Игры в паутине

– Будет сделано, шеф. – я направился к дверям, но не успел и два шага сделать, как шеф меня остановил.

– Чуть не забыл, Вовка. К нам завтра придет новенький взамен Оборотню. Звать Олежек. Обучи его азам работы в команде. Людочка тоже будет с вами. Свободен!

Сегодня я безбожно пьянствую с утра. Пошел в любимый гадюшник, чтобы накидаться по-быстрому. Всему виной – приказ шефа: теперь я должен заставить дотошную Галину встретиться вживую с монстроидом в лице Дамира, имени которого нельзя называть. Вот так нам с ней не повезло…

Кроме того, связываться с Людочкой, которая являлась старожилом банды и промышляла вербовкой девушек в «рядовые и трассовые» путем обмана, не хотелось еще больше. Та Людочка, с виду приветливая шмара, ездила по окраинам города и близлежащим поселкам и приманивала девушек, которых не станут искать: сирот, бродяжек, девок из малообеспеченных или антисоциальных семей, алкашек, наркоманок, шлюх или просто обиженных жизнью. Мало ли, по каким причинам у них не срослось, и тех несчастных вышвырнуло на самое дно. Людочка с завидным профессионализмом занималась отловом таких барышень: умело вклинивалась в доверие, выуживала самое необходимое, затем предлагала помощь, поддержку и непыльную работу. Конечно же, слово «проститутка» в ее речах никогда не звучало, Людочка предлагала работу в сфере обыкновенного обслуживания: официант, администратор, уборщица. Врала, что в центре города открылось очень прибыльное заведение, где народу хоть отбавляй, а персонала на всех не хватает. Обещала девицам золотые горы и продвижение по службе. А после, как только девушка, завербованная Людочкой, попадала к шефу на обозрение, тот оценивал новый товар, затем отсчитывал Людочке по негласному тарифу деньжат за проделанную работу. Разумеется, не доплачивал, потому она старалась как можно чаще привозить Дамиру новеньких.

Еще и какой-то Олежек замаячил на горизонте… Завтра для него мы с Людочкой устроим показательное выступление. Не люблю я этого. Часто видел, как девушки клюют на уловки наших, садятся в мою машину, я их безоговорочно везу по адресу, пока наши их чмырят, вафлят и запугивают на заднем сидении, которое я постоянно мою после них. Машина ведь моя кровная, а сколько улик каждый день в ней вожу! Потянет на пожизненный, если не на два, а менты часто останавливают, документы проверяют, потому и приходится шифроваться чаще, чем бреюсь.

Шеф Дамир, как только девушки переступают порог его обители, смотрит на них, щупает и определяет дальнейшую судьбу. В-основном, все «уличные» перенаправлялись в дом неподалеку, где жили «рядовые проститутки». Но некоторых приходилось вести за город, в промышленную зону. Там, в подвалах, содержались те, которые когда-то пытались бежать или упрямо не принимали новоприобретенного рабского статуса. Там этих девок пытали, лупили, морили голодом, били током, резали пальцы, и много чего другое, на что фантазия горазда. Затем, когда замученная девушка выражала покорное согласие, ее подлечивали и отправляли в «трассовые». Далее, если повезет, уходила в «рядовые». Здесь требования были меньше и легче, за ночь с каждой проститутки взималась дань за семерых. Она получала совсем небольшой процент от основной выручки, короче, обдиралово полное. Не имеет значения, обслужила проститутка семерых за ночь или нет, будь любезна, дай четко прописанную сумму. Нету, значит, со своего кармана достаешь и все равно отдаешь. А если и там нету, что случалось в большинстве случаев, проститутку записывают в должники, кроме того, штрафуют за каждую провинность по тройным тарифам. В итоге тем девушкам, которым предлагали оплатить собственную свободу, называя при этом не слишком заоблачную сумму, представлялось невозможным избавиться от сексуальной кабалы на протяжении нескольких лет. Да и не отпустил бы их никто… Просто давали им призрачную надежду, чтобы работали в поте лица и приносили побольше денег шефу, дети которого учились за рубежом.

