Игры с богами. (Трилогия)

– Ты едва не сделала глупость, – неожиданно близко раздался голос Далиона. Чуть скрипнул диван, когда мужчина присел на его краешек. – Если ты посмотришь в глаза зверя, то сама станешь им.

Эвелина открыла глаза и посмотрела на Далиона. В сером предутреннем сумраке тот выглядел усталым. Едва смятая постель указывала, что этой ночью он почти не спал.

– Вы были там? – тихо спросила девушка. – Вы слышали… его?

– Да, – отозвался мужчина. – Значит, ты уже убивала?

– Дважды, – неохотно признала Эвелина. – Один раз – спасая свою деревню. Но тогда я сполна заплатила. Младшая Богиня умеет быть жестокой даже к тому, кто требовал справедливости.

– Это после того раза у тебя появилась седина на висках? – поинтересовался Далион и, дождавшись кивка тени, продолжил: – А второй раз?

– В Академии. – Девушка до боли закусила губу, вспомнив тот случай. – Он был моим однокурсником из семейства Турия. И решил, что те, кто состоит в роду, имеют больше прав по сравнению с безродными.

– Странно, и ты после такого осталась в живых? – удивился Далион. – Высочайший Майр не потребовал твоей смерти?

– Потребовал, – пожала плечами Эвелина, в очередной раз подивившись осведомленности гончей в делах имперского двора. – Но Дэмиену очень не понравилось, когда ему указали, как следует поступить. Меня, конечно, наказали. Но, наверное, меньше, чем я заслуживала на самом деле.

Девушка помолчала и добавила совсем тихо:

– Хотя я до сих пор не чувствую своей вины. Если бы я вернулась в тот день – поступила бы так же.

– Ладно, – глубоко вздохнул мужчина, увидев, что его подопечная больше не собирается откровенничать. – Еще два часа у меня есть. Постараюсь хоть немного поспать.

Далион встал и отошел к своей кровати. Через некоторое время в комнате наступила тишина, нарушаемая лишь спокойным и глубоким дыханием гончей. А вот Эвелине было не до отдыха. Девушка все вспоминала и вспоминала разговор со зверем и с ужасом спрашивала себя – если сегодня она чуть не проиграла перекидышу, то что будет через несколько дней, когда на ночное небо взойдет полная луна? И не находила ответа.

Дни, оставшиеся до превращения, почти не запомнились Эвелине. Возможно, это было к лучшему. Девушка путала забытье с реальностью, и иногда даже сама не знала – спит она или бодрствует. Слишком реальны были ночные кошмары, слишком пугающе похожи на действительность. Перекидыш больше не являлся чужачке во сне. Она слышала лишь его голос – чарующий, убаюкивающий, уговаривающий. Зверь напоминал ей о детстве на Лазури, и пустяковые обиды, нанесенные островитянами, становились до боли горькими и невыносимыми. Девушка задыхалась от негодования – как можно было так обращаться с несмышленым ребенком, и недоумевала: неужели люди настолько жестоки? Но страшнее всего становилось, когда перекидыш напоминал ей про Академию. Эвелина плакала ночами, заново переживая предательство дяди. Вновь и вновь во сне она проходила темными коридорами, ведомая на инициацию. Снова и снова падала со скалы, с ужасом ожидая того мига, когда разобьется насмерть о стремительно приближающиеся скалы.

Если Далион и видел ее сны, то милостиво отмалчивался. Девушке не хотелось даже думать, что кто-то другой может присутствовать при моменте ее позора и поражения. Она просто не сумела бы жить дальше с осознанием этого факта.

Эвелине разрешили не присутствовать при тренировках младших гончих. Видимо, хозяин все же пожалел свою тень. А быть может, просто не хотел распространения слухов. Сейчас только слепой бы не заметил, что с чужачкой происходит неладное. Девушка таяла на глазах. Она с отвращением отказывалась от еды, лишь иногда под давлением гончей соглашаясь проглотить кусок хлеба. Только травяные отвары еще как-то поддерживали силы Эвелины. Хотя полынная горечь настоев все чаще вызывала рвотные позывы, уже не облегчая жажды.

Чужачку шатало от слабости. Она все чаще оставалась в комнате у Далиона, боясь, что упадет в обморок, стоит ей сделать хоть шаг. Мужчина не возражал – напротив, распорядился, чтобы его тень никто не беспокоил. Яркий солнечный свет неприятно резал глаза, поэтому окна были надежно прикрыты тяжелыми шторами. Девушка почти все время лежала, иногда проваливаясь в спасительный сон без сновидений, но чаще – ведя мысленные бесполезные споры с перекидышем. Тот убеждал ее, что люди – в сущности такие же звери, только более жестокие. Намного честнее отдаваться животному желанию убивать раз в месяц, чем ежедневно, ежечасно лелеять под сердцем потаенную ненависть. Улыбаться, глядя в глаза, чтобы потом нанести предательский удар в спину.

Незаметно наступил вечер превращения. Девушка даже не пробовала вставать в этот день. Чужачка лежала с закрытыми глазами и с удивлением прислушивалась к собственному тяжелому дыханию. Иногда ей казалось, что она давно умерла и просто по недомыслию Богов оставлена в этом теле. Которое вот-вот превратится в хищного и прекрасного зверя.

Тихо скрипнула дверь. Затем раздался неприятный скрежет тщательно задвигаемого засова. Девушка даже не повернула головы на этот звук. Она знала – вошел Далион. Обострившееся чутье позволяло ей теперь чувствовать хозяина на расстоянии. Отныне Эвелина могла безошибочно сказать – где именно находится мужчина, а зачастую – даже увидеть, чем он занимается. Словно невидимая, но чрезвычайно прочная нить связала их через расстояние.

– Держишься? – Далион присел на краешек дивана и с легким сочувствием посмотрел на изможденное лицо девушки. Эвелина устало вздохнула и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее в таком состоянии.

– Я принес тебе настой.

Эвелина поморщилась, уловив знакомый тягучий запах синеголовника.

– Не надо, – хрипло выдохнула девушка, с трудом сглатывая вязкую слюну. – Меня вырвет.

– Пусть, – пожал плечами мужчина. – Может, станет легче.

Эвелина даже не смогла сопротивляться, когда Далион резко повернул ее лицом к себе и подоткнул под спину подушки. Затем почти насильно влил в девушку целую чашку густого травяного зелья. Чужачка давилась от отвращения, но покорно глотала противную теплую жидкость.

– Вот и умница, – удовлетворенно проговорил мужчина, отставляя в сторону опустошенный стакан. – Давай теперь на твою рану посмотрим.

Девушка зашипела от боли, когда хозяин одним рывком отодрал подсохшую повязку от бока. Затем закусила губу, пытаясь не обращать внимания на сладковатый запах крови, тотчас заструившийся по комнате.

– Ничего, – успокаивающе сказал Далион и положил прохладную руку на пылающий лоб Эвелины. – Сейчас я тебя перевяжу и проветрю спальню. Станет легче дышать.

Девушке оставалось лишь подчиниться. Она часто и мелко дышала, пытаясь совладать с жаждой, которая высушивала рот, огнем распространяясь по жилам.

– Ну вот и все. – Казалось, прошла вечность, прежде чем Далион выкинул окровавленную повязку и отошел к окну. Комнату наполнил пряный аромат недавнего дождя, мокрой листвы и влажной земли. Эвелина приподнялась на локтях, жадно ловя открытым ртом легкий ветерок.