Их величества пирамиды

Прутки был первым человеком из Чехии, о котором мы знаем, что он поднимался на Великую пирамиду. Это заняло у него полтора часа. При подъеме он попытался измерить высоту пирамиды, причем довольно остроумным способом: он привязал к ноге канат и тащил его за собой на вершину пирамиды. Прутки мог бы добиться таким образом довольно точных данных, ибо знал теорему Пифагора, но в конце концов воспользовался размерами, взятыми у иностранных авторов, хотя и менее точными. Он так описывает свой осмотр внутренних помещений пирамиды: «Я хотел спуститься в ее нутро, чтобы самому убедиться в правдивости иных историков и опровергнуть фальшивые предположения… Всякий раз, когда кто-нибудь собирается вступить в пирамиду, арабы очищают перед ним ступени от песка и выпаливают из ружья, точно там скрываются змеи, львы и иные подобные им существа». Очевидно, ради бакшиша. С той же целью они охотно помогают пролезть в узкое входное отверстие. «Когда два араба впихнули меня туда, какой-то откормленный французский капеллан, подражая мне и моему тощему брюху, тоже попытался пролезть внутрь и оказался в страшной опасности. Только он сунул голову, как сразу застрял в проходе и не мог выбраться назад. Он судорожно ловил ртом воздух, задыхался от пыли и, если бы нам не удалось с великим трудом вытолкнуть его наружу, испустил бы дух». Прутки измерял внутри все, что поддавалось измерению: большую галерею, коридоры, погребальную камеру, саркофаг. Даже изготовил эскизы, по которым неизвестный гравер позже сделал несколько иллюстраций к его книге.

Кроме пирамид Гизе Прутки посетил и пирамиды в Саккара и Дашуре, осмотрел их, а в некоторые даже спустился. Это прежде всего относится к так называемой северной пирамиде Снофру, и поныне мало изученной; в тех местах ее зовут «розовой пирамидой», ибо она сложена из красноватого камня, взятого из близлежащей каменоломни. Ее невозможно спутать с какой-либо пирамидой и по другой причине: по необычному соотношению фундамента (221,5х218,5 метра) и высоты (104,4 метра). В научных публикациях сообщается, что первым в нее спустился Перринг в 1837 году и при этом обнаружил в ней три внутренних помещения. Однако Прутки ступил в эти помещения еще в 1751 году, самое позднее — в 1756-м, т. е. не менее чем на три четверти века раньше!

Описание этой пирамиды и ее внутренних помещений в изложении чешского путешественника не слишком занимательное чтение, зато оно может служить доказательством его приоритета, и потому мы процитируем хотя бы несколько строчек: «У входа на северной стороне мы обнаружили коридор, ведущий к югу… он идет под уклон и имеет 180 футов в длину, как в Великой пирамиде, но спуск здесь значительно круче и опасней. Когда доходишь до конца этого коридора, возникает другой, горизонтальный, 19 футов длиной и такой же шириной, как предыдущий; он ведет к помещению длиной 25 футов, шириной 13 футов и высотой 42 фута. Отсюда коридор той же высоты и ширины, что и предыдущие, приводит нас во второе помещение, которое сходно с первым высотой и длиной. Во втором помещении есть отверстие шириной в три фута и два дюйма, выходящее на юг; от него начинается следующий коридор таких же размеров, что и предыдущие, но длиной 24 фута, который ведет горизонтально на юг. По нему я дошел до третьего помещения, направление которого не на юг, как у обоих предшествующих, а на восток; высота его 54 фута, причем свод уходит вверх, сужаясь наподобие пирамиды». Зарубежные ученые не виноваты, что не упоминают в связи с этой пирамидой о нашем соотечественнике. Английский перевод латинского текста его рукописи был напечатан лишь в 1968 году, когда его издал представитель молодого поколения чехословацких египтологов М. Вернер.