А наш Шеф Дамир, или Барс среди конкурентов одного вида бизнеса, как очень суеверный человек, считал число семь своим талисманом, который никогда его не подводил. Глупо, но все, что было связано с деятельностью банды, преследовала семерка: семь наложниц шефа, семь приближенных, семь притонов, семь дней ада в подвале, через которые должна пройти непокорная девушка… В общем, помешан наш шеф на магии чисел. Видит в этом что-то свое. И сейчас, когда убиты номер пять и Оборотень, шеф чуял, что вот-вот сядет в лужу. Сегодня, как и вчера, он будет прятаться по закуткам, думать, что на его хвосте сидит полиция, и т.д. Шеф, конечно, тот еще безжалостный говнюк, но боится за свою жизнь. Меняет квартиры, живет только на съемных, ездит с разными водителями в течение дня, одно переписывает имущество с одного родственника на другого. Боится Дамир только за себя, на нас он давно клал. Все мы вертимся под колпаком шефа, а он ничего не делает своими руками, ничего на нем не числится, отпечатков пальцев нигде не имеется. Где спрятаны трупы, Дамир не имеет понятия. Чистенький во всех смыслах. Хорошо устроился, козлина! Всех подчинил и теперь пожинает плоды своих трудов. А мы, то есть, смертники, лебезим перед ним и выполняем команды, как собаки в страхе, что сдохнем быстрее, чем хотелось бы.

Нужно чем-то отвлечься и перестать молоть воду в ступе. А лучше всего, кем-то. Даже знаю, кем. С надеждой оглядевшись по сторонам, в тот же момент огорчился еще больше, поскольку не заметил в баре официантки с красивым именем Анастасия. Похоже, у нее выходной. Не знаю, почему, но мне стало жаль, что не увижу Настю сегодня.

Прикупив светлого пива, как обычно, два литра, я покинул заведение. Начинаю понимать, что хочу ходить сюда вечно, чтобы видеть Анастасию. А лучше, и не уходить вовсе. Да вот только делать здесь нечего, когда ее нет, и любимое пиво в горло не лезет.

Глава 4

Владимир.

Не успел выйти на улицу, как на меня налетела она… Вот так просто неслась, впереди себя ничего не видела, лбом в мою грудь вошла. Не заметила перед собой шкафообразного, что ли? А какая она маленькая, эта Анастасия, в солнечное сплетение мне дышит, да и раза в два поуже меня будет, если не в три. Хрупкая такая, как девочка малая.

– Опять ты? – вполголоса воспроизвел я и слегка улыбнулся. Мне было радостно видеть ее сейчас.

Настя подняла на меня глаза. Большущие, открытые, наивные глаза цвета ясного весеннего неба. Напоминала сейчас кота из «Шрека». На шее Насти завязан толстый вязаный шарф, который казался шире, чем ее плечи. Шарф такого же цвета, как и ее глаза, стягивал волосы на уровне подбородка, от того создавалось впечатление, что Настя подстриглась под каре. А волосы у нее красивые, цвета карамели, завитые и торчащие, как у моей покойной сестры. Нельзя состригать такие волосы. Будь Настя моей девушкой, я бы запретил ей ходить к парикмахеру.

На ее красивом лице нет кричащей косметики, лишь слегка розоватый блеск украшает губы. Эта небрежная женственность придавала Насте самую что ни на есть натуральную сексуальность, волнующую мужское воображение, потому что вся она была закрыта от посторонних взглядов. Такая же закрытая, как и ее наглухо застегнутое пальто, старое, закашлаченное, но чистое и опрятное, и шерстяная водолазка, по-учительски торчащая из-под воротника-стойки. Мне всегда нравились такие девушки, поскольку все их прелести были глубоко упрятаны от моих же прожженных порнухой глаз.

– Угу, опять я. Попросили поработать сегодня. У Алечки заболел ребенок, и вот я здесь… – промямлила она.

Зачем она все это говорит? Я ведь понятия не имею, кто такая Алечка, кто такая сама Настя, да и разницы никакой, почему она вышла работать не в свою смену. Но эта Настя чем-то меня зацепила еще вчера. Мысль глядеть в ее удивительные глаза как можно дольше не покидала с того момента, как она коснулась меня. Будто разряд тока прошиб, стоило ее пальчикам ухватиться за мою футболку, а тонкий голосок Насти и испуганное дыхание и меня, непробиваемого, заставили трястись от волнения.

Определенно, Настя очень интересна, как человек, и привлекательна, как девушка, хоть и стыдно глядеть на нее и думать о более близком общении, которое все же имело небольшую возможность развиться между нами. Не знает Настя, чем я занимаюсь. И не хочу, чтобы узнала. Не допущу этого. На все пойду, чтобы уберечь ее уши и глаза от правды.

Недолго подумав, я почему-то решился тоже открыть кое-что из своего сокровенного, что прятал от всех.

– Та фотография… Это была моя сестра Женя, а не дочь. Она умерла несколько лет назад. Тромбы – вещь непредсказуемая. Сейчас ты есть, а через минуту поминай как знали.