Их сын, не их сын...

— Но, как такое возможно, как они вообще могли такое подумать? — Через несколько секунд частично пришел в себя Джеймс Поттер.

— Были свидетельские показания, согласно которым я навел палочку и сказал два слова… Господин директор, у которого были провалы в памяти, поверил свидетелю на слово, не пришло ему в голову, что с воспоминаниями свидетеля поработал Волдеморт… А дальше не знаю, может, он даже применял Легилеменцию, Сыворотку Правды, но Темный Лорд превзошел в тот день самого себя, и подделку распознать не удалось. Этого я точно не знаю, но версия, согласно которой я виновен была принята, а там… Любые факты можно подогнать под теорию, а тут подогнать было даже нетрудно. Мотив? Да сколько угодно! Наш дражайший директор отправил меня к Дурслям, к твоей сестре, мам, а за это и впрямь убить можно. Ты погиб, Сириус, и сам Домболдор признавал, что это его ошибка, наконец, эти его намерения контролировать мою жизнь, которые я, кстати, даже не замечал тогда. Вот, например, вы ведь читали про Философский Камень? — Обратился он с вопросом к родителям и продолжил, даже не дав им ответить. Сейчас он просто выговаривался, так как еще никому, никогда вот об этом не говорил. — В тот раз было так же, только вот я тогда был обычным первоклассником, только я и мои «верные» друзья все равно более–менее разобрались, что к чему, и смогли пройти все эти защитные меры. Тогда я был молодым дурачком, и мне не приходил в голову простой вопрос: неужели Великий Волшебник сам не дошел до того, что поняли дети? Неужели он не заметил, что Камню угрожает опасность? Наконец, что это, черт возьми, за меры защиты, которые могут пройти первокурсники? Я даже сам, в те дни, когда уже совершил подвиг по борьбе с Темным Лордом, сказал, что директор все предвидел, и хотел дать мне шанс… Тьфу! Вспоминать противно! — Гарри вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону. — Вывод напрашивается, и вывод один единственный, это был его способ готовить из меня оружие против Волдеморта. Заметьте, он не стал ничего мне объяснять, ни о чем не предупредил, ничем не помог, ну, или почти ничем не помог, он просто пустил меня вперед, следовать моей жажде свершений. И так было каждый раз, директор наблюдал за мною издали, а я рисковал жизнью, даже не получая от него какой бы то ни было подготовки… Это был, я так понимаю, его метод подготавливать будущего спасителя мира… Всю помощь я получал от своих друзей… Друзей, теперь я спрашиваю себя была ли эта дружба, учитывая, как легко они от меня отвернулись. Вот, что делает рану особенно тяжкой; не то, что я пробыл в Азкабане десять лет, хотя уже и этого врагу не пожелаешь. Нет, хуже всего это осознание того, что меня кинули туда как мусор. Они называли меня «Надеждой магического мира», «Мальчиком который выжил», «избранным»… Они обещали, что пойдут за мною до конца, что они мои друзья… А одно слово директора, которого обманули, и меня кинули в тюрьму, как вышвыривают из дому пса, которого заподозрили в похищении куска мяса… — Гарри остановился посреди комнаты и не видящим взором глядел куда–то в стену.

— И потому, мне плевать, были ли весомые причины считать меня виновным! — Гарри вновь заговорил, через минуту молчания, которую никто не решился прервать. — Все, что я знаю — это то, что меня схватили в доме у Дурслей, притащили в Зал Суда, где наскоро зачитали обвинение и приговор, не дав мне даже слова, не говоря уж о защите… Я тогда не понимал ничего, я кричал, перекрывая зачитывающего приговор Дамболдора, что он ненастоящий, что это подделка… А присутствующие посмеивались с презрением, а потом, когда меня выводили, каждый, кого я считал близким человеком, посчитал своим долгом плюнуть мне в лицо… Что было дальше, я рассказывать не стану. — Гарри, словно бы выговорившись и успокоившись, вернулся в свое кресло. — Но когда через десять лет я сумел бежать из руин Азкабана, мне явился этот самый Посланник. Как вы сами теперь понимаете, терять мне тогда было нечего, но, как я уже сказал, мне даже не дали время задать пару вопросов. И очнулся в то утро, когда началась моя жизнь в волшебном мире, на следующий день после моего одиннадцатого дня рожденья, когда явился Хагрид. И все для меня началось заново! И я сумел воспользоваться представившейся возможностью.

