Их новогодний подарочек

Никогда раньше этого не делала, отказывалась, считала мерзким, но не с ними. С ними словно все условности, все границы стерлись, уступая место запретному, плотскому удовольствию. У меня от него глаза закатывались и хотелось молить, просить еще, просить не останавливаться.

Сзади шумно дыша, двигался Данил, руки все сильнее сжимали бедра, и я просто не могла больше, ничего не могла, только отдаваться двум ненасытным парням, позволяя им вообще все, что они только могли взять, и они брали, со всей присущей им ненасытностью брали.

И это было прекрасно, настолько, что я закричала, заплакала от нахлынувших, ранее неизвестных мне ощущений, взорвалась, и разлетелась на сотни мельчайших частиц, а следом расслышала гортанное рычание, и жесткая хватка на бедрах стала еще сильнее, широкая ладонь надавила на затылок, и парни пришли к финишу практически одновременно, окончательно меня уничтожив.

А потом целовали долго, гладили, ласкали, зализывая невидимы раны. Так нежно, так осторожно и заботливо, что я в очередной раз расплакалась, теперь уже от нахлынувшего огромной волной счастья. А они говорили, шептали, что не отпустят и я дура, если даже думать об этом посмела. И плевать совершенно, кто там что подумает, потому что я их, а они мои, и никакая сила теперь этого не изменит.

Глава 16

Новый год подкрался незаметно. И до меня дошла одна простая истина: праздник на носу, а настроения новогоднего особо и нет. Обычно в это время я украшала елку, покупала подарки, а сейчас все как-то стерлось, все пошло совсем не туда, зато я была спокойна. Впервые за долгое время в душе был абсолютный штиль.

Вглядываясь в легкий снегопад за окном, я четко поняла только это.

Было ли это хорошо? Да! Но какой ценой…вот тут я запрещала себе копаться глубже, потому что все эти думы приводили меня к одному исходу: я начинала грустить, потому что считала подобные отношения довольно странной, если говорить мягко, вещью. А более того, для меня раньше это было бы чем-то аморальным. Сейчас же в этом аморальном действии я принимала самое активное участие.

Я. Та, которая и помыслить не могла о подобном, та, которая считала всякого рода извращения не своим уровнем. Та, которая и к сексу особой любви не питала. Ага. Это все она. Почти нимфоманка сейчас, которая спала и видела лишь бы ее разложили двое накаченных и молодых ребят, один лишь взгляд которых заставлял выпрыгивать из трусиков и томно дышать в предвкушении наслаждения.

В принципе, даже то, что с Даней и Демидом мне было хорошо, особо роли для моей совести не играло. Порой мне хотелось вырвать ее с корнями, чтобы не мешалась под ногами.

И пока я чуть снова не канула в бессмысленные угрызения совести, послышался лязг замка, затем возня, и передо мной предстали братья Авраменко с огромной елкой, что царапала потолок. Боже. Они как два лесоруба смотрелись, полностью покрытые снегом, в рабочей одежде, больше напоминавшей одежку лесничих.

—Вау, — прошептала, стараясь всматриваться в пушистую красавицу, а не в стоявших напротив мужиков.

—А то, нравится? — Демид посмотрел на меня и даже улыбнулся, что происходило крайне редко. Обычно это был животный оскал, кривая ухмылка, на крайняк, улыбка соблазнителя.

—Очень.

—И нам нравится, — Демид поставил елку на подставку, а затем развернулся ко мне.

—Очень, — Данька хрипло прошептал, поигрывая широкими бровями.

—Ну может не стоило? Вы же, наверное, куда захотите пойти, а я тут буду с елкой сидеть? — своим вопросом я высказала переживания, что так или иначе теребили душу. Это было сказано зря. Ну а с другой стороны…

Я думала, что, как и все молодые люди, парни захотели бы куда-то пойти, но стоило мне только заикнуться об этом, как две пары злобных глаз вперились в меня намертво, грозя проткнуть ко всем чертям.

—Я не понял, тебе что, с нами скучно? — Данька подошел ко мне, сидящей за кухонным столом, и, схватив за подбородок, приблизил к себе, обдавая жаром мои искусанные им же и его ой каким не нежным братиком губы.

Скучно? Мне с ними? Тяжело выдохнув, переводя взор на плотно сжатые губы, я отрицательно махнула головой, ощущая, как сзади походкой хищника ко мне кто-то приближался. Кто-то, ага, конечно, кто-то. Второй мавр.

Мне не было скучно, порой больно, потому что между ног все давно стерлось, но не скучно, нет. Они делали все, чтобы я забыла это слово, как, впрочем, и забыла собственное имя.

—Раз не скучно, тогда что за глупые предложения поступают? — Демид наклонился к моему уху, а затем облизал мочку, вызывая в теле шквал мурашек, расползающихся миллионными импульсами.

—Я просто…подумала.

—Лен, мы уже выяснили, что тебе думать вредно, вечно какую-то хуету надумываешь, — выругался Демид, пока Данька продолжал дышать на мои полураспахнутые губы и водить пальцами невидимые узоры по шее.

Они распаляли, заставляли таять и испытывать ни с чем не сравнимое удовольствие. Меня однозначно разбаловали. А к хорошему быстро привыкаешь.

Так и было решено, что празднуем мы дома. С обилием всяких вкусностей и под старые фильмы, вот только я все равно подозрительно посматривала на парней, потому что им пару раз звонили и приглашало куда-то. Они только волком смотрели на трубку и грубо отнекивались, переводя затем на меня взгляд, полный вожделения.

Я понимала, что они дорвались до новой игрушки, вот всеми руками и ногами за то, чтобы отпраздновать дома. А я…я слишком сильно в них тонула, чтобы запретить им баловаться с этой новой игрушкой. Слишком хорошо поняла, что значит, когда тебя хотят, чтобы так легко и просто отказаться от этого наслаждения.

Пусть временами я себя и ненавидела, пусть временами ругала на чем свет стоит, но в следующий момент, когда грубые руки нежно касались меня, когда шершавые губы прокладывали дорожку вдоль шеи к груди, когда грубые толчки разрывали меня изнутри, а ноги превращались в желе после многочасового секса в крайне неудобной позе для спины, но такой нужной и такой глубокой для наслаждения, все мысли сдувало.

Я была чистым листом, на мне твори что хочешь — я против не буду, просто не смогу и пальцем пошевелить, не говоря уже о большем.

—Так что мы будем делать?

—Зажигать, — Данька улыбнулся, склоняя голову набок, а у меня во рту пересохло.

В смысле? О чем они? Превозмогая всю себя, мне все-таки удалось выдавить из себя четкое, не обращая внимания на пошлые мысли:

—Не понимаю.

Они сделали из меня нимфоманку, придурочную бабу, помешанную на сексе. Хотя раньше я особо не испытывала восторга от него, ну секс и секс, что мне теперь? Знала бы я, что это кто-то просто не так им занимался, а на самом деле тут есть, из-за чего голову терять.