Их величества пирамиды

Итак, речь идет прежде всего о «мосте», перекинутом не только через океан, но и через тысячелетия. Если бы египтяне попали в Америку в то время, когда они еще строили пирамиды, почему должна была пройти тысяча лет, прежде чем им удалось побудить местных жителей тоже строить пирамиды? Что они не попали в Америку (или даже не отправлялись туда) в последние века до нашей эры, мы знаем почти достоверно: это уже была эпоха Птолемеев, со времен которой сохранилось столько документов, что сообщения о подобном плавании не могли остаться неизвестными. То же можно сказать и о предположительной отправке подобной экспедиции, даже если бы она не вернулась назад, и о предположительном прибытии какой бы то ни было экспедиции из Америки в Египет. Что же касается более древних времен, то в ту пору египтяне не были достаточно опытными мореплавателями; обычно они не рисковали отплывать и на несколько сотен километров от берега, а войско большей частью добиралось до Сирии и Финикии пешком. Когда Нехо II в конце VII века до н. э. приказал обследовать побережье Африки, он поручил это не египетским, а финикийским морякам. Египтологи не находят в источниках ничего, что бы допускало существование подобных «соединительных звеньев».

А что говорят американисты? «Ни один ученый не думает, будто Америку населяли люди, которые перебрались сюда через Атлантический или Тихий океан, хоть и нельзя полностью исключить более поздних влияний, пришедших в Новый Свет из Полинезии, — читаем мы, например, в хорошо известной работе Дж. Э. С. Томпсонна „Возникновение и падение древних майя“ (1955). — Археологи сходятся в мнении, что Америку заселили люди, пришедшие сюда через Берингов пролив из Азии. Однако не существует единого мнения, когда именно произошло первое перемещение народов. Большинство нынешних археологов считают, что это было примерно 20 000 лет назад. Согласно общему мнению, речь шла не о большом одноразовом переселении, а о проникновении небольших групп, на протяжении тысячелетий постепенно заселявших Новый Свет. Возможно, что первые группы пришли еще в пору, когда оба континента были соединены перешейком». Связь с Египтом в таком контексте археологи решительно исключают.

«Но Тур Хейердал доказал это!» Да, в 1970 году он переплыл Атлантический океан — от Западной Африки до Малых Антильских островов, так же как и в 1947 году Тихий океан от Перу до Полинезии. В нашей памяти еще живо это отважное предприятие норвежского ученого и его друзей. В 1969 году это ему не удалось. По его указанию под пнрамидами в Гизе был построен пятнадцатитонный плот из папируса, который был назван в честь египетского бога Солнца «Ра», и Хейердал отправился на нем из Марокко в океан; однако, проплыв на этом плоту 5000 километров, после одной из бурь он вынужден был покинуть «Ра», да еще в океане, кишащем акулами. Хейердал повторил попытку на новом, более усовершенствованном парусном плоту «Ра-2», построенном для него в Марокко четырьмя южноамериканскими индейцами, на этот раз с семью спутниками и под флагом ООН. 17 мая 1970 года буксир вывел плот из порта Сафи в открытое море, и после 57 дней плавания, во время которого, кроме коротковолновой радиостанции и навигационных приборов, члены экипажа не пользовались никаким современным оборудованием, Хейердал успешно пристал к острову Барбадос. Плот преодолел расстояние в 6300 километров, и хотя оно составляет менее половины маршрута по прямой от египетских пирамид в Гизе через марокканский порт Сафи к мексиканским пирамидам на Юкатане, это не имеет значения: вне всякого сомнения, пройден самый трудный отрезок пути и наиболее проблематичная часть «соединительного звена» между Старым и Новым Светом.

Египтологи и американисты сердечно поздравляли Хейердала с успешным окончанием плавания. «Что он этим доказал?» — спрашивали их журналисты. И они отвечали: «Это блестящий спортивный результат. Тур Хейердал проявил отвагу, достойную потомка викингов!» На конкретные вопросы, какое же значение этот подвиг имеет для науки, ученые, как правило, ограничивались ссылкой на то, что советский врач Юрий Сенкевич, специалист по исследованию реакции человеческого организма на существование в крайне затрудненных условиях, наверняка собрал во время этого плавания немало цепного материала. Некоторые особенно педантичные египтологи не забывали напомнить, что египтяне вплоть до Поздней эпохи ничего не знали о мире за Гибралтаром, а для морских плаваний всегда пользовались не тростниковыми плотами, а деревянными ладьями. Точно так же педантичные американисты спешили подчеркнуть, что среди сотен изученных ими доколумбовых находок не нашлось ни одного предмета, свидетельствующего о египетском происхождении или влиянии. Также единодушно подтвердили они и мысль, что пирамиды в Америке и Египте возникли совершенно независимо, из внутренних духовных потребностей и творческого потенциала этих народов и что о взаимовлиянии и связях между тогдашним Старым и Новым Светом не может быть и речи.