Разрез северной пирамиды царя Снофру в Дашуре (по Эдвардсу)

До конца XIX века из наших краев к пирамидам опять-таки попадали лишь путешественники, однако, если учесть тогдашние обстоятельства, и самая обыкновенная поездка в Египет была незаурядным делом. Число таких путешественников постепенно возрастало, а с ним и количество публикаций, из которых можно было почерпнуть не одни только сказки. Упомянем «Полное описание Египта» (1802) Вацлава Матея Крамериуса и перевод, произведения немецкого египтолога Георга Эберса «Египет в описаниях и картинах» (1883). Словацких о Египте в ту пору еще не было. Словакам тогда было не до исчезнувших народов — они попасть в их число. Но и в Словакию проникли сведения о Египте, причем даже из первых рук. В конце шестидесятых годов прошлого, века Египет посетил Даниэль Шустек, словацкий путешественник по странам Ближнего Востока (а затем также Западной Европы и Северной Америки), который зарабатывал на хлеб и вход в музеи поденными работами, Поднялся Шустек и на Великую пирамиду, «величайшую постройку мира», как он позднее написал о ней в журнале «Обзор» (1876), причем даже не упомянул о славе и могуществе фараонов; говоря о пирамидах, он отдавал лишь должное «этим гигантским творениям человеческих рук». Другим посетителем Египта из Словакии был Густав К. Захентер, основоположник нашей документальной прозы, автор очерка «Из Триеста в Египет» («Орел», 1875). Из Чехии в Египте побывало больше путешественников. В их числе был и классик литературы Ян Неруда, который нашел для этого время в тяжелом 1870 году. В «Картинках из-за рубежа» он писал о пирамидах:

«Уже известны происхождение, назначение и история пирамид Гизе, их внутреннее устройство, внешний вид и окружение… Пирамида Хеопса так велика, что наш св. Витта вошел бы в нее дважды в высоту и четырежды в ширину. Самый сильный человек, кинув с вершины пирамиды камень, не отбросит его дальше чем на треть ее ширины. Другая, несколько меньшая пирамида — пирамида Хефрена — поныне сохранила свою полированную облицовку. Третья, еще меньшая, — пирамида „доброго“ властителя Микерина. Когда ее вскрыли „добрый“ властитель лежал растерзанный на куски рядом с прекрасным саркофагом». И с тем же неуважением к фараонам, какое было характерно для Прутки и Шустека, Неруда добавляет к описанию погребальной камеры Хуфу: «Это напоминает простой четырехгранный ящик. Позади стоит саркофаг, без крышки, пустой. Кто теперь вспомнит, что над этой грудой камней должны были из-под палки трудиться 400 000 человек!»

В конце XIX века у пирамид появился и первый ученый — наш соотечественник, понимавший письменность их строителей: Ян Кминек-Седло, родом из Пльзеня, хранитель египетских древностей в музее Болоньи. Затем к пирамидам как к старым знакомым пришел Франтишек Лекса, основатель нашей египтологии; после него у их подножия жил Ярослав Черный, один из всемирно известных и наиболее авторитетных египтологов; впоследствии в Гизе был основан наш Институт египтологии, и Збынек Жаба возглавил экспедицию Карлова университета, которая вела раскопки в гробнице Птахшепсеса под пирамидами в Абусире… Збынек Жаба был также первым нашим ученым, опубликовавшим научные труды по вопросам, касающимся пирамид. Его книга вышла в 1953 году (по-французски) и называется «Астрономическая ориентация в Древнем Египте и прецессия земной оси». Но все это мы упомянули здесь лишь для того, чтобы перед дальнейшими странствованиями по полям пирамид помянуть добрым словом и чехословацкую традицию, которая безусловно того заслуживает.

Глава IV ПРИХОД ЕГИПТОЛОГОВ

У истоков египтологии стояли три человека: один император, один художник и один филолог. Император с 387 000 солдат и 175 учеными, художник со множеством разнообразнейших талантов, филолог, прекрасно знающий мертвые языки и невероятно упорный. Все трое, а также солдаты и ученые по случайному стечению обстоятельств были французы.

