Игры демиургов или... попаданцы в стиле стимпанк

Легко вонзятся в небо пики.

Чуть заскрежещут стремена.

И кто-то двинет жестом диким

Твои, Россия, племена.

И воздух станет пьян и болен,

Глотая жадно шум знамен,

И гром московских колоколен,

И храп коней, и сабель звон.

И день весенний будет страшен,

И больно будет пыль вдыхать...

И долго вслед с кремлевских башен

Им будут шапками махать.

Но вот леса, поля и села.

Довольный рев мужицких толп.

Свистя, сверкнул палаш тяжелый,

И рухнул пограничный столб.

Земля дрожит. Клубятся тучи.

Поет сигнал. Плывут полки.

И польский ветер треплет круче

Малиновые башлыки.

А из России самолеты

Орлиный клекот завели.

Как птицы, щурятся пилоты,

Впиваясь пальцами в рули.

Надменный лях коня седлает,

Спешит навстречу гордый лях.

Но поздно. Лишь собаки лают

В сожженных мертвых деревнях.

Греми, суворовская слава!

Глухая жалость, замолчи...

Несет привычная Варшава

На черном бархате ключи.

И ночь пришла в огне и плаче.

Ожесточенные бойцы,

Смеясь, насилуют полячек,

Громят костелы и дворцы.

А бледным утром – в стремя снова.

Уж конь напоен, сыт и чист.

И снова нежно и сурово

Зовет в далекий путь горнист.

И долго будет Польша в страхе,

И долго будет петь труба, –

Но вот уже в крови и прахе

Лежат немецкие хлеба.

Не в первый раз пылают храмы

Угрюмой, сумрачной земли,

Не в первый раз Берлин упрямый

Чеканит русские рубли.

На пустырях растет крапива

Из человеческих костей.

И варвары баварским пивом

Усталых поят лошадей.

И пусть покой солдатам снится –

Рожок звенит: на бой, на бой!..

И на французские границы

Полки уводит за собой.

Опять, опять взлетают шашки,

Труба рокочет по рядам,

И скачут красные фуражки

По разоренным городам.

Вольнолюбивые крестьяне

Еще стреляли в спину с крыш,

Когда в предутреннем тумане

Перед разъездом встал Париж.

Когда ж туман поднялся выше,

Сквозь шорох шин и вой гудков

Париж встревоженно услышал

Однообразный цок подков.

Ревут моторы в небе ярком.

В пустых кварталах стынет суп.

И вот под Триумфальной аркой

Раздался медный грохот труб.

С балконов жадно дети смотрят.

В церквах трещат пуды свечей.

Всё громче марш. И справа по три

Прошла команда трубачей.

И крик взорвал толпу густую,

И покачнулся старый мир, –

Проехал, шашкой салютуя,

Седой и грозный командир.

Плывут багровые знамена.

Грохочут бубны. Кони ржут.

Летят цветы. И эскадроны

За эскадронами идут.

Они и в зной, и в непогоду,

Телами засыпая рвы,

Несли железную свободу

Из белокаменной Москвы.

Проходят серые колонны,

Алеют звезды шишаков.

И вьются желтые драконы

Манджурских бешеных полков.

И в искушенных парижанках

Кровь закипает, как вино,

От пулеметов на тачанках,

От глаз кудлатого Махно.

И, пыль и ветер поднимая,

Прошли задорные полки.

Дрожат дома. Торцы ломая,

Хрипя, ползут броневики.

Пал синий вечер на бульвары.

Еще звучат команд слова.

Уж поскакали кашевары

В Булонский лес рубить дрова.

А в упоительном Версале

Журчанье шпор, чужой язык.

В камине на бараньем сале

Чадит на шомполах шашлык.

На площадях костры бушуют.

С веселым гиком казаки

По тротуарам джигитуют,

Стреляют на скаку в платки.

А в ресторанах гам и лужи.

И девушки сквозь винный пар

О смерти молят в неуклюжих

Руках киргизов и татар.

Гудят высокие соборы,

В них кони фыркают во тьму.

Черкесы вспоминают горы,

Грустят по дому своему.

Стучит обозная повозка.

В прозрачном Лувре свет и крик.

Перед Венерою Милосской

Застыл загадочный калмык...

Очнись, блаженная Европа,

Стряхни покой с красивых век, –

Страшнее труса и потопа

Далекой Азии набег.

Ее поднимет страсть и воля,

Зарей простуженный горнист,

Дымок костра в росистом поле

И занесенной сабли свист.

Не забывай о том походе.

Пускай минуло много лет –

Еще в каком-нибудь комоде

Хранишь ты русский эполет...

Но ты не веришь. Ты спокойно

Струишь пустой и легкий век.

Услышишь скоро гул нестройный

И скрип немазаных телег.

Молитесь, толстые прелаты,

Мадонне розовой своей.

Молитесь! – Русские солдаты

Уже седлают лошадей.

<1928>

Глава двадцать шесть. Большая политика на шахматном поле

Помимо золота, орки демиурга привезли модуль связи, по которому можно было не только получать сообщения от демиурга, но и общаться с другими «квадратами» и сразу же посыпались предложения о продаже Шуваловских пушек-дуплексов, на которые, согласно запрету демиурга, был дан отказ. Но были и другие интересные перспективы… Вся эта Олимпийская планета, была одним огромным игровым полем боя, испещренным лакунами типа той, куда перенесло Депо и между обитателями этих дистриктов существовали так сказать, неуставные отношения… Это были временные и более-менее постоянные союзы, и сеть контрабанды. Порталами и логистикой тут командовали орки, но технарями были морлоки, у которых был свой тайный куклос, которые уже вышли на морлоков из Депо. Помимо запросов о продаже пушек, были предложения об объединении сил против кого-либо в будущих боях. Оказывается, за определенную сумму в золоте, можно было попасть на выбранное заранее «Боевое поле», (местные технари всех уровней, очень любили золото).