Игры чародея, или Жезл Ниерати

Трэмани помедлил, и оказался прав: выходя из таверны, Риндал оглянулся и внимательно осмотрел остававшихся в зале. Бард едва успел откинуться к стене и прикрыть глаза.

Неторопливо выбравшись на улицу, Трэмани вразвалочку направился к знакомому особнячку неподалеку, который, как ему удалось разузнать, Авертай облюбовала сразу по прибытии в Майонту. Убедившись, что переулок пуст, бард отодвинул примеченную еще вчера доску в заборе и прошмыгнул во двор.

Никого. Но окна светятся.

Подобравшись к окну, Трэмани заглянул внутрь. Талисса образовала круг, лицом друг к другу, и сперва бард решил, что они готовятся принять в свои ряды новичка. Но нет — в центре стоял Кайал, а остальные замерли, не отрывая глаз от медальона в руках жреца. Летучая мышь то ярко вспыхивала, так что на нее становилось больно смотреть, то окутывалась серой пеленой.

Прошло около четверти часа. Отчаявшись догадаться, что за странному ритуалу он стал свидетелем, и не желая быть замеченным, Трэмани старался лишь изредка бросать взгляды в окно. И вдруг…

Он едва не вскрикнул от удивления. Вместо товарищей Авертай перед ним оказалась еще одна талисса. Та самая, которую он только видел входящей в город.

Мэтт, Торрер, Макобер, Бэх (а неплохо она тогда пела, очень неплохо) и… Как же его звали? Нет, имени раненого он, кажется, так и не узнал.

А вот она — она тоже была здесь.

— Спасибо, — кивнула «Бэх» стоявшему в центре круга «Торреру». — Зар, посмотришь?

«Макобер» прикрыл глаза:

— Как ты и думала. Вошли, пропустили по кружечке эля и незаметно исчезли через задний ход, разойдясь в разные стороны.

— Отлично, оттуда и начнем.

— Ты не боишься, что кто-нибудь обратит внимание, как они снуют туда-сюда? — едва слышно проговорил «страж».

— Вышли на двор, эка невидаль! — усмехнулась «Бэх».

— Все разом? — хмыкнул «Торрер».

— Да хоть и разом, — отрубила девушка. — Некому здесь за ними присматривать. Захотели — зашли, захотели — вышли.

— Я не видел в Майонте ни одного эльфа, кроме тебя, — напомнил «Торреру» «Макобер». — Равно как и гнома.

Но в чем смысл придавать себе облик другой талиссы в городе, где ее никто не знает?

— Ну что, пошли?

Спрятавшись за углом дома, Трэмани подождал, пока хлопнет калитка, и выскользнул на улицу через дыру в заборе.

«Бэх» как раз подводила талиссу к задней двери «Лягушачьей башни», давая последние наставления:

— …Полчаса. Потом выходим, затевая по пути драку. Как только прибудет стража, кладем одного-двух — и врассыпную. Встречаемся утром.

— Да знаю, — отмахнулся «Торрер». — И все равно мне кажется, что лучше бы нам было не зарываться.

Место на веранде оказалось уже занято, но Трэмани не побрезговал и общим залом. Душновато, и все же полчасика можно потерпеть. Тем более что талисса расположилась неподалеку.

Он присмотрелся — похоже, да не очень. Гном, пожалуй, поприземистей будет, Бэх не так худа…

Внезапно Трэмани насторожился. Что-то было не так.

Бард обвел взглядом зал. Звон кружек, громкие разговоры — вроде все как обычно. Но время от времени болтовня за соседними с «талиссой» столами ненадолго стихала, когда за них подсаживались новые посетители. Они никого здесь не знали, и их никто не знал. Они не здоровались со старыми приятелями, не щипали за зад разносивших эль девушек, не обменивались свежими сплетнями. Веселые компании за столами быстро забывали об их присутствии: они никому не мешали.

До поры до времени.

Но вот один из вновь прибывших поднялся с места и, пошатнувшись, оперся на стол. Трэмани мазнул взглядом по залу. Настолькопьяных здесь больше не было. И хозяин заведения уже спешил к перебравшему чужаку.

Губы пьяницы зашевелились, словно он ругал свое непослушное тело, определенно не желающее держать его на ногах.

Инстинкт самосохранения бросил Трэмани на пол. Единственного из всех.

В воздухе засвистели тяжелые метательные звездочки.

Шесть. Потом еще одна.

Опустившаяся на трактир тьма прикрыла отход убийц.

* * *

У двуглавого дракона, мирно прогуливающегося по улочкам Майонты, было бы столько же шансов затеряться в толпе, сколько у Мэтта с Торрером — эльфы и гномы появлялись в городке не чаще королевской четы. И лишь ночь спасала их от неминуемого любопытства зевак.

Вдобавок ко всему прочему гном говорил сейчас на эльфийском: он знал лучше многих, что такое постоянно жить среди людей. Однако, как Торрер ни пытал своего друга, где тот овладел столь чистым произношением, Мэтт неизменно переводил разговор на другую тему.

— Кажется, здесь? — Торрер поднял повыше взятый в гостинице фонарь. — Кто будет стучать?

— Постучать-то и я могу. — Мэтт задумчиво оглядел крепкий деревянный дом со скромным палисадником.

— Ну, давай. — Эльф отступил в сторону.

— Что «давай»? — раздраженно буркнул гном. — Или ты уже придумал, что ему говорить?

— Чистую правду, — не растерялся эльф.

— И как же, если не секрет, ты собираешься объяснить почтенному мэтру Карренто, что привело тебя к нему в одиннадцать часов ночи?

— Что значит «как»? — удивился Торрер. — Нам говорили, что он настоящий книжник, так?

— Так, — согласился гном.

За закрытыми ставнями было темно.

Мэтт огляделся. Ни одного позднего прохожего. Кажется, им повезло.

— Тогда кому, как не ему, знать, что такое истинная тяга к знаниям! Мы не в силах дождаться утра, — думаю, этого будет достаточно.

— Это ты не в силах дождаться утра, — проворчал гном, — а он очень даже в силах. С другими тягами — не уверен, а уж с тягой к знаниям, я тебе точно говорю. Представляю, завалился бы ко мне среди ночи кто-нибудь, кому неймется узнать о брачных обычаях гномов. Да я бы его…

— Мы же не к тебе идем, — урезонил друга эльф. — К тебе я бы и днем трижды подумал… И лично я не собираюсь у него спрашивать ничего интимного. Так, чисто академический, но необыкновенно острый интерес…

Дверь дома широко распахнулась. Оба, как по команде, замолчали.

На пороге со свечой в руках появился тщедушный человечек в длинной ночной рубашке, расшитой разноцветными бабочками.

Мэтт глухо хихикнул.

— Никак опять из «Пятнистого попугая»? — Похоже, хозяин дома нисколько не удивился.