Их новогодний подарочек

—Что случилось? —голос Демида прервал громкие мысли в моей голове. Знакомые широкий ладони накрыли плечи, и я замерла, глубоко вдыхая вяжущий воздух. Мне предстоял сложный разговор с матерью, к такому подготовиться — невозможно, не с ней.

—Маме плохо, она не хочет в больницу ложиться. Папа попросил приехать и поспособствовать.

—Мы отвезем, — резко выдал Данька, вставая с кровати и на ходу натягивая батник.

—Да не надо, я сама.

—Лена. Мы отвезем. Подождем. Поможем, — перебил меня он, хмурясь и грозя пальцем, будто бы я маленький ребенок, отказывающийся принимать лечебные пилюли.

—Это вопросу и обсуждению не подлежит! — грозно резюмировал Демид, и волос на теле встал дыбом от свирепствующих ноток в голосе.

Как с ними можно было бы спорить? Никак! Тут и остановить невозможно, и сломить, а уж переубедить и подавно. Нечего пытаться.

—Ладно…хорошо.

—Успокойся, все с твоей мамой будет хорошо, — продолжил старший, пока младший натягивал на себя штаны, умещая выдающуюся выпуклость в предмет гардероба.

—Надо будет — вынесем ее на руках в больницу, раз она на своих двоих не хочет, — хохотнул Данька, но мне не было смешно.

Вообще.

Домой приехали так быстро, что могло бы сложиться впечатление, будто мы летели по воздуху. Я попросила парней остаться внизу, потому что при виде братьев, у матери могло резко скакнуть ее едва сбившееся давление. Мне это сейчас не нужно было.

Они коротко кивнули синхронно, и остались внизу, пока я пулей помчалась к родителям. Запыхавшись, обхватила ручку и шагнула в родные пенаты, а там запах успокоительных капель моментально захватил меня в плен…

Ясно. Мать лежала на диване с приставленной тряпкой к голове, а отец стоял над ней и хмурился. Картина маслом.

Быстро скинув обувь и верхнюю одежду, я прошла в гостиную и кивнула отцу.

—Мам. Ну как же так? — осторожно зашла издалека, пока ни на что даже не намекая. Она же, услышав меня, попыталась резко встать, но тут же вернулась в исходную точку. Папа заставил, настойчиво обхватив ее за плечи.

—Доча пришла. Вот так матери не станет, тоже придешь, да поздно будет.

—Мам… ну что ты за глупости говоришь?

Я ощутила тупую боль в груди, отчетливо понимая, что все ее попытки запугать в итоге вылились вот во что. И кому это все нужно? Зачем эти нервы и ссоры?

—Давай прокапаешься, мам. Ну в самом деле, всего неделя, — почти умоляла я, прикидывая в голове сроки ее затворничества в медицинской тюрьме. Именно так моя мама с легкостью обозначила место, где людей обычно должны спасать.

—Зачем? Чтобы меня родная дочь поносила? — она всхлипнула и приложила руку к лицу, скрывая от меня глаза.

Начинался концерт, вот только не хотелось бы доводить ситуацию до абсурда и снова вызывать скорую. Я медленно подошла к столику, где были разложены баночки и коробки с таблетками, и мой взгляд зацепился за медицинский бланк скорой помощи.

Зацепился и не хотел отцепляется, точно как банный лист к заднице прилипает в парилке.

Вся паника спустилась в унитаз моих сожалений и проснувшихся к матери чувств. Пальцы начали водить по заключению и остановились на фамилии врача. Капецкий. Да уж, я запомнила его, еще посмеялась, что может ну его, давайте мы других вызовем. Посмеялась я пять лет назад, да. И дата, практически нечитаемая, но все еще существующая, подтвердила мои опасения.

Ну нет, мам. Ты серьезно? Вот ты серьезно? В самом деле? До такого дойти — надо быть просто нечеловеком, или тем мальчиком, который настойчиво кричал «Волки! Волки».

В дверь позвонили, затем постучали. Мать резко встала, уже явно не испытывая проблем с координацией, а я прошептала загробным голосом:

—Знаешь, мама, я вот думаю, есть ли то дно, куда ты так настойчиво падаешь. Каждый раз просто все ниже и ниже. Кажется, что вот оно дно, а нет…с той стороны постучали, нам на следующий минус пятый этаж, пожалуйста, — закусив губу, я смотрела, как до матери начало медленно доходить сказанное.

Ну так палиться — это смешно.

И мерзко.

Опять звонок в дверь. Да что ж такое. А кажется, я знаю…

Глава 21

Я только подошла к двери, как сразу услышала возню, еще и отборную брань. Голосов становилось больше, пока мои пальцы повернули ключ и распахнули дверь. Даня и Демид как раз поднимали с пола моего бывшего. У того разбитый нос, из которого хлестала кровь. На лице отображался полнейший шок. Рядом валялся букет роз и маленький пакетик со знаменитой эмблемой ОДНОЙ ОЧЕНЬ ИЗВЕСТНОЙ ЮВЕЛИРКИ.

—Господи, что происходит? — я шагнула в подъезд, но на меня метнул злющий взгляд Демид, таким образом заставляя замереть на месте. По спине аж холод спустился от подобной реакции парня.

—Может это ты нам расскажешь, что случилось, Ленок, а? Какого такого хера этот хуй с горы приперся сюда наперевес с веником? М? А что это тут у нас? — Данька подхватил пакетик, выудил оттуда бархатную коробочку и вмиг открыв ее, развернул к Диме, следом ко мне. —Это че такое, Лена?

Мой язык отказывался шевелиться, серьезно. Я потрясённо смотрела на парней, на кольцо, на ни в чем не повинный букет на грязном полу подъезда. И в этот прекраснейший момент на сцену всеобщего театра абсурда вышел мой папа с вопросом:

—Дочь, что происходит? Дима? Авраменко?

—Люди добрые, вызывайте полицию, человека убивают! — мать тоже подоспела, ей ведь теперь легко вставать и ходить. Она от моего присутствия готова и по воде пройтись как Моисей! Как будто ничего не случилось, моя болеющая мать только после ухода скорой помощи, растолкала нас с отцом и вышла на площадку с явным намерением отбивать Диму от тех, кто его сейчас обижал.

—Немедленно отошли от него! Димочка, ты как? Боже, это же кровь! Чего стоишь, Ленка? Вызывай скорую.

Картина маслом. Авраменко стояли по обе стороны от сидящего на полу Димы, который прижимал руку к носу, моя мать хлопотала и кричала всякое по типу “бандюки, наркоманы”. А папа все это время устало потирал лоб, ведь он явно устал больше всех нас вместе взятых.

Только я как изначально стояла в шоке, так и продолжала это делать, судорожно складывая два плюс два в раскалывающейся на части голове. А когда дошло, от отвращения к происходящему мне стало совсем тошно.

—Мам, ты меня таким образом решила задобрить и под шум волны замуж выдать? — слишком уж громко вышло. Демид сразу же метнул недвусмысленный взгляд на мою мать, а Данька начал ржать.