Игры на свежем воздухе

–  Руку не знаю, а пальцы - запросто, - согласилась Олеся.
– Но это только если разозлится, а сейчас он пугает, тебе говорю! Застегни пряжку… Вот так. Теперь можно править. Так… Вон то седло - его, и потник - тоже, тащи сюда.

–  Это ТУДА входить придётся?!
– уже отправившийся за указанными предметами Валька остановился.
– Он же меня расплющит!

–  Не станет, хотя и может, - улыбнулась Олеся.
– Он весит семьсот килограммов.

–  Сколько?!
– выдохнул Валька.
– Олесь, мне всего четырнадцать лет. И я хочу жить. Или хотя бы написать завещание.

–  Можешь сказать устно, - предложила Олеся.

–  Хорошо, - покорно согласился Валька.
– Я завещаю тебе пятьсот рублей…

–  Немного,но в пересчёте на "зайчики" пойдёт, - согласилась Олеся.

–  …долгов, - закончил Валька.
– Слушай, а может, ты его мне это… оседлаешь?

–  Ты собираешься всё время сидеть на заставе - или выпросишь у папки УАЗик?
– вопросом ответила Олеся.
– Пешком ты тут ноги сотрёшь. Тащи потник и седло!!!

От серого потника из ворсистого материала и от седла пахло лошадьми - странновато, но не неприятно. Держа сбрую перед собой, Валька мысленно попрощался с белым светом и вошёл внутрь стойла.

В первую секунду он ничего не соображал от самого настоящего страха. Но потом увидел, что конь не проявляет по отношению к нему никакой враждебности. Рядом был тёплый, мерно вздымающийся бок, и Валька, помедлив, положил на него ладонь.

Бум. Бум.Бум.В ладонь мальчика отдалось размеренное, сильное биение мощного, здорового сердца. Валька, осмелев, провёл рукой по боку и положил на широкую спину потник.

–  Как следует его отряхни и разгладь, - инструктировала Олеся.
– Если там окажется сор или щепочка, конь взбесится. А складки сотрут ему кожу. Учти: если что - лечить будешь сам… Так, теперь - седло… это задом наперёд, несчастный… угу. Затяни подпругу… это ремень с пряжкой, он внизу болтается.

–  Затянул, - через несколько секунд усилий сообщил Валька.

–  Да? А теперь дай ему коленом в брюхо и затяни ещё, - посоветовала Олеся.

–  Коленом в брюхо?
– распрямился Валька, глядя поверх конской спины на девчонку.

–  Ну да, - серьёзно и терпеливо пояснила она.
– Они хитрят, кони-то, когда чувствуют, что их седлает новичок. Надуваются, а потом подпруги болтаются, как… чёрт-те-что.

Валька скорее не дал, а пихнул коленом в брюхо Шпика. Тот оскорблённо убрал живот,мальчишка перетянул подпругу и с некоторым удивлением посмотрел на дело рук своих.Олеся ловко закончила сед-ловку рыжего и скомандовала:

–  Выводим, пошли.

Не веря в то,что эта живая махина сдвинется с места, Валька по-тянул узду, толкнул дверцу… и услышал, как мягко застучали копыта за его спиной. Мальчишка опасался, что Шпику взбредёт в голову укусить его или грохнуть передними копытами по голове, но конь шёл за ним абсолютно спокойно.

Снаружи Олеся забросила поводья за бревно коновязи и внимательно осмотрела Шпика, после чего благосклонно кивнула:

–  Неплохо. Ладно. О-оп!
– Валька не успел и глазом моргнуть, а девчонка ловко, не коснувшись стремян, взлетела в седло и засмеялась: - Не пробуй так пока. Держи повод короче. Взялся? Рукой за луку седла… да спереди! Левую ногу в стремя, неглубоко, не всаживай… На счёт "три!" - изо всех сил толчок правой - три!

Валька поразился, но он в самом деле оказался в седле и судо-рожно нашарил носком правой ноги второе стремя. Выяснилось, что всё это время он не дышал, и сейчас мальчишка было вздохнул с облегчением, но тут же заорал:

–  Э! Куда?! Стой!!!
– Шпик спокойно зашагал куда-то в одном ему ведомом направлении.

–  Повод!
– крикнула Олеся. Валька вцепился в повод, и Шпик тут же остановился.

–  Запомни, - Олеся подгарцевала поближе, рыжий под ней красиво ходил, закидывая голову, - ты правишь удилами, коленями и пятками, причём пятками ТОЛЬКО шпоришь коня, а ДЕРЖИШЬСЯ коленями, новички сплошь и рядом об этом забывают и виснут на стременах. Если ощутил, что конь понёс - закрой ему глаза. Чем угодно,хоть ладонями. Он тут же остановится, только из седла не вылети. Дальше.В стремена ты ТОЛЬКО упираешься. Ездить на коне просто.Нужно, едва седло по-йдёт вверх, подниматься с ним. Остановилось - начинаешь опускаться. Тяжелей всего это на рысях, но этому тоже можно быстро научиться. А пока поедем шагом… Поехали?