Собственно, император еще не был императором, ему лишь предстояло им стать. Он был одним из генералов Французской республики, торжественно провозгласившей, что никогда не прибегнет к агрессии, и в свои двадцать девять лет уже имел за плечами успешную войну в Италии, которую вел во имя все той же республики. В голове у него зрели честолюбивые планы, и он даже не находил нужным особенно скрывать их: генерал мечтал стать новым Цезарем. Правительство республики охотно приняло его предложение захватить Египет. Оно надеялось тем самым убить сразу не двух, а трех зайцев: прежде всего избавиться от «этого корсиканца Бонапарта», во-вторых, приобрести для Франции бывшую «житницу Рима» и, в-третьих, нанести удар могуществу Англии на Востоке. [24] И потому Наполеону предоставили больше солдат, чем их было у Александра Великого, когда тот отправился на завоевание мира, а также необходимые суда, пушки и деньги. Ему разрешили взять с собой и «штатских ученых», которых он выбрал сам по примеру Александра: историков, географов, востоковедов, инженеров, чертежников и других специалистов. Наполеон всегда любил окружать себя людьми, знавшими больше, чем он; он надеялся, что своими советами и проектами они помогут ему в освоении завоеванных земель. Кроме того (как Бонапарт объяснил на ученом собрании во Французском институте), они смогут заниматься сбором научных материалов для собственных нужд. Он всегда предоставлял им всестороннюю помощь и охрану. Так, перед каждым сражением Наполеон не забывал отдать приказ: «Ослы и ученые — в середину!»

24

Главной целью похода Наполеона на Восток являлось уничтожение колониального могущества Англии в Индии, путь к которой лежал через Египет.

19 мая 1798 года Бонапарт вместе со своим экспедиционным корпусом отплыл из Тулона и 1 июля, после краткой остановки на Мальте, которую не преминул присоединить к Франции, прибыл в Александрию. Тогда это был городок с 5000 жителей, давно потерявший свою былую славу. На другой день Бонапарт высадился на берег и взял город с первой атаки. После короткого отдыха он прямиком через пустыню направился в Каир. Две недели продолжался трудный поход под палящим солнцем в раскаленных песках; солдат мучили жажда, голод. Наконец они увидели пирамиды, но восхищались ими недолго: стянули пропотевшие мундиры и бросились в Нил. На другом берегу была цель их похода — город с сотнями стройных минаретов над куполами мечетей, а главное — с едой и добычей. Однако от этого похожего на фата-моргану видения их отделяла не только широкая мутная река, через которую им предстояло переправиться, но и прекрасно обученная конница мамелюков египетского хедива Мурад-бея. 21 июля произошла знаменитая «битва у пирамид» на левом берегу Нила, близ нынешнего железнодорожного моста, где теперь уже ничто не напоминает об этом кровопролитном сражении. Европейцы, имевшие железную дисциплину и превосходство в артиллерии, одержали победу над многочисленным восточным воинством, вооруженным только мечами: французы потеряли 40 человек, мамелюки — более 2000. Утром 23 июля Бонапарт вступил через открытые ворота в Каир. Вот только обоснуется и закрепится здесь — и двинется дальше. В Индию!

Но обстоятельства изменились. Ровно через месяц после вступления Бонапарта на египетскую землю, 1 августа 1798 года, адмирал Нельсон настиг французский флот, за которым безуспешно гонялся по всему Средиземному морю, и в битве у Абукира, примерно в двадцати километрах восточное Александрии, уничтожил его. Бонапарт попал в капкан, ибо на помощь из Франции рассчитывать уже не приходилось, оставалось продолжать воину на суше. Он подавил восстание в Каире, разбил турецкие войска, посланные против него султаном, достиг границ Сирии и направил один из экспедиционных отрядов в Верхний Египет. Наполеон и его генералы покрыли трехцветные знамена Франции боевой славой. Но под этими знаменами сражалось все меньше воинов, каждая победа стоила многих жертв. Еще большие потерн его войско понесло от полчищ мух — разносчиков коварных глазных болезней, тысячи солдат ослепли из-за неведомой им до той норы офтальмии [25] и трахомы. Мстил завоевателям и Нил: после купания тысячи солдат заболели бильгарциозом. [26] Дизентерия стала обычным явлением, вспыхнули эпидемии холеры и чумы. Взвесив все обстоятельства, главнокомандующий решил сохранить свою драгоценную особу для Франции и Европы. Он покинул Каир и 24 августа 1799 года отбыл на фрегате «Мюирон» во Францию, бросив армию на произвол судьбы.

