Игры над бездной

Двери в подъезде не было, свет фонаря проник в пустой дверной проем и скользнул по выщербленным бетонным ступеням. Двери в лифтовой шахте тоже были выломаны, Шрайер посветил вниз, потом вверх – свет фонаря выхватил из темноты паутину и пыль.

– Пошли, – Шрайер расстегнул кобуру.

Стас взвесил на руке шокер, выключил его и спрятал в карман. Достал из кобуры свой «дыродел» и дослал патрон в патронник.

– И то верно, – одобрил Шрайер. – Мало ли что… Восьмой этаж…

Перил на лестнице не было – их тоже, видимо, отнесли к старьевщику. На лестничных площадках зияли пустые дверные проемы. Их даже завесить никто не пытался. Кусок тряпки или пластика такого размера в полуразрушенных домах уже сами по себе были ценностью, которую нужно беречь и охранять.

А еще занавешенная дверь была знаком того, что там кто-то живет. И это могло привлечь внимание «уродов», от бескормицы сбившихся в стаю, или ищущих развлечения раклов. Или, что еще хуже, жаждущих острых впечатлений обитателей более благополучных районов.

В новостях Стас часто видел репортажи о подобных вещах. С массой малоаппетитных подробностей.

– Если ее сейчас не окажется на месте, – Стас вдохнул пыль и оглушительно чихнул, – если ее не будет на месте, то завтра ты станешь ее искать на свалке. Сам, без моего участия…

– Будет она, будет, никуда не денется… – Шрайер осветил дверной проем. – Вот здесь, кажется…

– Вот здесь… – Стас осторожно вошел в квартиру, замер, прислушиваясь.

Было тихо.

Откуда-то издалека доносились обрывки музыки и какие-то крики – люди где-то веселились. А тут было темно и тихо.

– Замри, – сказал Стас, и Шрайер выключил фонарь.

Перед глазами поплыли цветные пятна.

Тишина.

Потом что-то еле слышно скрипнуло в темноте. На самом пределе слышимости. Невидимый Шрайер тронул Стаса за плечо, тот оттолкнул руку беза. Шум повторился.

– Надежда Львовна! – позвал Стас негромко. – Госпожа Линевская?

Тишина.

– Вы требовали консула, – сказал Стас, понимая, что выглядит все происходящее, мягко говоря, странно.

Консул шныряет в темноте по трущобам, разыскивая гражданку, подавшую заявление. Очень достоверно, сразу верится. И эта госпожа Линевская, конечно, сразу поверит и бросится навстречу прибывшему по ее вызову консулу. Как же, как же…

Стас хотел крикнуть еще раз, прикинул, какая интонация прозвучит не слишком фальшиво. Даже воздуху в грудь набрать успел, а вот с выдохом не совсем получилось.

Нет, воздух из легких вышел. Можно даже сказать – вылетел. Еще бы ему не вылететь от такого удара.

Стас отлетел к стене, захрипел и медленно сполз вдоль стены на пол.

Луч света уперся ему в лицо.

Все вокруг разом потеряло смысл и значение. Самым важным на свете осталось одно – вдохнуть. Всего один небольшой глоток воздуха… Но тело не подчинялось, оно корчилось, судорожно выгибалось, сучило ногами, но отказывалось дышать.

Темнота вокруг пошла цветными пятнами, желтые, сиреневые, красные мазки поплыли вокруг Стаса, все ускоряя движение, превращаясь в ослепительный водоворот.

Фонарик погас.

Кто-то – Шрайер, сволочь? – подошел к Стасу, ощупал карманы, вынул шокер.

Стас захрипел.

Фонарик снова включился, пошарил по слою пыли на полу, наткнулся на «дыродел», который Стас выронил, получив удар.

– С-сука… – выдохнул Стас.

В освещенном круге появилась рука. Пальцы обхватили рукоять «дыродела», и свет погас.

– Ты уж прости, – Стас почувствовал, как чужое дыхание коснулось его лица. – Но мне это нужнее, чем тебе…

В голосе Шрайера не было ни извинения, ни раскаяния… Так, констатация.

– Мне – оружие, тебе – удачи… – сказал Шрайер. – Она тебе понадобится. Вот прямо сейчас и понадобится…

– Я тебя… – выдавил из себя Стас и замолчал.

А что он может сделать Шрайеру? Если даже встать не получается – не желают ноги упираться в пол. Руки шарят вокруг в пыли, но в них тоже нет силы. Толково ударил без. С пониманием. Хотя…

Он ведь мог просто вырубить Стаса, вогнать в беспамятство и уйти. Или даже пристрелить.

Пуля в затылок – Стас ведь сам первым шагнул в квартиру, была у Шрайера возможность. И просто так затылок проломить, рукоятью, или вогнать пулю в тот же затылок. Максимка стал бы искать господина консула? Может быть. А найти? Черта с два!

Дыхание понемногу восстанавливалось. В груди все еще горел огонь, каждый вдох-выдох отдавался болью, но воздух все-таки проникал в легкие. Стас подтянул ноги, уперся рукой в стену и попытался встать. Стена дрогнула, пол качнулся и поплыл в сторону.

Стас замер.

Спокойно. Все сейчас встанет на свои места. Стены и пол перестанут паясничать и снова займут перепенди… перепендику… Стас попытался сплюнуть, вязкая слюна повисла на губе.

– Стены станут перпендикулярными, – прошептал он, стирая ладонью слюну.

Встать!

Тело неохотно, но подчинилось. Медленно выпрямилось, ноги, хоть и дрожа в коленках, но держали тело вертикально.

Уходить. Нужно уходить…

Стас медленно отошел от стены. Нормально, не упал. Шрайер пожалел… И еще пожалеет. Вот только выберусь отсюда, пообещал себе Стас, и он пожалеет. Жена и двое детей, говоришь? Вдова и двое сирот. И никак иначе…

Где-то здесь был выход. Где-то здесь…

Если шум и отдаленные крики доносятся сзади, из окна, то дверь должна быть в противоположной стороне – Стас вытянул вперед левую руку, чтобы не врезаться в стену. Ага, вот она. Шершавая и теплая.

А вот и дверь. Значит, он выходит на лестничную площадку, сворачивает направо… Осторожнее нужно, перил нет, можно свободно слететь вниз на целый лестничный пролет. И если очень повезет, то и дальше… и дальше… до первого этажа.

Стас нащупал рукой стену справа, сделал небольшой шаг – нога повисла в пустоте. Сердце дернулось.

Спокойно, это ступенька. Всего лишь ступенька. Вот, пожалуйста, следующая. Нужно просто держаться правой стороны, и все будет в порядке. Даже если он вступит в дерьмо – ничего страшного, отчистится потом. Главное – выбраться отсюда, пока все обитатели этой клоаки не собрались на шум…

Стас замер, услышав, как из темноты снизу, навстречу ему, кто-то поднимается. Осторожно, стараясь не шуметь. Ноги ставит аккуратно, только легкий шорох доносится до Стаса. Шорх-шорх, шорх-шорх…

Зачем он сюда идет? Шрайер говорил, что обитатели этих домов прячутся, боятся, чтобы их не нашли… А этот чего пошел? Или у Шрайера проснулась совесть и он решил вернуться? Стас затаил дыхание, закрыл глаза.

Липкий холод медленно, как болотная жижа, потек по телу Стаса снизу вверх. Колени, живот, грудь… Это страх.