— Но, ты же допустил войну… — медленно проговорил Джеймс.

— А почему нет? Не спорю, я не хотел открытого конфликта. Я мог уничтожить Тома Реддла за пару дней, но какую выгоду это бы мне принесло? Будь я тем наивным гриффиндорцем–идеалистом, каким я был до Азкабана, я бы, конечно, не сомневался ни мгновения и сделал бы это из чувства долга, ради всеобщего блага, и все такое прочее, но я изменился. По началу я хотел держать Волдеморта в подвешенном состоянии, не давать ему возродиться, но и не уничтожать. Я помешал ему завладеть Философским Камнем, как и в прошлый раз, но теперь, я этот самый камушек забрал себе, его бы все равно уничтожили…

— Ты украл?

— Да, и никто, заметь никто об этом не догадывается! Все считают его уничтоженным, и поверь эта кража далеко не худшее из моих свершений. На следующий год я прекрасно знал, что будет происходить, и я не стал вмешиваться до самого конца, я сделал все необходимое, чтобы не было смертей, и ждал.

— Ты спокойно смотрел, как нападают на твоих товарищей, ты ничего не делал. Мерлин, но если ты мог это остановить, ты был должен это сделать, это твой долг!

— Какой долг, мама, главное перед кем? Перед этим дурацким магическим миром? Так вот, тут есть только один долг, долг этого мира, который задолжал мне десять лет кромешного ада, где я сумел выжить. И теперь я заставляю его платить по счетам, получая столько выгоды, сколько могу! И меня не особо волнуют последствия для других, которых я, кроме прочего, считал, считаю и буду считать предателями, хоть моя ненависть и прошла, просто выгорела со временем. Хотя, если это тебя может утешить, я по–прежнему сохранил это желание спасать людей. Я спас Гермиону, мою бывшую лучшую подругу, от тролля, в общем–то просто так. Я мог не идти в ту ночь в Тайную Комнату, Джинни бы умерла, часть души Тома получила бы тело, но я бы потом, в любом случае, его одолел, этого я опять не сделал. В те, первые три, даже четыре, года, я не считал Волдеморта истинной угрозой, моим врагом был Дамболдор, которому я хотел отомстить, а Темный Лорд, я знал, чего от него ждать, и как противодействовать. Я отправил Питера в Азкабан, не особо задумываясь о возможных последствиях, именно он, в моем прошлом, помог возродиться Волдеморту. А когда он сбежал, за считанные дни до того, как случились события, приведшие к его разоблачению и бегству прошлый раз, я понял, что история хочет повториться, это было мне только на руку. Все пошло как по писанному, начался Турнир, я стал чемпионом, место Грюма занял самозванец, Барти Крауч попал под власть врага, но сумел сбежать… Тут я начал действовать, я перехватил Барти, до того, как он погибнет, ибо так оно произошло в прошлый раз. Этот человек как нельзя лучше подходил для моих планов, к тому же, я знал о паре скелетов в его шкафу… Я нашел союзника, а заодно установил хорошие отношения с будущим Министром, что всегда полезно. Вместе мы организовали ту засаду на кладбище, сорвали планы Тома, стали героями, а через два дня я все выложил директору, и наложил на него обед молчания, тем самым лишив возможности мне навредить. Казалось, дело в шляпе. — Гари опять отвернулся и замолк.

— Но вот тут–то и началось непредвиденное. — Подала голос Дженифер.

— Именно, Пожиратели вновь бежали, бежали в большом количестве, я так и не разобрался, почему дементоры перешли на сторону Темного Лорда, когда он, казалось, потерпел поражение. И таким образом, Волдеморт занял место врага, а директор стал союзником, ибо… Мое заключение в Азкабане было бы в сотни раз проще, не будь у меня этого шрама, а так… Между нами установилась связь и я, помимо всех прелестей связанных с близким соседством с дементорами, еще имел возможность любоваться на похождения Волдеморта во всей красе: убийства, пытки и самые изощренные зверства, иногда 24 часа в сутки… — Гарри вновь замолчал, он не смотрел на слушателей, а то бы, наверно, остановился.