25

Офтальмия — гнойное воспаление оболочек глаза.

26

Бильгарциоз — тяжелое заболевание кишечника, мочевого пузыря, почек, печени, вызываемое особого рода глистами. Заражение происходит их личинками, развивающимися в нильской воде каналах и болотах. Названо по имени врача Т. Бильгарца, открывшего в 1858 г. возбудителя болезни.

Всем известно, что последовало за бегством Бонапарта — в результате государственного переворота он стал у власти. После смерти генерала Клебера, которому Наполеон передал верховное командование (якобы до возвращения с подмогой), генерал Бельяр подписал в Каире в сентябре 1801 года акт о капитуляции. Победители — англичане разрешили эвакуироваться из Египта остаткам французской армии, а вместе с ними и «штатским ученым».

Так кончилась египетская авантюра Бонапарта. Блестящие победы и беспримерный героизм французской армии обратились в ничто. Но был и некий положительный итог, и, как ни странно, именно благодаря тем штатским, которых солдаты называли «ослами». Эти люди открыли Египет для науки, возбудили интерес к его истории, культуре и цивилизации, интерес, который никогда уже не пропадал. Никто не станет утверждать, будто пушки и штыки лучшее средство для пробуждения научного интереса и расширения сферы научных исследований. Но все произошло именно так. И в истории подобные парадоксы — не столь уж редкое явление.

«Зачатие во грехе» не беспокоит адептов египтологии. Хотя многие науки возникли при более благородных обстоятельствах, зато египтологи по крайней мере могут быть спокойны, что их открытия не были (и, по всей вероятности, не будут) использованы па погибель человечеству.

Историки могут, а пожалуй, и должны расходиться во взглядах па Наполеона. Египтологи предпочитают во время этих споров держаться в стороне, но, если оказываются втянутыми в дискуссию, как правило, примыкают к лагерю тех, кто отзывается о нем одобрительно. Наполеон всегда интересовался Египтом, содействовал его изучению, помимо своего любимого Нибура, знал большинство книг, написанных о Египте, сразу же по прибытии в Каир создал для координации научных работ Египетскую комиссию. [27] Ученые имели к нему столь же свободный доступ, что и генералы, и прервать их визит мог лишь офицер, явившийся с плохой вестью. Наполеон сам был инициатором многих исследовательских работ. Это касалось и пирамид. Вопреки распространенному мнению, сам Наполеон (тогда еще только генерал Бонапарт) на пирамиды никогда не поднимался. Но осмотрел их еще до битвы, открывшей ему доступ в Каир. Поджидая полковника Кутелля и нескольких офицеров, с его разрешения взобравшихся на самую высокую из пирамид, он в уме подсчитал ее объем и определил, что из камней трех пирамид Гизе можно было бы построить вокруг всей Франции стену трехметровой высоты и тридцатисантиметровой толщины. 23 августа 1798 года, в день учреждения Египетской комиссии, он поручил Кутеллю тщательно измерить пирамиды и все, что их окружает, а также осмотреть их изнутри. Для выполнения этого приказа Бонапарт откомандировал в распоряжение Кутелля необходимое количество людей из саперных батальонов, а также инженера Ле Пера (того самого, который позднее разочаровал его, доказав, что между Средиземным и Красным морями нельзя построить канал, ибо поверхность Красного моря якобы на 9908 миллиметров выше). Позднее вместо него был назначен полковник артиллерии Ж. Гробер, командир гарнизона в Гизе.

27

О большом интересе Наполеона к Египту также свидетельствуют его описания походов в Египет и Сирию, которые он продиктовал, находясь в ссылке на о-ве св. Елены (см.: В. Я. Голант. Египет в экономико-географическом описании Наполеона Бонапарта, — «Палестинский сборник», вып. 3(36), 1968, с. 137–150).