Что сказал об этом сам Хейердал? «На „Кон-Тики“ я действительно хотел нечто доказать, а именно теорию, разработкой которой перед тем занимался на протяжении десяти лет. Когда же я отправился в плавание на „Ра-2“, никакой теории у меня не было», — заявил он в интервью по возвращении в Европу. Плавание на «Кон-Тики» было практической проверкой гипотезы, согласно которой Полинезию заселили люди из Южной Америки. Но на конкретный вопрос, допускает ли он, что задолго до Колумба в Америку приплывали люди из Африки, повлиявшие затем на возникновение высоких культур в этой части света, Хейердал ответил весьма осторожно:

«К такому выводу я не пришел».

Однако дело не ограничилось межконтинентальными параллелями: проблема пирамид стала рассматриваться и в космическом масштабе. Так поставил вопрос вскоре после преодоления людьми границ земного притяжения автор «Воспоминаний о будущем» Эрих фон Деникен.

В своей книге Деникен уделяет большое внимание пирамидам, но считает их лишь одной из бесчисленных нерешенных загадок человеческого прошлого на нашей планете. По его мнению, этими загадками должны заниматься «ученые нового типа», оснащенные «самой совершенной и самой остроумной технологией» и одаренные «фантазией нашего технического века»; эти исследования нужно вести «честно и непредвзято», принимая во внимание предположение, что «в древности наши предки были свидетелями визита из космоса». Вероятная цель такого изучения — использовать разгадки этих тайн в качестве «уроков прошлого» для достижения «лучшего будущего на Земле» и в «населенном людьми космосе». В книге уже намечаются решения некоторых загадок, хотя их автор отнюдь не имел в своем распоряжении желаемой «технологии». Дело в том, что он не состоял даже членом какой-либо научной организации, а был владельцем отеля в швейцарском горном курорте Давосе, еще ранее — официантом, а по пристрастиям — путешественником по следам инопланетян. Познания он приобрел благодаря чтению, беседам с посетителями своего отеля и, главное в результате путешествий; он изъездил полсвета поначалу как стюард на океанских пароходах, потом как частный исследователь. Правда, регулярным путешествиям порой препятствовала решетка, за которую он попадал из-за тех способов, какими добывал деньги для своих путешествий. Кроме названной книги он написал еще ее продолжения — «Назад к звездам» и «Посев и космос».

«Если существуют на свете убеждения, которые нельзя опровергнуть, то ими твердо и без конкуренции владеет фон Деникен. К осознанию своей миссии на земле этот разорившийся владелец отеля пришел сидя в каталажке и размышляя, что же делать дальше. Год назад, точнее 6 марта 1972 года, он самонадеянно покончил с существованием автора каких-то science fictions [78] и провозгласил себя мессией и пророком, который перевернет вверх дном сомнительный порядок, установившийся на нашей земле», — писал о нем в заметке по поводу его спора с каким-то венгерским эмигрантом, якобы открывшим в Эквадоре «металлическое книгохранилище» давних космонавтов, гамбургский «Der Spiegel». Однако вовсе нет надобности повторять насмешливый тон газеты в адрес противника или подчеркивать одни лишь отрицательные стороны сложной жизни Деникена (так, например, он нередко проявлял личное мужество и готовность к самопожертвованию) и дискредитировать руководившие им мотивы. Факт остается фактом: его «Воспоминания о будущем» за пять лет, прошедших после первого издания (в феврале 1968 года), в оригинале и переводах достигли десятимиллионного тиража и так или иначе повлияли па десятки миллионов людей; по ним был снят фильм, они стали предметом страстных дискуссий и споров. И потому мы не собираемся включать их «как утопию в число книг, о которых лучше не говорить, ибо высказанные в них взгляды и доказательства не умещаются в натужно слепленную и закоснелую школьную премудрость», как писал во вступлении сам автор. Тем не менее ограничимся частями, прямо касающимися пирамид.

78

Научно-беллетристических произведений (англ.).

