Игры на свежем воздухе

– Это… астма. От сырости.

– Что ж ты тогда не сидишь дома, коли больна?

– Я думала, что успею до холодов добраться до Уфаля, а там и до перевала рукой подать, - я специально упомянула Уфаль, как ближайший крупный город. Если я путешественница, то должна знать географию местности, куда путь держу?
– Да видно сильно в пути задержалась… то твари напали, то прятаться от скайль-т-тэйлей пришлось, вот и не успела. Ничего страшного, не волнуйся за меня.

– Эх, девка, задержишь ты нас… бросить тебя что ли?

– Бросай… я и сама не заблужусь.
– Мда, это я погорячилась! Если честно, то я даже не знаю, где я сейчас нахожусь и сколько до замка. А спросить? Ну я еще не настолько с ума сошла!

Конаш только рукой махнул и пошел к костру. Я последовала за ним.

Темп движения отряда все-таки снизился. Из-за меня. Знать бы еще конечную цель Конаша и было бы вообще хорошо. Но казаки народ молчаливый и осторожный - не галдят, меж собою перекидываются только отрывочными фразами и на веселую дружную компанию аж совсем не тянут. Одно только было понятно - солнце садилось за левым плечом, а значит мы уже некоторое время идем на северо-восток.

На вечернем привале, я все же попросила посмотреть оружие у казаков. А заодно глянуть на металл и клейма. Только у двух шамшеров я увидела серое дымчатое лезвие с волнообразным рисунком по стали - дамаск. С клеймами обстояло хуже - их просто не было ни на одном клинке. Означает ли это, что в этом мире нет центров производства оружия и признанных мастерских? Или это то, что личные клейма тут не в ходу и производство централизовано и принадлежит государству? Впрочем, это не те вопросы, которыми сейчас надо забивать голову.

– А можно с вами на саблях пофехтовать?

– Так ты же хвора, девка!
– На «девку» обижаться не стоит, это обычное обращение на Украине к незамужней барышне, а вот на «хвору» можно и ответить.

– Болезнь она временная, а то, чему хоть раз научишься - навсегда останется. Да и противник не будет интересоваться хворая я или нет. Ну, так поучите?

Мужики рассмеялись.

– А ведь права же! Только потом не плачься!

– Да не буду я. Так поучите?

– А чом бы ни?
– это ответил высокий худой казак со стрижкою под горшок и глазами на выкате. Серые, бывшие когда-то голубыми, шаровары были заправлены в низкие сапоги с широкими голенищами, а темно-синяя, так же линялая рубаха перетянута широким малиновым кушаком, за который был вставлен кинжал смутно напомнивший мне кавказский бебут. Еще один тип оружия, здесь совершенно невозможный по причине того, что у украинских казаков такого не было. Значит ли это, что здесь есть попаданцы и с Кавказских гор?

– Если б моя так умела, так может и жива была.
– Продолжал между тем казак, - Рука у тебя крепкая, основы есть, а вот рубишь ты, как махаешь. Чи танцуешь.

Остальные закивали.

– Ты, девка, не крутила бы сабельку, а вела бы ее, как разрубить хочешь.

– Вот так, да?

– Так, да не так!

Через полчаса мне хотелось лечь и не двигаться. За это время мне пришлось рубить тонкие веточки, за ними толстые ветки, отбиваться сразу от двоих, нападать, раз за разом отрабатывая показанные удары, все это с перерывами на кашель и отдышку. Но, слава Богам, мужики жалеть меня не собирались и после краткого отдыха на вдох-выдох, продолжали обучение. В конце концов я даже хотела попросить прекратить тренировку на сегодня, как казаки прервались сами. Сначала на ужин из той же пшенной, успевшей надоесть за сутки, каши, а потом по темноте.

– Ложись сюда!

Я настороженно замерла, когда увидела, куда постелил мне Конаш. Удобно развалившись на моем плаще, он указывал мне на место рядом с собой, держа в руке свой плащ, в качестве общего одеяла. Я понимаю, что вдвоем теплее и удобнее, но вот как на это отреагируют его подчиненные и не окажется ли это предложением разделить не только место у костра, но и в дальнейшем общую постель?

– Да не бойсь, девка, не трону!
– увидев мою заминку, он усмехнулся и добавил, - Ты ж хвора!

О, блин! Опять за рыбу деньги! Да не хвора я, не хвора! А если и больная, то уж на всю голову!

Легла. Конаш нагло перетащил меня поближе к себе и прижал так, что я оказалась лежащей у него на груди.

– Ось так! А то як поспишь опять на земле, так завтра не встанешь! И не боись! Моя жинка, еще смотрит с неба, всякое непотребство не допустит.

– Конаш, а почему с неба?
– не поняла я.

– Так сороковник еще не прошел.

– Так ты недавно жену схоронил? Сочувствую…

– Да не я ж один! Тут у всех - у кого жинка, у кого сестра, у кого диты.

– Как так? Что случилось?

– Эх, все тебе надо знать, девка! Ну, слухай! Мы ж сюда пришли по-мирному. У нас в Орде война случилась меж кланами, а гетьман-то взял и собрал тех, кому новый король не по нраву, а участвовать в разборках за власть тоже не желал. Вот и увел всех на север. Земли тут пустые, хорошие… Семьи взяли, детей, жонок… эх! Пока тот сволочной городок по пути не попался! Сначала они на переговорах только охали и жаловались, как их скайль-т-тэйли достали, житья не дают, что мол, долина хорошая, да только остроухие тут верховодят. А так мол, изведете, скайлей, живите, мы не против. И про замок сказали, что мол, от него все беды. Гетьман и поверил… Лучше бы он сразу их хитрые рожи разрубил, а так… договорился, что мол пока он будет разбираться со скайль-т-тэйлями обоз останется под городом… А как мы отошли, горожане-то весь обоз и вырезали…

Я сжала зубы, чтобы не выдать себя возгласом. Телеги с женщинами и детьми перед городом… а я же подумала… вернее подумать не могла… Боги, о чем я думаю! Как же я ошиблась! И не обратила, дура, внимания, что одежды другие и мужчин совсем не было. Просто была шокирована видом трупов и ни на что уже не реагировала.

– … а как мы подошли, старейшины и перепугались. Вышли с дарами, мол, простите нас, глупых, возьмите деньги, драгоценности… а кто ж за кровь деньгами берет? У гетьмана две дочки были, маленькие… ну и сказал, что, мол, не хочу город видеть больше… А потом увел нас из города и сказал, чтобы все пили… а хоронили уже на третий день. Я свою сам в могилу опустил…

– Прости.
– Что я еще могла сказать? Что я была не права? Что кровавые видения Уфаля преследовали меня с навязчивой постоянностью и я винила в этом казаков, приписывая им немотивированную жестокость?

– Давай спать, девка. Завтра до лагеря уже дойдем. Спи!

Рука Конаша по-хозяйски легла на талию, но я уже не ерепенилась.

Утро началось еще до рассвета. Сплю я как правило чутко, а под утро, когда затекли руки и плечо, смысла ловить остатки сна не было, и я попробовала встать. Конаш тут же проснулся. И, кажется, мы это сделали вовремя, потому что буквально через мгновение из-за деревьев выскользнул козак и направился к нам.