Их грязная девочка

Я поставил пиво, оттолкнулся от стойки и пошёл по коридору. Раздался ещё один стон, теперь, когда я был ближе, он стал громче.

Дверь Мэри была частично приоткрыта, и я намеревался распахнуть её, чтобы посмотреть, что, чёрт возьми, происходит. Но что-то меня остановило.

Я поднял руку и положил её на дерево, бесшумно толкнув её внутрь, и когда я посмотрел через пятидюймовую щель в двери, мои мышцы напряглись по совершенно другой причине.

Иисус Христос.

Моя дочь в настоящее время была чертовски голой, лежала на кровати с рукой между бёдер и тёрла самую красивую киску, которую я когда-либо видел.

Я выругался про себя, а затем повернулся и пошёл прочь. Я был на кухне и за считанные секунды выпил ещё пива.

Святое чёртово дерьмо.

Я выпил половину пива, прежде чем опустить глаза и снова выругаться.

Что-то тёмное и мерзкое развернулось внутри меня, когда я посмотрел ниже.

Я был чертовски твёрд.

«Блядь», — подумал я.

А потом направился обратно к двери спальни дочери.

Глава вторая

Мэри

Я была такой мокрой. Моя киска хлюпала, когда я лихорадочно проводила пальцами по клитору.

Кончив, я закусила губу, чувствуя, как из меня вырывается удовольствие. Я знала, что дома одна, но мне всё равно приходилось молчать. Потому что слова, которые всегда срывались с моих губ во время оргазма, были слишком запретными, чтобы произносить их шёпотом.

Моя рука была липкой, пока я продолжала мастурбировать, поскольку одного раза всегда было недостаточно, соки из моей киски пропитывали мои пальцы, пока я трахала себя ими. Хлюпающие звуки, наполнившие комнату, запах секса и мускуса возбудили меня ещё больше.

Я ещё три раза провела пальцами по влагалищу, прежде чем погрузить их полностью, вздрагивая, когда наступила очередная кульминация.

— Ох, папочка! — я застонала, слова непроизвольно вырывались из меня, как и всегда, моё сердце колотилось, а мышцы киски сжимались ещё сильнее, просто услышав их, прежде чем расслабиться вокруг пальцев.

Внезапно я что-то услышала — тяжёлый звук, который заставил меня запаниковать, потому что я сразу поняла, что не одна. А потом по другую сторону двери моей спальни послышалось мужское рычание.

Я открыла глаза и медленно повернула голову, боясь того, что могу обнаружить, но по-прежнему чувствуя, как удовольствие проходит через меня. Мои пальцы всё ещё были зажаты внутри киски, пока я смотрела на широкую щель между дверью и стеной.

Тёмный коридор мало как улучшал мою видимость, но я могла видеть достаточно хорошо, чтобы узнать папу, стоящего с другой стороны. Смотрящего на меня.

В этот момент на меня что-то нашло. Ни стыда, ни смущения, ни даже гнева или негодования от того, что за мной наблюдали в этот личный момент. Нет, я почувствовала себя сексуальной и непослушной — моё возбуждение снова возросло — и я вытащила мокрые пальцы из своей киски. Глядя прямо в глаза папы, я ссасывала соки с кончиков, постанывая и в то же время выпячивала грудь. Мои сиськи покачивались, соски так сильно болели.

Папа издал ещё один глубокий звук, но я видела, что его внимание было сосредоточено на моём теле. Я позволила своим ногам полностью раскрыться, чтобы он мог хорошо рассмотреть мою бритую киску. Губы моей киски стали пухлыми от оргазма, клитор пульсировал, и я знала, что он видел, насколько гладкой стала внутренняя поверхность моих бедер от оргазмов.

Видел ли он, как я кончила? Видел ли он, как я излилась и испачкала всю свою кровать?

Знает ли он, что я думала о нём, когда кончала?

Слизав с пальцев всю эту мускусную сладость, я приподнялась, моя грудь колыхнулась от силы этого движения. Я была стройной, но мои сиськи были полными и большими. Проходя мимо, я всегда замечала, как парни в университете наблюдают за мной, как моя грудь покачивается под рубашками.

Папа нашёл мою грудь возбуждающей? Мне хотелось бы знать, дрочил ли он, думая о том, чтобы пососать мои тёмные ареолы, пока мои соски не стали бы такими твёрдыми, что заболели.

Я застонала от этой мысли и начала пощипывать кончики, потягивая соски и отпуская их, чтобы он мог видеть, как сильно я их сжимаю.

Моё сердце снова грохотало, и когда я увидела, как он подвинулся, словно собираясь уйти, я поняла, что мне нужно больше.

Я всегда мечтала об этом моменте, но никогда не думала, что он станет реальностью. Он был моим отцом. Это было неправильно на всех уровнях, но он вторгся в мой разум. Я представляла его одного, когда касалась себя и кончала.

Может быть, я облажалась из-за того, что хотела, чтобы папа меня трахнул, но я не хотела быть нормальной, если бы альтернативой никогда не было то, чтобы его большое, твёрдое тело доминировало надо мной. Мне хотелось провести рукой по волосам, покрывавшим его мужскую грудь.

— Подожди, папочка, — крикнула я, и он тут же остановился. Он был на своей стороне, и мои слова заставили его замереть на полпути. — Не уходи, — прошептала я, не уверенная, слышит ли он меня. Когда он остался неподвижным, я сказала на этот раз громче: — Иди сюда.

Прошло несколько ударов сердца, прежде чем он выдохнул, его огромные плечи опустились с силой. Он толкнул дверь моей спальни, и я увидела, как он окинул взглядом моё обнажённое тело. Мои ноги всё ещё были раздвинуты, раскрыты так широко, как только могли, внутренние мышцы киски сжались при мысли о том, что он прикасается к ним.

Его ноздри раздулись, челюсти сжались, и я позволила себе рассмотреть его большую, мощную фигуру. Боже, он был таким большим и мускулистым, с выпирающими под фланелью бицепсами. Я знала, насколько твёрдой была его грудь, со всеми чётко выраженными выступами и впадинами, с тёмными волосами, покрывавшими широкое пространство, по тому, как я всю жизнь клала на неё голову, когда мне было грустно, или плохо, или просто хотелось обниматься.

И когда я посмотрела на его джинсы, то застонала и неосознанно слегка приподняла бёдра, вращая ими, как будто призывая его использовать меня. Он явно хотел меня трахнуть, поскольку его твёрдый член упирался в джинсовую ткань.

Папочка был сложен, как конь, очертания его члена были такими длинными и толстыми, что я знала, что, если бы он втиснулся в моё влагалище, это причинило бы мне самую сильную боль. Его джинсы были настолько изношены и потёрты, что я могла видеть очертания его головки. Мне хотелось провести языком по щели, прежде чем слегка протолкнуть кончик внутрь.

Чем дольше я смотрел на него, тем тяжелее дышала. Головка была настолько выпуклой, что я представила, как стою перед папой на коленях, пока он набивает мне рот своим членом, чтобы я подавилась им.