Игры в личную жизнь

– Постараюсь...

Мне показалось или он на самом деле тяжело вздохнул? С чего бы это ему предаваться переживаниям, интересно! Его-то ребенок вместе с ним, тогда как мой...

– Кажется, ваш сын бросил мою дочь, – буркнул полковник недовольно в трубку минуту спустя.

– Что? Что вы сказали?!

Большей дребедени я за свою жизнь не слышала – ни разу! Он что же, всерьез полагает, что я в это поверю? Что возьму на веру исчезновение моего сына под такой нелепой трактовкой?

– Быстро объясните мне, что произошло и где мой Славка? – зарычала я совершенно с неподдельной яростью, отчасти радуясь тому, что не нужно больше притворяться. – Где мой Славка?

– Если честно, я не знаю, – простодушно отозвался полковник, за что мне захотелось придушить его в ту же секунду. – Стоянка поезда на железнодорожном вокзале в этом городе – почти полчаса. Виктория вышла прогуляться и заодно купить мороженого...

– Что вы несете? – заорала я не своим голосом. – Какое еще мороженое? Чтобы Славка отпустил ее одну? Не поверю ни за что!

– Скажем, у него болела голова. Виктории пришлось идти одной. А когда она вернулась, вашего сыночка не было в купе. Она терпеливо ждала его. Он не вернулся и к отправлению поезда.

– Может быть, он пошел следом за ней? Может быть, он очень долго искал ее и отстал от поезда? А она?.. Что сделала она? Уехала?

Ответ на этот вопрос мне был известен, но очень уж хотелось узнать, что он скажет.

– Нет, она не уехала. Она вышла и прождала его на вокзале до поздней ночи. Потом позвонила мне, и я велел ей возвращаться. И она, конечно же, послушалась.

– Зачем? Зачем она ушла из купе? Может быть, он попал в какую-нибудь неприятную историю и к утру вернулся бы... – залопотала я что-то маловразумительное, обессиленно опускаясь в гостиничное кресло, в то самое, где не так давно восседал мой собеседник.

– Что касается неприятной истории, то тут я с вами не могу не согласиться, – едко отметил полковник. – Но насчет того, что он бы к утру вернулся, сильно сомневаюсь.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он забрал свои вещи из купе, – начал было объяснять мне полковник мотивацию поступков моего сына, но я его перебила:

– Я о неприятной истории... Что вы имели в виду, говоря это?

Знает он о связи Славки с Виктором или нет? Почему Славка сошел с поезда? Не захотел подставлять свою молодую жену под неприятности или... заподозрил ее в чем-либо?

Голова моя просто разламывалась от такого потока противоречивой информации. Я терла виски, но тщетно. В них ритмично пульсировала кровь, тупой болью отдавало в затылок. Мне ровным счетом ничего не было понятно!

Кто-то бросается под машину, кто-то оказывается лежащим на полу с пробитой головой, кто-то бросает свою молодую жену спустя несколько часов после бракосочетания... Как можно все это соединить, упорядочить и придумать единственно верное объяснение? Чертовщина какая-то, да и только!

– Не могу с вами не согласиться, – осторожно отметил полковник.

Очевидно, я сказала последнюю фразу вслух.

– Александра Васильевна, – снова начал он, не дождавшись продолжения. – У меня к вам еще одна маленькая просьба... Если вам что-то станет известно о местонахождении вашего мальчика, сообщите, пожалуйста, нам.

– Кому это – вам?

– Ну, хотя бы его молодой супруге. Она, знаете ли, безутешна и все время плачет, – он отчетливо скрипнул зубами, то ли от жалости к дочери, то ли еще по какой причине.

– Так я супруге все и сообщу, вы-то тут при чем? – заартачилась я вдруг ни с того ни с сего.

Подумаешь, просьба у него, да еще «маленькая»! Не слишком ли много просьб на сегодня?..

– Вам-то зачем знать о его местонахождении? Хотите счет выставить за расходы по свадьбе, так я возмещу! – желчно предложила я, живо представив себе багровеющую лысину полковника.

– Ну... хотя бы затем, чтобы переломать ему ноги! – рявкнул он и положил трубку.

Глава 11

– Шурочка, здравствуйте! – воскликнула секретарша Виктора и тут же, сморщив крохотный носик, запричитала: – Горе-то какое! Господи... Виктор Михайлович... Кто бы мог подумать?

– Ты о чем? – поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор.

– Как? Разве вы не знаете?! – Танюша сделала круглыми и без того огромные глаза и зашептала: – Тут такое говорят!..

– Какое?

Мне пришлось сесть в кресло напротив нее и сделать вид, что я интересуюсь устаревшими по актуальности сплетнями. Невнимательности к своей персоне Танюша не прощала, а у меня к ней имелась парочка вопросов.

Танюша тут же щелкнула тумблером на чайнике и загремела чашками.

Та-ак, разговор планируется на полчаса, никак не меньше. Ей-то, понятное дело, хочется коротать рабочий день, а вот со мной все гораздо сложнее. У меня вон и багаж уже уложен, покоится в огромной сумке возле ее стола. И билет заказан. А еще запланирован визит в банк. А она чай заваривать собралась!

– Шурочка, вы отпуск продлили? – уточнила Танюша, аккуратно разложив чайные пакетики «Липтона» по чашкам.

– Да. – Я решительно взяла инициативу в свои руки: в мгновение ока насыпала сахар, нарезала рулет и уже через пару минут разливала кипяток по чашкам. – Остались недоделанными кое-какие дела. Катастрофически не хватает времени на все, понимаете ли...

– Да, да, конечно... Ведь у вас еще и свадьба, кажется, случилась? – Танечка сладенько улыбнулась.

Еще как случилась, мать ее... Именно «случилась», потому что с этой самой свадьбой вообще ничего не понятно. Но не начинать же сейчас плакаться этой фарфоровой куколке с залитыми лаком волосами! Пришлось в нескольких словах обрисовать торжество. Попутно расхвалить молодую сноху (а что делать?!) и ее инициативного папу. Умолчала я лишь о Славке. Но Танечка проявила редкостную для себя прозорливость. Скосив глазки в сторону, она конфузливо поинтересовалась:

– Ваша невестка не беременна, Шурочка?

– Насколько я знаю, нет. – Я едва не подавилась куском рулета: надо же было предположить такое!

– Хм-м, – сразу озадачилась Танюша. – К чему же такая спешка со свадьбой? Просто непонятно... Тем более что...

Она внезапно замолчала, словно боялась проговориться, и тут же принялась поправлять высокую грудь, подтягивая лямки кружевного бюстгальтера. Водилась за ней такая привычка. Одна из тех, за которую я ее не очень жаловала.

– Тем более – что?.. – решила я ее поторопить, боясь, что Татьяна перейдет сейчас ко второй своей невыносимой привычке, то есть начнет поправлять чулки, которые она не снимала ни зимой, ни летом.