Их нежная возлюбленная

Шон махнул рукой на него.

Официантка скорчила кислую мину и закатила глаза.

– Все клиенты, типа, совершенно без ума от Джуси. Не то чтобы у нее была волшебная киска.

Джуси?

Торп бросил взгляд на Шона, который, казалось, был готов не согласиться с официанткой, но ему удалось выдавить из себя еще одну улыбку.

– Джуси, говоришь? Расскажи мне еще. Мой друг очень заинтересован.

– Она антисоциальная. Разозлила всех девчонок. Взбитые сливки и Блестящая Глотка – обе ее терпеть не могут. Два дня здесь, и у нее уже больше поклонников, чем у всех остальных. Теперь, если вы двое позволите…

Она улыбнулась, демонстрируя слегка неровные зубы.

– Как она выглядит? – спросил Шон.

– Блондинка, голубоглазая, грудастая. – Девушка вздохнула. – В ней ничего особенного.

– Когда она выходит на сцену?

Официантка открыла рот, чтобы ответить, но голос ди-джея из динамиков заглушил ее.

– Она новенькая. Она потрясающая. Она – твоя самая влажная мечта. Поаплодируйте Джуси!

Шон напрягся, выглядя так, словно его ярость поднялась на десять уровней. Поскольку Торпу хотелось придушить ди-джея и убить всех, кто стоял между ними и сценой, это его вполне устраивало.

И если Джуси и Калли были одним и тем же человеком, ускользнуть незамеченными с девушкой на буксире стало невозможно.

Зазвучала музыка, Бритни Спирс выступила с какими-то чертовски наводящими на размышления текстами. Затем занавес раздвинулся, и начался следующий акт. Несмотря на яркий свет, весь макияж и скудный костюм, Торп сразу понял, что это Калли.

Она определенно не была официанткой.

Мурашки пробежали по его спине. Ему не терпелось запустить пальцы в ее шелковистые волосы. Даже находясь с ней в одной комнате, он становился титанически твердым, так что, если бы он не знал во всех других отношениях, что нашел Калли, его реакция сделала это чертовски очевидным.

Пока он наблюдал за ней на сцене, официантка топнула ногой и фыркнула. Он едва взглянул на официантку. Калли захватила его, кружась перед толпой в школьной форме в комплекте с клетчатой юбкой. Ее светлый парик был заплетен в длинные косички. Свист и окрики усилились, и она изобразила призывную улыбку. Но ее глаза… Они не приглашали. Поскольку он знал Калли, то мог прочесть это выражение. Она выглядела одновременно взволнованной и напуганной до безумия.

Рядом с ним Шон выругался и наклонился вперед, сверля ее взглядом. Торп почувствовал недовольство этого человека. Оно отражало его собственное. Ярость вскипела, и он знал, что Калли почувствует каждый дюйм их неодобрения, как только они доберутся до нее.

– В ее досье не указано, что она когда-либо опускалась так низко, – прорычал Шон.

Торп не сводил с нее глаз.

– Я не думаю, что она когда-либо была в таком отчаянии.

Шон мрачно кивнул, и они наблюдали, как она медленно потянулась к верхней пуговице блузки.

Напрягшись еще до того, как она успела ее расстегнуть, Торп задался вопросом, переживет ли он следующие три минуты. Он заерзал на месте, страстно желая штурмовать сцену, забрать ее и дать ей почувствовать всю меру последствий.

– Какой, блять, план?

– Было бы лучше, если бы мы не устраивали сцен, – процедил Шон, стиснув зубы.

– Но в ту минуту, когда музыка закончится…

– Мы собираемся схватить ее и вытащить отсюда. Я полностью с этим согласен.

– Я рассчитывал на это.

Калли расстегнула верхнюю пуговицу, затем другую, и третью. Секунды тикали одна за другой в ужасающем шоу, которое медленно обнажало ее молочную плоть и заставляло всех мужчин в комнате кричать, что они хотят её. Каждый мускул в теле Торпа кричал ему, чтобы он прекратил эту пародию, даже когда его голова заставила замолчать внутреннего неандертальца и велела ему держать задницу на месте. Они не могли устроить сцену.

Слегка повернувшись, Калли отвернулась и позволила белой рубашке соскользнуть с ее плеч. Она оглянулась на аудиторию и преувеличенно подмигнула. Даже в ужасе, в ней было что-то безошибочно особенное. Она обладала добротой, которую не убила ее трудная жизнь. Но девушка все еще излучала секс от блеска глаз и надутых блестящих губ, вплоть до покачивающихся бедер и розовых кончиков пальцев, выглядывающих из черных лакированных туфель на шпильках. Отрицать, как сильно он хотел ее, больше было невозможно. Он никогда не встречал женщину, перед которой не мог бы устоять – до Калли. Торп боялся, что снова уйти от нее будет все равно, что пытаться плыть против бушующей приливной волны.

В такт музыке Калли задрала преступно короткую юбку и продемонстрировала зрителям свои греховно маленькие стринги и ягодицы, прежде чем ткань снова мягко упала на ее зад. Гиканье и свист усилились. Вышибала неподалеку молча стоял и наблюдал.

– Покажи свои сиськи! – крикнул кто-то рядом со сценой.

– Дай мне кусочек этой сочной задницы, – потребовал другой.

Мысль о том, что Калли на виду у этих мудаков, и они жаждали ее отшлепать, вызывала у него нечто среднее между тошнотой и жаждой убийства.

– Черт бы все это побрал.

Шон вцепился в стол, выглядя готовым к драке.

– Эти три минуты тянутся чертовски долго.

Торп не мог не согласиться.

– Это закончится.

Необходимое зло.

Но успеет ли это закончиться, прежде чем они сойдут с ума? Он не был уверен в этом, особенно когда рубашка соскользнула с изгибов ее локтей на сцену, оставив ее верхнюю половину одетой только в почти прозрачный кружевной бюстгальтер. Когда она снова повернулась к зрителям, невозможно было ошибиться в розоватом оттенке ее набухших сосков.

Калли выгнула спину, провела ладонями по груди, по плоскому животу, затем прижала пальцы к своей киске. Аудитория начала кричать на децибелах, близких к уровню студенческих вечеринок. Торп начал потеть. Господи, он знал, какова на вкус ее сладкая киска, и у него потекли слюнки от еще одного шанса приготовить из нее еду. Конечно, каждый мужчина в этой комнате хотел такой возможности. Один начал колотить по сцене. Другие присоединились, хлопая по деревянной поверхности в такт музыке, требуя от нее большего.

Черт возьми, это выходило из-под контроля, и Торпу потребовалось все, что у него было, чтобы остаться на своем месте.

Мужчина в дешевом костюме с усами сутенера и бритой головой придвинулся ближе. Он явно считал себя особенным. С уверенной ухмылкой он перегнулся через угол сцены, держа в руке стодолларовую купюру. Он что-то сказал Калли, чего Торп не расслышал из-за музыки. Ее глаза расширились. Еще больше беспокойства отразилось на ее лице, но она протанцевала в направлении чувака.