С пирамидами Деникен ознакомился во время нескольких путешествий в Египет, первое из которых он осуществил в 1954 году (при довольно драматических обстоятельствах и с еще более драматическим концом — шестнадцатилетним тюремным заключением). Источников своих знаний о пирамидах он нигде не называет. В книге упомянута лишь работа Смита «Наша судьба в Великой пирамиде» в связи с утверждением, что «вокруг пирамиды Хеопса возникли сотни глупых и необоснованных теорий». В одном месте он цитирует и «Историю» Геродота, но неточно, а в другом обращается к свидетельству аль-Масуди, которого, как ни странно, называет «коптским автором». Его апологеты П. Рохолл и В. Роггенсдорф, кроме того, упоминают (в «Удивительной жизни Эриха фон Деникена», 1969), что он читал книгу Макса Эйта «Сражение за пирамиду Хеопса», вышедшую в 1902 году, и будто бы она привела его в восторг. (Это роман о Чарлзе Пиацци Смите, который выступает в нем под именем Жое Тинкера; в главе 14 преподносятся и его теории. Однако сам автор явно отмежевывается от «пирамидальных фантазий несомненно достойного всяческого уважения преподобного Жое Тинкера», или же «того полоумного англичанина». Однако он полагал, что достаточно просто привести эти теории и расчеты, чтобы их бессмысленность стала ясна всякому; впрочем, как заметил еще Борхардт, Эйт явно «переоценил критические способности некоторых читателей».) Сам Деникен заявлял, что не читал ни одной египтологической книги. И потому смелость, с какой он при подобных обстоятельствах взялся за дело, поистине поразительна.

Прежде всего Деникен отрицает, что Великая пирамида была гробницей. «Какой чудак поверит, что эта пирамида была всего лишь могилой какого-то царя?» — цитировали мы его книгу еще во Введении. Однако он ничем свое мнение не аргументирует и нигде не сообщает, чем бы ей тогда надлежало быть, если не гробницей. Лишь единожды он упоминает о пирамиде Хуфу как о «памятнике непостижимого прошлого» (одном из тех, что «всегда вызывают… странный холодок в области желудка»); зато в другом месте в мало измененной форме повторяет: «Что касается строительства пирамиды, то мы почти совсем не знаем ответа на вопросы, касающиеся его способа, смысла и эпохи, с ним связанной. Перед нами стоит искусственный холм почти стопятидесятиметровой высоты и весом 31,2 миллиона тонн. И говорят, будто этот колосс не что иное, как гробница заурядного правителя! Пусть верит, кто может…».

Мы опасаемся, как бы читатель не устал от повторений, ибо мы уже говорили о том же, рассказывая о людях, которые пришли к пирамидам задолго до Деникена, причем с египтологической и археологической подготовкой. Но все они были такими чудаками, что поверили, будто пирамида была гробницей царя, поскольку убедились в этом научным путем. Причем не просто гробницей какого-то царя, а египетского царя, которого в большинстве случаев можно было назвать по имени и о котором можно было сказать, когда он правил. Такими же чудаками поныне остаются все египтологи без исключения, а вместе с ними и все люди, которые ставят научные данные выше ничем не доказанных утверждений, их отрицающих. Между прочим, такими же чудаками были и давние египетские грабители, опустошившие эти гробницы… Нигде не упоминает Деникен, что в пирамидах обнаружены саркофаги, причем даже с именами похороненных в них царей; нигде не упоминает ни о погребальной утвари царей, остатки которой были найдены в пирамидах и их окрестностях, ни о памятниках египетской письменности, сообщающих названия пирамид и имена похороненных в них царей, ни об обрядах и погребальных молитвах, обнаруженных в «Текстах пирамид», ни о «восходящих» дорогах, по которым мертвые цари доставлялись в пирамиды, ни о верхних и нижних храмах, ни о культе мертвых царей, ни о «штате» жрецов при пирамидах. «Пусть верит, кто может!» А для Деникина всего этого и верно не существует.

Но для него не существует и пирамид; исключение составляют только одна пирамида — Великая и только один царь — ее создатель Хеопс, т. е. Хуфу. Хафра уже не кажется Деннкену достаточно эксцентричным, хотя тот велел построить себе пирамиду всего лишь на три метра ниже; не интересуют его ни Менкаура, ни какие-либо иные правители Древнего и Среднего царств (и двух переходных периодов), ни даже Сенусерт I, повелевший пристроить к своей пирамиде еще десяток малых пирамид; просто он все это не принимает во внимание. Из всех пирамид в Египте он упоминает еще пирамиду Джосера, но говорит о ней не как о гробнице, и пирамиду Тети, о которой, напротив, говорит не как о пирамиде (для него она только «могила Тети», точно так же как пирамида Сехемхета, которого он вообще не называет по имени; для него она лишь «неограбленная могила»). Насчет пирамиды Хуфу он позже замечает: «Ныне фараоном, повелевшим строить Великую пирамиду, безапелляционно провозглашается Хеопс, ибо все обнаруженные надписи и доказательства свидетельствуют в его пользу. Однако мы исключаем возможность, что эта пирамида построена в течение одной человеческой жизни. Что, если Хеопс приказал изготовить фальшивые надписи и прочие доказательства, дабы прославиться?»