Игры олигархов

–  Аборт исключен. Девушку мучает токсикоз и я хотел бы, чтобы вы максимально избавили Ярославу от него.

–  О! Понятно.

Что ж все объяснимо. Теперь желание пациентки сделать аборт стало вполне понятно.

–  Пожалуй, я пройду с вами, - заявил Алекс.

–  Пожалуйста. Вы отец ребенка?

–  Да. Планирую, что будущая мамочка будет наблюдаться у вас. Мы были у Шпейнгера. Он поставил шесть-семь недель.

–  Ну, что ж, сейчас посмотрим, - заулыбался Юрий Павлович.
– Прошу, - открыл дверь перед мужчиной.

Ярослава была уверена, что смотреть ее будут, как проводят осмотр гинекологи, но ничего подобного. Медсестра уложила ее на удобную кушетку, застелив ее простынею с веселым рисунком, под голову пациентке подушечку сунула, на палец прицепку надела и поставила приборчик на столик:

–  Давление, температура в норме, а вот пульс учащен, - сообщила

Ярославе ласково.
– Волнуетесь?

–  А что будет?
– глянула на нее девушка, действительно волновалась: что дальше будет? Уже сейчас аборт сделают?

–  Вас посмотрят. Видите монитор, - указала на дисплей на стене в ногах пациентки.
– Вы сможете увидеть ребеночка.

Только этого ей и не хватало! Но не уйти - Алекс появился, встал рядом, Завадский же сел и начал водить по животу прибором, а на экране появилось наслоение каких-то серых полос - что там можно разобрать? Но мужчины внимательно смотрели, а Ярослава просто пыталась хоть что-то понять в картинке.

–  Воот, - заулыбался Юрий Павлович.
– Отлично. Шесть-семь недель, говорите, Александр Адамович? Пожалуй, соглашусь.

–  На аборт успеваю?
– спросила девушка. Доктор моргнул:

–  Токсикоз измучил?

–  Ой, вы знаете, - влезла улыбчивая медсестра.
– Токсикоз на первых месяцах - значит, мальчик будет.

Завадский глянул на нее: что за чушь? И хотел убрать эту новенькую к черту, чтобы голову людям не морочила, но Лешинский заинтересовался, развернулся к ней:

–  Серьезно?

Девушка смутилась от взгляда доктора и закивала:

–  Это конечно не научно и медицина отрицает, но… вы знаете, сколько мамочек жаловались на токсикоз в первые месяцы, у всех мальчики потом родились.

–  Вздор, Александр Адамович, - заверил мужчина и кивнул девушке: смойся со своими глупостями.

Но Лешинский слова медсестры принял к сведению и спросил:

–  Когда можно пол определить?

–  Сейчас это невозможно, идет закладка органов. Будет недель шестнадцать, я, пожалуй, возьмусь предположить и сказать вам, кого ждать.

Алекс был доволен. Ярослава раздавлена и буквально сражена, тем, что он и доктор решают все без нее. Ее посмотрели и все - остальное обсуждалось мужчинами, она же, как будто испарилась.

–  Я для тебя рабыня, - заметила Лешему уже в машине. Он усмехнулся и поцеловал ее в висок:

–  Не говори глупостей.

–  Я не хочу этого ребенка, но мое мнение никого не касается. Ты превратил меня в Бог знает что! Я ненавижу и тебя и себя!

–  Не волнуйся дорогая, все решаемо…

–  Ты лжец. Ты нарушил условия договора…

–  Ты о подругах?
– Алекс отодвинулся к окну, закинул ногу на ногу.
– Ярослава, а где в договоре прописано о них?

–  Что?
– побледнела девушка.

–  Там нет ни строчки о них, - спокойно ответил мужчина, разглядывая ее слегка свысока.
– Твоя наивность подводит тебя снова и снова. Никогда не верь словам, они ничего не значат. А вот бумаги

–  другое. С документами нужно серьезно знакомиться, прежде чем что-то подписывать. Это тебе урок на будущее, уверен, опыт пригодится.

У Ярославы слов не было. Но возмущение было направлено больше на себя, глупую дуру, которая еще пыталась что-то сделать, хотела отогреть сердце Алекса, показать ему как живут люди, а не монстры.

Только вот не учла, что сердца у него нет - калькулятор щелкает, бьет в грудную клетку.

Интересно, что же вместо души у Лешинского?

–  Ты компьютер, а не человек, - прошептала.

Он улыбнулся и взял ее руку, наложил на нее браслет с сапфирами, и поцеловал ладошку, нежно, с долей трепета:

–  Я очень доволен, да, я счастлив. Мне очень нравится мысль, что у меня будет ребенок от тебя. И это мой подарок тебе.

Девушка лишь головой качнула, не зная ни что говорить, ни что делать.

Он ставил ее в тупик. Он словно не понимал, в какой абсурд превратил ее жизнь, не понимал, что сотворил с ней.

Он был нежен и внимателен, но при этом циничен до невозможности, и эгоистичен до кончиков своих отшлифованных аристократических ноготков!

Глава 23

Ее оставляли одну только в ванной и то, Алекс не давал закрыть дверь.

Ярослава умирала от того распорядка дня, что завел Леший для укрепления здоровья ребенка и мамочки. Девушка должна была больше гулять и по два -три часа она бродила по парку "имения" Алекса в сопровождении охраны, чувствуя себя не то гусем, которого откармливают перед рождеством, не то заключенной под стражу. После она кушала и занималась физическими упражнениями со специально выписанной для этого женщиной - тренером, затем опять кушала, пила какие-то витамины, спала, опять гуляла, уже с Алексом или ехала с ним в город, чтобы посмотреть, как катаются на коньках, но не в коем случае не кататься самой, потому что это опасно для ребенка, или ходила с Лешим по магазинам с детскими игрушками, шмотками. И он пытал ее, какая распошонка ей нравится, какая нет, какая погремушка была бы интересна новорожденному, и покупать ли здесь или поехать в

Англию, Швецию, купить все нужное ребенку там.

Он разговаривал с ней, но слушал себя и делал, что желал он.

А девушка с утра до вечера мучалась от токсикоза, который только усиливался день ото дня, не смотря на все усилия Завадского, к которому Ярославу возили раз в неделю в обязательном порядке.

Алекс как с ума сошел. Он следил за ней как беркут за добычей, и регулярно брал ее, словно мечтал о второй беременности. Девушка подозревала, что ее состояние он посчитал соблазнительным, и ненавидела себя, за то что не была против его ласк. Не смотря на личную неприязнь к нему, в постели на удивление у них не было разногласий. Более того, он нравился ей как мужчина, нравился обходительной настойчивостью, властью, но нежной, силой, но бережной. Нравился его запах, и даже эти улыбки его, нравились до возмутительности.

Но все это затягивало, как в омут, и дни летели, как листья с деревьев осенью, а Ярослава так и не могла улучить минутку, чтобы поговорить со Светой и возможность исчезнуть, тоже не подворачивалась. Но надеялась, во всяком случае, она очень хотела верить, что ни сегодня - завтра, сможет уйти, иначе просто бессмысленно что-то делать, и ей оставалось бы только смиренно ждать, когда закончится контракт. И рожать!

Об этом она и думать не хотела. Ей была страшна сама мысль родить ребенка без мужа. Родить от навязанного любовника, который никогда не станет официальным отцом ребенка, родить от Алекса, которому сегодня нужна, а завтра он наигрался и выкинул.