Игры с шейхом. Книга 1

– Агрессией ничего не добьешься! Будь терпимее.

– Разве я не терпелив с ней?! – спросил после того, как удостоверился, что мы теперь один на один и стражник покинул комнату. Раздраженно швырнул меч на пол, с удовольствием слушая, как загремело эхо. И от этого звука внутренности сжимались в узел, а Ярин трусливо вжал голову в плечи. Но вскоре брат собрался с духом и ответил на мой вопрос:

– Конечно, понимаю, что терпение и ты - вещи не совместимые! Но войди в ее положение. Ты убил ее родных, выкрал из дома, отправил в бордель, убил любовника...

– Почему я – шейх девятнадцатой земли должен нянчится и исполнять пожелания мелкой девчонки –рабыни? Почему я должен идти на уступки? Подскажешь мне причину, а братеееец? Почему я должен терпеть ее спесь и гордыню? Я итак крайне терпелив.

– Просто подожди немного, пусть привыкнет ко дворцу. Немного сбавь упряжку. Как только натягиваешь вожжи, она начинает брыкаться. На войне всегда умело продумываешь тактику ведения боя, стараясь сократить потери до минимума для своих людей, так что же тебе мешает и здесь побыть с женщиной чуточку хитрее? Зверек слишком молоденькая и в одночасье лишилась всего. Немного проявления заботы или ласки и будет есть из твоих рук и молить о любви. Зверек капризничает, все женщины любят так делать, подогревая интерес. Ну, подыграй ей. Она же играет, флиртует, а ты вместо того, чтобы подыграть - " за волосы приволочь". Я бы от тебя шарахался после такого.

– Я похож на циркового урода? Ты видно братец головой тронулся в последней битве с мятежниками?

Я последний раз окинул взглядом этого человека, с трудом имеющего право называть себя мужчиной, если пользуется хитростью и ловкостью для завоевания женщины. С трудом сдержался, чтобы не плюнуть в рожу брату, и степенно пошел на выход из комнаты. Вдоль коридора, мимо стражников, не отрывая взгляда от точки впереди. Эта черная точка меня сама вела вперед.

Я был в хорошем настроении? Ужееее нет. Меч намеренно оставил в комнате, не имея желания срываться попусту и кого-то калечить, потому что сейчас я крайне неспокоен. По дороге встречались глупые гости, которые своим смехом раздражали и не способствовали поднятию настроения. Стражники вероятно, понимавшие без слов, когда я не доволен, шарахались в панике и отбегали к стенам, вжимаясь в них, словно хотели исчезнуть. Правильно! Все должны исчезнуть. Они сейчас для меня не важны, только глупая рабыня!

Открыв двери в гарем, вошел в центральный зал с бассейном, где часто любили плескаться девушки, занятые обыденными делами. Как по приказу каждая метнулась на колени и склонила послушно голову. Наперебой стали разговаривать, приветствовать, раздражая своими голосами.

– Заткнулись. Где Роза? – всего взмахом ладони пресек их бесполезный треп, а вопрос адресовал Тиль, почему-то взволнованной моим приходом. Я еще раз оглядел всех наложниц и проходивших мимо слуг-евнухов, но, как и ожидалось, строптивицу не заметил. Она бы так быстро не пала на колени.

– В комнате, мой господин…

– Тиль, на всякий случай предупреждаю, если я когда-либо узнаю о твоей неверности или о твоих попытках что-то умолчать или кого-то скрыть, твоя голова полетит первой.

– Что вы, господин? – голос ее дрогнул, когда она обращалась, видимо, посчитала за оскорбление, но пусть так. Она должна знать, от кого зависит ее жизнь. – Я искренне и навсегда ваша.

– Хорошо, - кивнул, проходя сквозь девушек, которые склонили головы и стояли коленями на ледяном полу, ожидая своей участи. Но мне это не важно, нет времени, чтобы тратить его на простых наложниц.

Пошел к ней. Грохнул дверью, давая понять, что пришел не шутить или быть цирковым уродом. Закончены шутки! Посмеялась достаточно, выставляя воина идиотом на всю землю. До сих пор не смолкали слухи о моем странном отношении к мальчикам-рабам.

Она лежала на мягких подушках спиной ко мне, но едва зашел, и она увидела, кто явился, сползла послушно на пол и скромно затихла. Ох, как быстро.

