Игры богов

Император Миравер умолк и пристально посмотрел на Голониуса. Тот выслушал его доклад спокойно, хотя весёлая улыбка и сошла с его лица. Поставив локти на стол он потёр ладонью о ладонь, от чего было слышно, как в тишине магической мастерской скрипит его кожа, снова улыбнулся, но теперь уже как-то безрадостно, и сказал:

— Миравер, друг мой, я знал это. Все твои доклады попадали в мои руки тотчас, как ты отправлял их в Чёрную башню, и я пришел к тебе сегодня только для того, чтобы обсудить с тобой планы на ближайшее будущее. Видишь ли, друг мой, если ты решил отказаться от того, чтобы повелевать кем-то, то не всегда можешь сразу начать говорить о главном с другом, в помощи которого нуждаешься. Мне стало известно имя одного из твоих главных врагов, а также его облик и, главное, знак его крови, но это такой враг, с которым можешь сразиться только ты сам. Причём не в открытом поединке, а соткав проклятье на собственной крови, то, которое мы с тобой назвали кровопийцей. Ты ещё помнишь его? — Император молча кивнул головой и Голониус продолжил — У этого проклятья есть оборотная сторона, Миравер, если враг окажется сильнее, чем ты думал, то он тебя уничтожит, но если тебе повезёт, то ты с его помощью очень быстро выпьешь не только силу своего злейшего врага, но и силу его друзей, находящихся рядом, а теперь я скажу кто это и ты решишь, как тебе поступить. Правда, ты скорее всего потеряешь всех вампиров и ещё шесть миров в Хрустальном Ожерелье, подвластных вампирам, но с этим, как мне кажется, можно смириться, от них никогда не было большого толка.

Император Миравер никогда не принимал решения в тёмную. Он не любил играть с судьбой и, прежде чем сделать какой-то ответственный шаг, всегда проводил тщательную разведку. Точно так же он решил поступить и на этот раз, а потому сказал:

— Да, мастер Голониус, то проклятье, которое мы с тобой как-то раз в шутку назвали кровопийца, очень опасное. Его нельзя применить по отношению к тем, кто слаб по определению, ты просто выпьешь чужую слабость, израсходовав часть своей силы, но вдвойне опаснее вступить в схватку с тем, кто много сильнее тебя. Поэтому мне хотелось бы знать имя своего врага, а также то, чем он его прославил и хотя бы несколько слов о его происхождении. Ну, а что касается вампиров, то я буду только счастлив больше никогда не видеть их спесивых и надменных рож. Даже Ксанос и тот мне крайне неприятен. К тому же он, явно, вынашивает какие-то свои собственные планы.

Некромант улыбнулся, протянул императору Мираверу небольшое магическое око и сказал будничным тоном:

— Это принц Алмарон, сын короля Лигуисона, которого ты знаешь под прозвищем Ведьмак, мой друг.

Император невольно задумался. Маг по прозвищу Ведьмак был ему хорошо знаком, как и многие его проделки. В свои двадцать восемь лет он, похоже, был неплохим магом, но вот являлся ли он для него смертельно опасным врагом, нужно было ещё подумать. В конце концов это ведь всего лишь мальчишка и не более того, но мальчишка очень талантливый, дерзкий и удачливый. К тому же он был принцем, но Силой Королей, явно, не обладал. Это тоже успокаивало, как успокаивало Миравера и то, что мальчишка был горяч. Как раз именно его горячность и могла сыграть на руку, если хорошо замаскировать удар. Тогда он не обратит внимания на пустяковую царапину, не предпримет вовремя меры и не нанесёт ответного удара немедленно, чем и подпишет себе и нескольким десяткам своих друзей смертный приговор. Если так, то он практически обезглавит уже ставший достаточно мощным и многочисленным отряд магов-синоби или магов-ниндзя, как называли себя эти диверсанты от которых не было покоя ни днём, ни ночью. Дело того стоило и риск, хотя он и минимальный, был оправдан. Ну, и вдобавок ко всему император Миравер, рассматривая изображение в магическом оке, вдруг, понял, что этот принц Алмарон в общем-то ему не опасен, если речь идёт о его жизни. От него исходила какая-то смутная опасность, но угрозы своей жизни он в нём не обнаружил и потому ответил некроманту спокойным тоном:

— Я охотно займусь им, мастер Голониус.