–  Поехали, - решился Валька, сжав повод.

ГЛАВА 5.

Ехать на коне оказалось… странно. В парке он ходил по кругу, по одному и тому же маршруту, и Валька ни разу не думал о конях, как о транспорте. Скорость, конечно, не ахти… но в то же время ни на каком транспорте Валька не испытывал такого странного ощущения. Ощущения, что его транспорт - ЖИВОЙ. Шпик шёл равномерным шагом, Валь-ка ощущал, как перекатываются могучие мышцы коня. Олеся придержала рыжего и оказалась колено в колено с Валькой.

Они обогнули стену и оказались на мостике через заросший травой ров. Дальше начинался лес, откуда веяло прохладой и сыростью - туда уходила еле заметная тропинка.

–  Это в тыл, - указала рукой Олеся.
– Можно добраться до просёлка, а там - в деревню,но нам сейчас не туда… Пригнись к гриве и держись.

И, прежде чем Валька успел сообразить, что она задумала, рыжий под Олесей рванулся с места в галоп, а Шпик прянул за ним.

"Господи - помоги!" - успел сказать мысленно Валька… но галопом скакать оказалось не так уж и трудно. "Та-татт, та-татт, та-татт," - мягко стучали копыта по земле. Пронеслись первые деревья на опушке, потемнело - со всех сторон всадников обступил лес. Валька был уверен, что с минуты на минуту - да что там, с секунды на секунду!
– вылетит из седла и переломает себе всё, что только можно переломать. Изо всех сил сведя колени, он вцепился в отпущенный повод и припал к гриве коня, проклиная чёртову девчонку, даже не предупреившую его, что она собирается пустить своего рыжего чёрта в галоп. Шпик, сообразив,что всадник на его спине - нечто вроде мешка - окончательно перестал обращать на Вальку внимание и мчался, ориентируясь на хвост рыжего. По спине со свистом прошлась ветка, обожгла ударом через рубашку… Мальчишка вдруг представил, как позорно он выглядит со стороны - седло поддаёт под зад, на каждом скачке коня его мотает из стороны в сторону… Так и вправду можно слететь - и не столько будет больно, сколько стыдно - Валька скорее согласился бы вытерпеть боль, любую, даже самую сильную,чем насмешки… а уж насмешки от ЭТОЙ девчонки - тем более.

–  Ладно, скотина, - процедил он сквозь сжатые зубы, - посмотрим…

Он плотнее сжал колени и, пробуя примериться к ритму конской скачки, чтобы опускаться и подниматься вместе с седлом, поёрзал в нём. Потом чуть выпрямился - не совсем, чтобы не получить веткой в лоб, но так, что смог видеть дорогу.

–  В конце концов, я человек, а ты - конь, хоть и здоровый, как… конь, - обратился Валька к Шпику и, укоротив поводья, потянул их на себя.

Последующего он никак не ожидал. Шпик, ощутив покушение на свою свободу со стороны болтавшегося на спине груза, удивился примерно так же,как удивился бы человек, вздумай рюкзак за плечами им командовать. Но своё удивление и возмущение выразил чисто по-конски - закинул голову и встал на дыбы.

В кино это выглядело здорово. В жизни Валька не полетел с коня через круп только потому, что инстинктивно сжал колени (кавалеристы говорят -"взял в шенкеля", но мальчишка этого не знал и очень удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что он проделывает такой мудрёный манёвр) и чуть отпустил повод. Вставший дыбом мир вернулся в нор-мальное положение, Шпик рванул было снова галопом, но Валька укоротил повод, и здоровенный серый конь послушно встал, пофыркивая и мотая головой. Он ещё долбанул копытом мокрую землю, дёрнулся вперёд, но мальчишка повёл узду на себя и негромко сказал.

–  Пр. Стой.

Шпик совсем затих. Он был верным вредным, но не норовистым конём и ощутил, что с его всадником произошло то же, что со многими, кого он носил на своей спине - всадник освоился, из груза превратился в хозяина. Ладонь человека похлопала по шее знакомым жестом.

–  Молодец. Умница.

Переведя дух, Валька осмотрелся. Олеси не было, и у него появилось подозрение,что всё произошедшее было проверкой - можно ли с ним иметь дело. Что-то вроде крещения. Валька не обиделся - тем более, что проверка ещё не кончилась, он готов был дать голову на отсечение. И всё-таки позвал негромко: