Игры в личную жизнь

– Гм-м, что вам нужно? – прервала я паузу, пытаясь хоть как-то скрыть свое замешательство и оторвать его от созерцательного процесса моей полуодетой фигуры. – И как вам удалось разыскать меня?

– Вы забываете, уважаемая Александра Васильевна, что я бывший военный. И закончил службу не в звании ефрейтора, а до кое-каких чинов дослужился, – начал он пространное объяснение, но своих гадких глаз так и не отвел, а продолжил блуждать ими по моим плечам и груди, которые, к слову, тонкая ткань скрывала плохо.

– И все же? – Я двинулась бочком к кровати, пытаясь незаметно взять покрывало и замотаться в него.

– Не стоит этого делать, Александра Васильевна, – уловил мой маневр противный Иван Семенович. – Все, что можно было, я уже рассмотрел. Так что расслабьтесь, и давайте поговорим. Я здесь не за тем, чтобы к вам приставать.

Мало веря в его порядочность, я осторожно пристроилась на дальнем от него уголке кровати и примолкла. Если у него есть ко мне какое-то дело, пускай говорит. Чем быстрее выскажется, тем быстрее уберется. Опасаться его нападения мне вряд ли сейчас стоит, поскольку гостиница даже в ночное время кишит людьми и его могли видеть минимум десятка полтора человек.

Нападать полковник на меня не стал. Он задал один-единственный вопрос, от которого меня едва не стошнило прямо на колени.

– Что? Что вы имеете в виду?! – засипела я, отчаянно замотав головой.

– Я хочу, чтобы вы мне отдали предмет, который был зажат в руке вашей подруги, – вторично заявил Иван Семенович бесстрастным голосом, заставив меня задрожать всем телом. – Вы нашли что-то в ее руке, это бесспорно. Я хочу, чтобы вы мне это отдали.

Господи, господи, господи! Спаси и сохрани! Если он с такой уверенностью говорит об этом, значит, он доподлинно знает, что именно я нашла! А это полностью подтверждает мою теорию о его причастности. Славик, детка, куда ты вляпался?

– Хорошо, попробуем по-другому, – Иван Семенович совсем по-стариковски шамкнул ртом. – Давайте устроим торг.

– Какой торг, о чем вы? – Мне захотелось вдруг немного потянуть время, чтобы попытаться узнать у него еще хоть что-нибудь. – И вообще, не понимаю, что вы имеете в виду!!!

– Все вы понимаете, Александра Васильевна! – Полковник чуть повысил голос, поднялся с кресла и двинулся прямиком ко мне. – У меня нет времени на все эти бабские ужимки. Я предлагаю вам конкретные условия: вы мне – то, что обнаружили в руке вашей подруги, а я вам... кассету.

– Какую кассету? – кажется, я даже икнула от страха, потому что ремень его брюк с диковинной медной бляхой оказался на уровне моих глаз, причем в достаточно опасной близости от них.

– Что вы мне тут морочите голову, дублируя мои слова? – Он не сдержал своих обещаний, цепко ухватив меня за локти, сдернул с места и прижал к себе. – Вам что, совсем жить надоело? Подумайте тогда о собственном сыне! Что будет с ним, если вас не станет?

Надо же, слово в слово повторил вслух все мои опасения. И все же решил от слов перейти к действиям. Уже и угрозы не вуалирует, а выражается – точнее некуда. И так, черт возьми, больно сжимает мои руки, что в этих местах наверняка останутся синяки.

– Мне больно, – пискнула я и подняла на него жалостливый взгляд. – Отпустите меня! Вы делаете мне больно!

– Вам может оказаться впоследствии много хуже, если не перестанете вести себя, как идиотка! – процедил он, почти не размыкая своего колоритного рта. – Ну! Я жду! Или...

– Или? – Я даже зажмурилась от страха, боясь предположить, что может последовать далее.

Но его дальнейшие действия превзошли все самые худшие мои опасения.

Полковник вполне отчетливо выругался матом. Несколько ослабил хватку. Потом совершил какую-то невероятную виртуозную подсечку. В результате я, словно тряпичная кукла, полетела на кровать, а он преспокойно устроился сверху.

– Скотина! – зашипела я, пытаясь выбраться. – Озабоченная армейская скотина!

– Так что? Меняемся? – Похоже, что происходящее, невзирая на напряженность момента, его даже забавляло. – Вы мне – то, что нашли, а я вам – кассету свадебного празднества. Меняемся, или...

– Или что? – Я ворочалась под ним, словно гигантская гусеница, вся взмокла, покраснела, футболка самым безобразным образом задралась почти до пупка, но я продолжала бороться. – Или что?

– Или я буду к вам приставать, уважаемая Александра Васильевна, – прожурчал его отвратительный голос у самого моего уха, и следом его руки полезли туда, куда им вход был заведомо заказан. – И, может быть, даже изнасилую вас. Хотя, признаюсь, мне бы этого очень не хотелось. И это крайняя мера, поверьте мне... У вас три минуты на раздумье.

Мне хватило одной.

«Что я теряю, в конце концов? – запрыгали, словно блохи, шальные мысли в моей разгоряченной голове. – Как выглядит эта пуговица, я запомнила. Более того, уверена, что уже видела ее у кого-то. Как улика, она мне без надобности, потому что в милицию я с ней не явлюсь. Если не отдам ему, то не увижу и кассеты. По крайней мере, до тех пор, пока не вернется Славка. А за это время столько воды утечет! К тому же это животное грозит мне и, кажется, уже приступил к приведению приговора в исполнение...»

– Я согласна! – заорала я не своим голосом, поняв, что футболку он с меня уже снял. – Я отдам вам это!

Последовал очередной, невероятной ловкости кульбит, и я вновь очутилась на ногах. Футболка также самым немыслимым образом оказалась на месте. Мне оставалось лишь отдуваться и безмолвно сходить с ума от ярости.

– Итак, я жду. – Полковник как ни в чем не бывало протянул ладонь ковшиком и шевельнул пальцами. – Давайте...

Я метнулась к сумочке и протянула ему злосчастную пуговицу. В лицо ему при этом я старалась не смотреть. Мне было стыдно и обидно до слез. Мало того, что приходилось расставаться вот так, за здорово живешь, с единственной зацепкой в этом запутанном деле, так меня еще при этом подвергли такому унижению, которому я не подвергалась в своей жизни ни разу.

– Пуговица, значит... – пробормотал задумчиво Иван Семенович, пристально разглядывая ее на ладони. – Знаете, чья?

И вот тут-то мой неосторожный язык вкупе с помутившимся рассудком совершил очередную глупость.

– Именно это я и хотела бы узнать, – брякнула я и тут, заметив торжествующий блеск в его чернильных глазищах, примолкла.

Но было уже поздно.

– И именно для этого вам потребовалась кассета, – закончил за меня догадливый полковник. – Вы предполагаете, что кто-то из моих гостей совершил это злодеяние? Не мотайте головой, не надо. Я и так знаю, что предполагаете. Смею вас разочаровать, дорогая моя Александра Васильевна, потому что никому из моих гостей эта пуговица принадлежать не может. И вы сами сможете в этом убедиться... завтра.

– Почему завтра? – Обеспокоилась я, мгновенно уловив подвох в его многозначительной паузе. – У вас что же, нет с собой кассеты?

– Конечно, нет! – Он, кажется, даже обиделся немного. – Свадьба закончилась всего лишь несколько часов назад. Оператор не готов представить ее нам. Будет еще монтаж и все такое...

– Ах, вы!.. – Поняв, что облажалась, я кинулась на него разъяренной фурией и попыталась выбить из его руки пуговицу. – Вы нагло обманули меня! Вы предложили мне обмен? Предложили!