– Твои преклонения словно издевательство и плевок в лицо! Голову поднять! – она не спешила поднимать взгляд от пола, словно ей стыдно или страшно, или есть что скрывать. – Я сказал поднять свой лживый взгляд!

Она подняла голову и гневно воззрилась и отчетливо видно, как полыхнули недовольством зеленые глаза.

– Вы чем-то недовольны, мой господин? – очередной вызов в ее словах. Все в ней вызов для меня. Приглашение на бой. И в этой полупрозрачной одежде наложниц видно, как соски проступают под тканью. Ткань настолько нежная, что все видно и прекрасно очерчивает. От ее непослушного, гордого вида кровь бурлит и растекается отравой.

– Встань с колен! – она немедленно послушалась, а я сократил расстояние между нами до нескольких жалких сантиметров и ощутил женский запах тела, который привел в мгновенную стойку. Она не смотрит мне в глаза и это раздражает. В особенности, сейчас это стало последней каплей для моего терпения. Двумя руками взялся за шелковую ткань на ее груди и разодрал на жалкие лоскуты, на что Роза испуганно вскрикнула и попыталась прикрыть голую грудь, но я приказал:

– Снимай штаны, иначе и их разорву!

На несколько секунд замешкавшись, она боролась с собственной гордыней, но послушно исполнила, оставшись полностью обнаженной под моим взглядом. Отвернулась, когда я начал ее рассматривать и убирать ее длинные рыжие волосы с груди, чтобы всё хорошо видеть. Грудь полная, по-девичьи упругая и высокая, а соски моментально сжались под моим осмотром и их захотелось облизать или укусить, чтобы сама рабыня отреагировала, а не стояла статуей и не строила из себя жертву. Одной рукой намотав ее волосы на кулак, заставил смотреть себе в глаза, а второй рукой нащупал пирсинг с красным камнем, намеренно водил по ее складкам, задевая его. Ощущая, как от моих пальцев взгляд Розы медленно менялся, становился более пылающим. Ярким. Она приоткрыла губы, ее пульс участился и, как награда, на пальцах появилась влага от ее возбуждения.

Уже быстрее начала возбуждаться, чем в прежние разы, уже оттаивала или научилась получать от меня удовольствие.

Я брал ее столько, сколько мне надо было, пока огонь в крови не погас. Оставлял отметины на ее шее, кончая в нее, вбивался в нее до упора снова и снова, пока член, точно каменный не желал падать. Заставлял ее сидеть на мне и самой двигаться. Направлял ее бедра резко на себя, вторгаясь в ее мокрую плоть. За все время она так и продолжала сражаться со мной (иногда отворачивалась от слишком частых поцелуев в губы), но я наседал все больше и становился все яростнее в ласках. Выливал из себя мучавшее столько дней желание и наслаждался ощущением, как владею ее по-девичьи хрупким телом. Это все мое. Теперь ее тело мое! Роза принадлежит полностью мне. И только я могу вот так брать ее и кончать в нее.

Когда я более или менее успокоился, то встал с кровати и оставил ее одну сжиматься на кровати и держать ладонь возле горящего должно быть лона. Наверное, все болело, а она продолжала играть в гордыню и отворачиваться от меня. А еще набрасывала на тело простыню, скрываясь от меня, вновь давая понять, что не хочет быть моей, а просто делает одолжение. Мне!? Шейху? Человеку, от которого зависит ее жалкая жизнь.

Не помня себя, рванул эту простынь и выбросил на пол, а ее вновь схватил за волосы, смотря в ее раскрасневшееся и покрытое потом лицо, отмечая про себя что она вся в моем запахе и сперме, которая стекала по ее ногам. Это вновь возбуждало. Мне нравится, когда на ней есть мои следы, нравится, как ее тело принимает мой член. И ее взгляд нравится, который пылает не покорностью. Хочется и ударить девчонку, и вновь затрахать до смерти. И я всегда опасно балансирую на этих гранях.

Но вместо секса грубо приказал, желая подавить ее гордыню. Глупая девчонка должна быть благодарна за свое спасение:

– Ты не выйдешь из этой комнаты, пока не перестанешь сопротивляться. Мне твоя гордыня не нужна. Будешь сидеть здесь все время. Ни с кем не общаясь! Разве что с Тиль. Больше ни с кем. Тебе разрешено разговаривать только со мной! Понятно!? – вырвался крик. Я не проконтролировал своей ярости и вновь вышел из себя. Невозможно контролировать свои эмоции рядом с девчонкой.