Сириус и Дженифер слушали внимательно, ибо этот рассказ Гарри содержал в себе немало ранее неизвестных им деталей, а вот Лили и Джеймс… Родители были близки к обмороку, хотя и не так уж плохо и держались, Бродяга в похожей ситуации чуть было не получил сердечный приступ.

— И в тот день, когда Пожиратели бежали, и стало ясно, что очень скоро вернется и их Хозяин, я понял, что просто не могу допустить повторения того, чему некогда был бессильным свидетелем. Я объединился с директором, и вместе мы за сутки уничтожили все хоркруксы, но опоздали.

— Прости, что вы уничтожили? — Встретившись с непонятным ей термином, Лили Поттер тут же пришла в себя. Джеймс, который, похоже, знал, о чем идет речь, прошептал ей что–то.

— А потом… Потом был этот, мой пятый год, я дожидался встречи с Темным Лордом, а встретив, уничтожил его, ибо знал все его слабые стороны. — Гарри, наконец, повернулся к слушателям, все были в порядке, даже Поттеры уже успели оправиться. — Вот моя история, если сжато. Мам, пап, я полагаю, что вам не просто осознать все это, ни понять меня, наверно, в полной мере понять меня не сможет никто… Я готов ответить на ваши вопросы, но, скажу прямо, даже не пытайтесь наставить меня на пути истинный, для меня такого не существует. — Гарри, как ни в чем не бывало, приложился к бутыли со сливочный пивом. Вновь повисла тишина.

— Гарри… — Медленно заговорил Джеймс Поттер. — Наверно, ты прав, и не нам тебя судить. Не с нами ты рос, а пережить то, что ты пережил, это дано не каждому… Ты нам дай пару минут, чтобы мы чуть в себя пришли, а то…

— Понимаю, должен заметить, вы принимаете это лучше, чем Сириус, его едва откачивать не пришлось…

— Гарри, — помолчав минутку, заговорила Лили. — А как вы… — Она запнулась и кинула многозначительный взгляд на Дженифер.

— Миссис Поттер, я то думала, что мы уже все обсудили. — Холодно отозвалась та.

— Вы уж простите, мисс, но это понятное материнское стремление — узнать, с кем встречается сын! — Джеймс и Сириус как–то странно переглянулись и чему–то улыбнулись, похоже обоим пришли на ум одни и те же ассоциации.

Ну и пошло поехало, Лили и Дженифер вступили в какую–то чисто женскую перепалку, которая длилась минут двадцать, в течении которых никто другой к ним не обращался, Сириус Джеймс и Гарри трепались, именно трепались, о всевозможных пустяках. Гарри сам не мог понять, почему в нем ни с того ни с сего проснулась болтливость, возможно последствия стресса. Потом Дженифер, перехватив инициативу, атаковала.

— Ну, Лили, — они уже были на ты, и называли друг друга по имени. — Что еще я могла сделать Гарри?

— Наложить на него заклятье подвластия! — Судя по тону, беседа успела перейти в шутливую стадию, вообще у всех было странно приподнятое настроение, словно обратная реакция после недавней подавленности.

— Ха, да на Гарри, пожалуй, наложишь! Его, как он рассказывал, даже Империо со стороны Темного Лорда не проняло… Я уж молчу о том, что он сам на кого хочешь его наложит, по опыту знаю.

— Прости? — Тон Лили резко изменился.

— Гарри, ты пользуешься непростительными заклятьями? — брякнул, иначе не скажешь, Джеймс.

— Пф, — Дженифер недовольно фыркнула. — Он, владеет этим заклятьем не хуже, а то и лучше змееглазого. Он в начале прошлого года тренировал меня ему противостоять, так вот после его чар, даже заклятье Мальсибера меня не проняло…

— А если идти еще дальше, — несколько мрачно добавил Сириус — То следует упомянуть о том, что ваш сын сумел подчинить своей воли русалку, а это говорит о многом!