Игры с огнем, или Убить ректора

Первый красавчик АВиК подошел к ней за два дня до зимнего бала для учеников двух старших классов. Фриде тогда стукнуло только пятнадцать, и никакой бал ей не светил. Впрочем, она и не горела желанием туда попасть. Подумаешь, бал. У нее были грандиозные планы по очередному бегству через портал с метлой и полетами над ночным городом. И вдруг нарисовался Кирилл Аверин и повел себя как со старой знакомой, хотя прежде проходил мимо, будто Фрида не ведьма, а стена. Сел рядом на ступеньку, широко улыбаясь, и… пригласил на бал. Она так растерялась, что не смогла вымолвить и слова.

Кириллу пришлось уточнять, понято ли его предложение, и задать вопрос повторно.

Но Фрида и тогла ничего не сказала. Главная головная боль педагогов АВиК полностью утратила дар речи. Ещё бы! Это вам не магические эксперименты и не войны с другими учениками. Это парень, из-за которого сердце стучит, как безумное.

— Так ты согласна? — спросил Кирилл в третий раз.

Фрида кивнула. На большее не хватило моральных сил.

Она пришла. Разумеется, она пришла на бал. В платье, что умыкнула у тетки Клары. Из последней коллекции. В ярко-алом. Стильном. Взрослом. Явилась в предвкушении чего-то особенного. В ожидании волшебства.

Однако…

Кирилл предстал перед ней в компании Славика Миронова — ученика выпускного класса и главной жертвы для насмешек учеников АВиК. В детстве Славик, шпионя за старшей сестрой, умудрился попасть под действие запрещенного зелья и… на всю жизнь остался с зелеными пятнами на физиономии. Их пытались вывести. Лучшие ведьмы и колдуны. Но никто так и не справился. А магический грим, по закону, оставался под запретом до совершеннолетия. Вот Славик и щеколял с «украшениями» и оставался мега-непопулярной личностью в АВиК.

— Фрида, вот и ты! — осклабился Кирилл в гаденькой улыбочке. — А это твоя пара на вечер. Славик, Фрида любезно согласилась стать твоей дамой.

Он сказал это громко. Чтобы услышали все. И они услышали. Замерли в ожидании шоу. Никто не сомневался, что малолетка унесет ноги, выставив на посмешище и себя, и Славика. На это и был расчет Кирилла. Ему было плевать на Фриду. Главный объектом «шутки» был Славик.

О, да! Фрида хотела сбежать. Спрятаться от позора. И от Славика с его жуткой физиономией заодно. Но стоило представить улюлюканье, что раздастся вслед, она решила, что не покинет зал. Уж точно не сразу. В конце концов, раз Славик — тоже жертва, можно и объединится. Поэтому Фрида подарила ошалевшему парню лучезарную улыбку, взяла под руку и потянула танцевать, ибо как раз зазвучала медленная мелодия. Старшеклассники всё равно хихикали. Но не так, если б он позорно ретировалась.

А потом… потом Фрида неделю ревела в подушку, злясь на себя за доверчивость. За то, что влюбилась в полного кретина! Даже месть ни капли не утешила. Они со Славиком недолго пробыли в зале. Ушли подальше от насмешек. Но прежде Фрида оставила подарок — отложенное заклятье. Через полчаса у парней выросли ветвистые рога, а у девчонок свиные пятачки. Один Кирилл не обзовелся украшением. Единственный из всех на балу. Ему и пришлось брать на себя вину. Не признаваться же, что намагичила внучка ректора. Внучка, которую он подставил…

— Фрида, скажи что-нибудь, — донесся до сознания голос Кирилла. В смысле, Кирилла нынешнего, не теряющего надежду на прощение.

Она повернулась, до конца не решив, дать ему от ворот-поворот или всё-таки шанс. Но стоило увидеть лицо Кирилла, треклятое сердце зачастило. Этот колдун продолжал действовать гипнотически, как удав. Или как конфетка на ребёнка, честное слово!

— Я не из тех, кто раздает шансы направо и налево, — отчеканила Фрида, справившись с секундной слабостью. — А ты, кстати, так и не объяснил, куда умчался. Что такого важного у тебя стряслось, что забил на «незабываемый» вечер?

Кирилл едва заметно поморщился. Ему не улыбалось признаваться. Надеялся обойтись глупыми извинениями и увещеваниями. Надеялся на силу притягательной внешности.

— Говори, — велела Фрида. — Или убирайся.

— У меня был роман с женщиной-человеком, — признался Кирилл хмуро. — Это было временное попутнение. Всё быстро закончилось, но она забеременела. А ты знаешь правила. Теперь мне приходится служить подпиткой. А вчера был очередной приступ.

Фрида приподняла брови. Вон оно как.

Да, она знала правила. Дети-полумаги появлялись на свет нечасто, но коли такое случалось, родителя-мага шабаш обязывал не просто содержать ребятенка, но и делиться энергией. Жизненной энергией. Такие дети рождались слабенькими и регулярно нуждались в подпитке. Однако всё менялось, едва им исполнялось восемнадцать лет. Они мгновенно преображались. Из хиленьких превращались в здоровых и крепких. Нет, настоящими ведьмами и колдунами они не становились, но магию отлично распознавали, поэтому работали в спецслужбе контроля. Следили за людьми, дабы те ненароком или умышленно не использовали артефакты и зелья, а заодно, чтобы никто из магического сообщества им не вредил.

— И сколько ребёнку? — спросила Фрида.

Да уж, магу точно не с руки в таком признаваться. Если Кирилл решился, значит… А, впрочем, чертям одним ведомо, что сие означает. Может, впрямь желает добиться ее расположения. Либо же Фрида нужна Кириллу для некой цели, ради которой можно и в позорном грешке покаяться.

— Ей четыре года, — отозвался тот, нехотя.

Во как! Ей. Мало того, что нагулял человеческое дитё, так еще и дочь, а не сына. Для таких выпендрежников это ниже плинтуса. Но шабаш бдит, приходится делиться с девчонкой энергией. Иначе худо придется.

— Так эту причину ты сочтешь уважительной? — спросил Кирилл.

— Пожалуй, — пробормотала Фрида, всё еще гадая, зачем тот старается заслужить шанс.

А в дверь снова позвонили. Вовремя! Не жилище ректора, а проходной двор!

На этот раз принесло-таки «костюмчика».

— Жива, — протянул он, оглядев Фриду с головы до ног. — И вроде не помираешь. Значит, готова к разговору, с которым не сложилось ут-ут-ут….

«Костюмчик» замолчал, заметив на заднем плане Кирилла, а Фрида разглядела в темных глазах промелькнувшее отвращение.

— Вижу, ты так и не учишься на ошибках, — бросил он и махнул рукой, мол, разговор подождет. Умчался прежде, чем Фрида успела сориентироваться.

А ей вдруг стало мерзко. А самом деле, зачем она нянчится с мужиком, который в юности вытер об нее ноги и продолжает мнить себя центром вселенной? Он же не изменился. Собственную дочь считает ошибкой и помехой. Прямо как ее папенька — Ромочка Кощеев.

— Тебе тоже пора, — объявила она Кириллу.

— Но… А как же шанс? — опешил тот.

— Посмотрим на твоё поведение, — Фрида магией подтолкнула ухажера в коридор и захлопнула дверь.