакадзу и тот сразу же вставил кассету в новенький японский кассетный магнитофон, который ещё не поступил в продаже даже в стране восходящего солнца. Перемотав кассету, он спросил, прежде чем нажать кнопку воспроизведения записи:

— Может быть ты сначала скажешь, Чарли, откуда у тебя эта запись и что всё это означает? Присаживайся.

Одакадзу, одетый в синее трико и майку, достал из стола бутылку виски и пару бокалов. Налив себе и индейцу, который никогда не отказывался от огненной воды, он пристально посмотрел на него. Чарли Большое Облако подсел к столу, взял бокал, покрутил носом, так как льда ему не предложили, вздохнул, и принялся рассказывать:

— Четыре часа назад, под вечер, Аластар закончил рассматривать очередной номер "Плейбоя" и перебирать пальцами нитки на той штуковине, которую они называют винделморгул, это то же самое, что и анголвеуро. — Увидев удивление на лице Одакадзу, он пояснил — Неделю назад они снова совершили вылазку в Виннипег и в числе прочего стащили в одной конторе пару сотен журналов, в том числе и таких. Всю минувшую неделю Аластар их читал, а сегодня велел своим дружкам срочно собраться в землянке и вот какой разговор у них состоялся Одакадзу. Ну, чего ждёшь? Включай запись.

Одакадзу включил магнитофон и услышал насмешливый голос мага-некроманта Аластара, который сказал своим друзьям:

— Ну, что же, старые жулики, пришла пора поговорить начистоту и решить, что мы будем делать дальше. Признаться, я даже не думал, что окажусь на старости лет в такой приятной компании. — Наступила пауза, заполненная громким сопением, кряхтением и покашливанием и всё тот же голос продолжил — Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что намерен поговорить серьёзно, снимем маски, друзья мои. — Послышалось смущённое хихиканье и Аластар строго прикрикнул — Кальтер, не паясничайте, вам это не к лицу. Представлюсь первым, господа маги. Как вы давно уже догадываетесь, моё настоящее имя не Аластар. Я маг-прорицатель Вилион Книжник родом из Лантасира, что в Морнетуре. Ну, кто следующий отважится назвать своё настоящее имя? Не бойтесь, господа маги, среди нас нет ни Голониуса, ни его приспешников. Мы все столько претерпели от этого наглого юнца горя и страданий, что можем смело доверять друг другу.

После небольшой паузы чуть глуховатый голос сказал — Ну, а я, господа, маг-прорицатель Анарор Рыбак из Эаруила, и тоже из Морнетура. Впрочем мы здесь все морнетурцы и все, как это ни странно, маги-прорицатели, так что давайте просто назовём друг другу имена и наши города, которые мы были вынуждены покинуть, бежав от Голониуса. Вы следующий, уважаемый Редклиф.

Редклиф охотно откликнулся:

— Моё имя, уважаемые коллеги, Мелдаон Ночной Рыбак и я родом из Ваймы. Читаю знаки на рыбьей чешуе, в отличие от Анарора, который так любит вглядываться в рыбьи потроха.

Затем из магнитофона послышался весёлый, насмешливый голос и кто-то бодро заявил:

— Ну, а я, друзья мои Аласт Каменщик из Морнетурина. Как это ясно из моего прозвища, я читаю знаки на камнях.

— Рад встретить вас здесь, старый друг! — Воскликнул пятый маг-прорицатель — Раньше ты знал меня, как Эскатона Гончара, мы ведь были с тобой почти соседями.

Послышались радостные возгласы и Вилион сердитым голосом прикрикнул на магов:

— Хватит, хватит, потом будете обниматься! Будто вы до этого дня ни о чём не догадывались. Дайте лучше представиться нашему стружкоделу и любителю цветов.

Шестой голос, хихикнув, объявил:

— Лоссеон Энтийский к вашим услугам, или попросту Старый Садовник из Энтиара. Спешу предупредить, если вам нужен кто-то, кто умеет разбивать клумбы и вообще ухаживать за цветами, это не ко мне. Я всего лишь читаю знаки на цветах, а Садовником меня прозвали потому, что я любил забираться в чужие сады и цветники.

— Ну, а я, как справедливо заметил этот книгочей, Лайталон Свирельщик из Нирвеса. — Представился седьмой маг — И действительно читаю по стружкам и срезанной коре, без которых не обходится изготовление свирелей. Итак, мастер Вилион, мы назвали свои имена. Что будем делать дальше, хотелось бы мне знать? Если вы хотите узнать о том, как я бежал из Нирвеса, то это слишком грустная история и мне не хотелось бы её рассказывать.

Вилион поторопился успокоить Лайталона:

— Не станем тратить время на эти глупости, мой друг. Мы все здесь маги весьма редкой квалификации. Причём очень старые и опытные маги, раз сумели обвести вокруг пальца самого Голониуса. Мы были достаточно опытными уже в то время, когда он захватил Морнетур, раз смогли скрыться от него и были по всей видимости достаточно мудры, поскольку предпочли скрыться, а не сражаться против него, иначе мы все или погибли бы, или пополнили ряды его приспешников после пыток.