ИХ. Книга четвертая

И этот выход я им предлагал сейчас, стараясь достучаться до каждого.

– Выходи и сразись со мной в честном бою, брат! Докажи, что ты достоин короны. Не прячься за спинами своих солдат, не губи их жизни ради собственных желаний. Решим здесь все в честном поединке. И кто бы в нем не победил, он спасет тысячи жизней своих подданных и докажет, что он настоящий царь и отец для своего народа. Вот она! – я снимаю с головы корону и кладу ее на землю. – Спустись и возьми ее, если считаешь, что достоин.

«Ты считаешь, что это сработает?» – голос Тай снова полон сомнений.

«Уверен. Какой у него есть выход? Или ты думаешь, брат не видит, что моя армия больше его? Или ему не передали, сколько солдат за ночь перебежало ко мне, стоило объявить о прощении всем, кто по заблуждению примкнул к мятежу? Он либо прямо сейчас атакует, без надежды на победу, либо принимает мой вызов. Поединок – шанс для него получить все и сразу. Один удачный выстрел или удар – и ты царь по праву, победа в твоих руках. Соблазн велик, а если брат и откажется, то мы все равно в плюсе – боевой дух на войне многое решает. Сражаться и умирать за труса, который не готов сделать для них тоже самое, солдаты будут с гораздо меньшей охотой, можешь мне поверить».

О, в рядах вражеского войска шевеление. Стена щитов на миг расступается, и оттуда пара белоснежных лошадей выносит колесницу брата. Все-таки не трус, а может понял, что убить меня в поединке – его единственный шанс на победу. Мой погонщик настегивает лошадей, и колесница несется вперед.

Нагнувшись, я беру в руки скрытый за бортом лук. Нас разделяют метров сто пятьдесят. Для парадного охотничьего лука брата еще далеко, а вот для моего боевого составного самое то.

Чуть прицелиться, все-таки стрельба из луков не совсем мое. Взять поправку на ветер, следить за дыханием, рука немного подрагивает. Колесница брата все ближе, он уже понял, что что-то пошло не так, заметив большой лук в моих руках. Но поворачивать уже поздно. Пора, тетива звонко щелкает по наручу, стрела срывается в полет, брат пригибается к высокому борту колесницы, надеясь спрятаться от моего выстрела.

Ему бы это удалось, если б я целился в него, но моей мишенью был не он, а один из его скакунов. Белоснежный конь жалобно, почти по-человечески вскрикнул, когда моя стрела ударила ему в горло и пробила насквозь.

Несчастный конь встает на дыбы и падает, а второй в это время продолжает тянуть колесницу вперед. Она наезжает одним из колес на упавшую лошадь, и переворачивается, отбросив в сторону возничего брата. Самого мятежного принца придавливает бортом колесницы.

Ну что же, так даже проще. Возница подстегивает коней, и моя колесница мчится вперед. Песок скрипит под ногами, умирающий конь натужно хрипит, второй, безумно сверкая глазами, в попытках освободиться козлит и пытается бить задом, дергая колесницу. Юный царевич, мечтавший стать царем, еще несколько мгновений назад пытавшийся выбраться из ловушки, теперь обреченно смотрит на меня.

– И что теперь, брат? – он не может оторвать взгляда от копья в моей руке.

– Теперь все, второго шанса у тебя уже не будет.

Надежда после моих слов гаснет в его глазах.

– Я понимаю тебя и не виню, делай что должно, – закрыв глаза он откидывает голову назад.

Назад к своей колеснице я шел неторопливо, а на душе было противно и по-настоящему мерзко, как будто я сейчас убил не проекцию, созданную древним астронавтом, а реально родного мне, близкого человека. За спиной войска мятежников опускались на колени, моля о пощаде и складывая оружие перед собой…

Восьмой этап

«Рэн, это глупое решение. Боги в этом мире – реальная сила, а у тебя и так репутация с ними не очень. После такого жрецы тебя возненавидят и начнут массово проклинать по всей стране».

«Это мы еще посмотрим. Я же для них, наоборот, благо делаю: избавляю от мирских забот, отвлекающих жрецов от служения богам. А то как-то странно выходит, почти половина пахотных земель у этих святош, налогов не платят, да еще и спекулируют зерном во время голода. И попробуй их тронь, все богами прикрываются, типа им есть дело до нас. Так что хватит, от одних паразитов избавились – пришло время давить и вторых. Решено».

Отвернувшись от статуи Немерона, перед которым все это время вел мысленный спор, я решительно направился на выход из храма. Толпы народа, собравшиеся у высокого крыльца центрального храма в ожидании моего решения, с надеждой смотрят на меня, и больше всего мне хочется оправдать их чаяния.

– Радуйтесь, люди, ибо боги сегодня говорили со мной!!! И их волю я должен донести до вас.

– Государь, жрецы отказываются подчиняться Вашей воле, а храмовая стража – сдать оружие. Верховные жрецы объявили Ваши слова ложью, и поднимают народ на бунт.

– Мал Сих, я не понимаю, почему ты сейчас здесь, а не среди моих воинов? Или ты не знаешь, как должно поступать с теми, кто осмеливается оспаривать царскую волю и подбивает народ на бунт? У тебя есть мой приказ, а у солдат мечи и копья. Иди и исполни его, или у меня появится новый военачальник, а на стене предателей – новая голова.

– Но государь – это не предатели, а жрецы…

– Ты слышал мой приказ, – я резко его перебил. – Ты можешь не выполнять его лишь в одном случае – если сами боги явятся перед тобой и остановят. Если мои слова ложны, то так и будет.

Этот довод явно привел его в чувства и вернул былую решительность.

А я взглянул на стол, где цифры отражали истинное отношение ко мне богов, и эти цифры были красноречивее любых слов. Мое решение о конфискации храмовых земель и богатств, роспуске жреческой стражи, плетями и дубинками, выбивавшими из крестьян подати, вначале встретили с недоумением и страхом, но когда следом объявили, что земля будет отдана тем, кто ее обрабатывает, и больше не нужно отдавать жрецам половину урожая, народ это встретил это с ликованием. И поток благодарственных молитв устремился наверх без всякого понуждения. И они явно перевесили на чаше божественных весов те проклятья, что посылали жрецы.

Так что немилости богов мне пока не стоит опасаться, а цифры напротив серебристых монет продолжали радовать ростом по мере того, как войска занимали очередной храм и вскрывали очередную жреческую кубышку. У меня аж зудели руки, когда я думал о том, на что их можно потратить.

Двадцать пятый этап

«Рэн, ты уверен, что нам необходимо тратить такие средства на перевооружение, расширение профессиональной армии и развитие конницы?»

«Замена ополчения на профессиональных воинов многократно усилит нашу армию, а захват ближайших земель решит проблемы с перенаселением. Конные же лучники позволят нам не нести лишних потерь, расстреливая пехотное ополчение соседей издалека. Глупо иметь армию и не использовать ее в деле, тем более, когда у соседей ее почти нет».

Тридцать шестой этап

Пылающий город, непрекращающийся скрип катапульт, огненные шары, раскрашивающие темнеющее небо алыми росчерками… Штурмовые колонны бодро формируются возле полуразрушенных стен, и вялый обстрел защитников почти не причиняет им вреда. Еще один решительный удар, и вражеская столица падет, положив конец войне…