— Вот и хорошо, мой друг, иного ответа я о тебя и не ожидал. — С улыбкой сказал некромант и прибавил — Как только заманишь этого сопляка в ловушку и нанесёшь удар, мастер Миравер, немедленно отправляйся в Морнетур. Тебе надлежит как можно лучше и как можно быстрее укрепить все миры империи, а здесь пусть воюют твои маршалы. Я же в свою очередь буду регулярно отправлять тебе всё новые и новые отряды сарнаохтаров. Теперь это уже не является проблемой, но тебе нужно будет очень зорко следить за тем, чтобы число твоих подданных не снижалось слишком резко. Боги будут очень недовольны, если увидят, как твои солдаты проливают реки крови. Ну, и мой последний тебе совет, Миравер, не торопись с мальчишкой, сделай так, чтобы твой удар был молниеносным и беспощадным, а это будет возможным только тогда, когда он ничего не почувствует. Ну, а что касается Ксаноса, то ты должен просто построить свой план на его страсти, но у нас ещё будет время встретиться и обсудить всё. Для начала я советую тебе отправить его в Морнетур и подарить ему и его стае один из моих замков со всеми его секретами. Так ты сможешь контролировать ход операции.

На первый взгляд в небесных чертогах богов ничего особенного не происходило. Один пир сменялся другим, боги вкушали яства, пили напитки и веселились, покидая пиршественные залы лишь для того, чтобы уединиться в своих покоях для любовных игр и прогуляться по волшебному саду. Они были веселы и беспечны и если бы кто смог взглянуть на них, то он ни за что не догадался бы, что в мирах Серебряного Ожерелья идёт война, льётся кровь, полыхают пожарища и каждый день гибнут их обитатели. Обе сражающиеся стороны возносили богам молитвы и делали подношения, которые они не отвергали, а потому нельзя было с уверенностью сказать, на чьей стороне боги. Боги в свою очередь во время своих пиров никогда не превозносили чьих-либо заслуг открыто, но очень часто лица их то грустнели на какое-то мгновение, то озарялись великой радостью, но затем выражение их лиц снова делалось беспечным. Боги не желали показывать, на чьей они стороне на самом деле.

Между тем война идущая внизу не поделила богов на два непримиримых лагеря и могло возникнуть такое ощущение, что им было безразлично, кто именно одержит победу. С некоторых пор боги перестали упоминать на своих пирах имена некоторых обитателей Серебряного Ожерелья, которые раньше, до начала войны звучали довольно часто. Да, и те интриги, которые так любили устраивать боги ради забавы, также перестали быть явными, но они не прекратились. Наоборот, с началом войны они сделались ещё более утончёнными, ведь теперь стало ясно, что в мирах Тёмной половины Серебряного Ожерелья сменятся все королевские дома. Впрочем, они давно уже были разгромлены, а новый её властитель даже и не подумал о том, чтобы возродить их былую славу. Правда, он первым заметил, что Шейн Тёмный, который некогда наложил такие хитроумные чары на Серебряное Ожерелье, закрывшие сарнасельмы перемещения, что их не смог снять даже Анарон, разрушил своё собственное заклинание и это совпало с тем днём и часом, когда эккатокант Сонкс внёс меч Анарона в построенный им дворец и тем самым сделал Серебряное Ожерелье снова единым и открытым для путешествий.

Шейн Спаситель совершенно изменился, получив полную власть над духами и построив для них огромный дворец. Он сделался весёлым и очень остроумным рассказчиком и на пирах ему внимали чаще, чем другим богам, которые пытались соперничать с главным шутником — Алассендилом. Теперь под хрустальными сводами главного пиршественного зала чаще всего звучали два голоса, — громкий и звонкий — Алассендила и чуть приглушенный, мягкий и рокочущий — Шейна. Два бога часто сходились в шутливой пикировке и громко хохотали над шутками друг друга, то и дело посылая через стол золой венок первого шутника, но куда громче они смеялись над остроумной шуткой какого-либо своего нечаянного конкурента и тогда его или её голову тотчас венчали золотые листья винограда и оба бога, которых можно было принять за двух друзей, требовали, чтоб боги подняли кубки в честь победителя. Как правило венок не долго оставался на чьей-либо голове и на следующий день Алассендил или Шейн отбирали его, а так как он был магическим, то порой сам покидал голову вчерашнего триумфатора.

Боги постоянно перемещались за пиршественным столом и редко сидели на одном месте, порой меняясь местами друг с другом во время пира по несколько раз и только четверо из них всегда восседали во главе стола. Анарон в центре, слева от него Светлая Вэр, справа Огненная Линиэль, а рядом с ней Хитроумный Арендил. Часто бывало так, что Анарон и Вэр отсутствовали на пиру по несколько дней и тогда Арендил занимал его место, а Линиэль место светлой Вэр, а их места с радостным криком стремились занять другие боги. Бывало, что на пиру по несколько дней Арендил и Линиэль отсутствовали, но в такие дни никто не занимал их мест, так как кресло правой руки Анарона украшали в такие дни призрачные челюсти, а на кресле его небесной подруги разгоралось призрачное же пламя и ни у кого из богов ещё не возникло желания проверить, такие ли они безобидные.

Однако, случались и такие дни, когда на пиру отсутствовали все четверо и тогда на месте их кресел клубилась непроглядная тьма и хотя пир продолжался, как ни в чём не бывало, все боги с тревогой поглядывали во главу стола. Эти четверо богов как бы давали всем понять, что будет, если их не станет, а потому не смотря на показную весёлость все с нетерпением ждали, когда они вернутся к столу и поскольку Анарон, Вэр, Арендил и Линиэль никогда не отсутствовали слишком долго, сразу же начинали громко славить их, когда они возвращались к пиршественному столу, и тьма отступала.

Ник понимающе кивнул головой и снова отодвинул высокого, статного и широкоплечего эльфа, одетого в боевой сайринахамп, который ещё хранил на себе следы недавней схватки с врагом. В грудь этому парню во время недавнего ожесточённого боя раза три, а то и все четыре угодили сгустки магической плазмы, но он каким-то образом смог от них защититься, что прямо говорило о том, что рейнджер не даром ел свой хлеб. Пармандил, который был очевидцем нападения на королевский лайкваринд и вступил в бой одним из первых, докладывая об это так и норовил встать по стойке смирно прямо перед Ником и тем самым загораживал ему обзор. Не выдержав, он заставил эльфа встать справа от себя и строго сказал:

— Стой рядом со мной, Пар, рассказывай и показывай рукой откуда и куда они шли, а не вертись передо мной, словно явился ко мне в штаб с докладом. Полюбоваться на тебя я всегда успею.

Пармандил послушался и продолжил рассказ:

— Мастер, я как раз выезжал из-за вон тех деревьев, когда они открыли портал прохода повалили из него толпами. В первые же пять секунд из него выбежало не менее двух сотен сарнов, которые встали широким полукольцом и открыли беглый огонь даже ни в кого не целясь. Они стояли, как вкопанные и стреляли от бедра из своих тяжелых магических разрядников. Я ехал верхом на Раккалепте, так звали моего тигроящера, и мы сразу же бросились на них, преодолев расстояние оттуда до их цепи максимум за пару секунд и вступили в схватку. Штук тридцать сарнов Раккалепт порвал сразу же, а я завалил с десяток прежде, чем из портала не полезли новые сарны. Вот тут-то они и прикончили моего полосатого друга, но он перед смертью успел порвать ещё добрую дюжину сарнов. Обычно они стараются держаться подальше от тигроящеров, а тут буквально лезли в пасть Раккалепту, лишь бы убить его поскорее и им удалось это сделать, только они не учли, что поблизости было ещё пять тигроящеров. Как только сарны завалили моего конька, они снова встали цепью продолжили палить куда ни попадя, ну, а я прячась за телом Рако, стрелял по ним бронебойными пулями и вскоре понял, что они затеяли. Пока одни сарны вели отвлекающий огонь, за их спинами вторая группа сарнов пробила проход в детский замок и туда бросилось несколько некромантов и вампиров. Они схватили принцессу Айриэль и унесли её в сарнасельм, который принесли с собой сарнаохтары, после чего те его взорвали и продолжали стрелять ещё минуты две, пока не примчались остальные тигроящеры, но и тогда они ушли в портал не сразу, а только секунд через тридцать. Вот отсюда сарны стали пробиваться в детский замок, мастер Заноза. Самое странное на мой взгляд было то, что они не тронули никого из детей и забрали с собой только принцессу, а ведь она вошла в него мнут за десять до их нападения. Это говорит о том, что или у них есть сообщники в нашем городе, или на сайринахампе принцессы был установлен какой-то магический маячок, по которому они её выследили и открыли портал прохода точно в то место, где она находилось. От того места где они вошли в наш город, до детской по прямой всего сорок метров и они добрались до неё всего за каких-то три, максимум пять секунд. Если бы я случайно не задержался возле деревьев минут на пять и проехал мимо, то даже не успел бы броситься на них, но если честно, мастер, у меня не было никаких шансов пробиться к принцессе в одиночку. Да, ты сам посмотри, ведь мы же здесь уничтожили свыше трёх сотен сарнов. Хочешь верь, хочешь нет, но я впервые вижу такую самоубийственную атаку сарнаохтаров. Не в их это правилах жертвовать собой ради вампиров. Ну, а то, что вампиры действовали заодно с некромантами и они были главными, вообще выше моего разумения. Тут я ничего понять не могу, мастер. Некроманты ведь просто пробили для них проход своими магическими заклятьями и уши последними.