…А время коротаетсяИ скоро скоротается,А в Риме не останетсяНи Спартака, ни Цезаря;Тяжёлая, как цепь, заряСкуёт страну Италию.А время коротаетсяИ скоро скоротается,А в раме стёкла таялиОт жгучих взглядов солнечных,И день сказал, пополдничав,Что вряд ли кем-то станем мы…И вровень сны со стаямиСтремятся к чудо-острову,Но осенью непросто имУкрыться от восстания….А время коротаетсяИ скоро скоротается,А мне б немного таинства,И скука бы развелась,С годами холоднее страстьК сомненьям и скитаниям.Уже не слиться
в танце намС беззвёздной синей вечностью,Холопы быстротечности,Мы пропустили станцию…А в Риме пахло падалью,И осы в розы падали,Овраги темень прятали,И врозь старели статуи,А Вронский умер в СербииПод воскресенье Вербное,А Байрон умер в Греции,Эх, хоть чуть-чуть согреться бы…А время коротаетсяИ скоро скоротается,И врать уже бессмысленно,Уже грехов бесчисленно,Мечты уже прокисли, ноНе всё ещё потеряно,Осталась шляпа с перьямиИз детского поверия.Когда уйдёшь непрошено,Узнаешь цену проседи,В ружье опять патрон сидит,Но время коротаетсяИ скоро скоротается,А в ране боль беснуется,А в раме глохнет улица,А в мире всё по-прежнему.И в Риме неизбежностейОт нас лишь пыль останется —И время скоротается.
«О чём молчит валет обыкновенный…»
О чём молчит валет обыкновенный,Пока ещё не торжествуют ложь?– Каких был лет царевич убиенный?– Молчи, старик, Григория спасёшь.Покрой тузом валета козырногоИ между ними ниточку продень.Вот над детьми Бориса ГодуноваНависла самозванца злая тень.История разбрасывает угли.Отрепьев мёртв. Марине нужен вор…На теплоходе проплывая Углич,Я с девушкой затеял разговор.У спутницы моей капризны ушки,Ей хочется мартини и со льдом.А в Угличе усталые старушки,Шепча молитвы, крестятся с трудом.На миг представьте: был бы жив царевич,Он русский бы наследовал престол.Не нагличал бы польский королевич,В боярах не змеился бы раскол,И не было б ни Шуйского, ни смуты.Побей тузом – и кончена игра.Но в Угличе кровавые минутыГурьбой бегут с церковного двора.А девушку опять зовут Мариной,Ей странна жизнь предшественниц своих,Она периной или пелеринойВслепую тычется в свободный стих.Народ! Народ! Ты помнишь ли? Когда-то…Юродивый… Кремлёвская стена…Страна своими нищими богата,Чужими самозванцами скудна.
«Густая пыль на письменном столе…»
Густая пыль на письменном столе.Здесь некогда писатель исписался.Потом он взял холодный пистолетИ с одинокой жизнью распрощался.Давным-давно темно в его окне,Уехал сын, с другим живёт супруга.Лишь на могиле видят по веснеЕдинственного преданного друга.Спустя года наглеющий юнецУвядшей даме, водкой разогретой,Небрежно скажет: «Что ж, такой конецОн заслужил». И пыхнет сигаретой…
«Шершавый собачий язык…»
Шершавый собачий языкЛизнёт бесполезную руку.Шептали, срывались на крик,Дрожали по первому стуку,Кляли ненавистный уделИ лгали доверчивым птицам,А дождь моросил, как умел,По крышам, по листьям, по лицам.Стоим у кремлёвской стены,Как будто у двери в таверну,В пространства огромной страныЗалили тягучую скверну.Немеющий воздух смущёнЕдинственной правдой на свете,На золоте бывших знамёнИграют румяные дети.С тоскою на письма глядятПочтовые старые марки,И падает навзничь солдатВ немецком запущенном парке.
«В октябре на Патриарших…»
В
октябре на ПатриаршихПили пиво с жирной рыбой,Не хотели слушать старших,И земля, как стол накрытый,Всё отведать нас манилаБлюда пряные сырые,В них неведомая силаИ повадки озорные.А долги росли так быстро,Как растут чужие дети,И цыганское монисто,И помада на конфетеВ дневниковые просторыИз других стихов стучались.И признания, и спорыДаже утром не кончались.В октябре служили чуду,Хохотали, веселилисьИ не знали, что повсюдуМысли мрачные селились,И ещё о том не знали,Что ноябрь – сварливый отчим,Что себя мы потерялиМежду прочим, между прочим…
«По клавишам времён порхают чьи-то пальцы…»
По клавишам времён порхают чьи-то пальцы.О чём же мне писать? О чём же мне грустить?Всплывают из глубин шопеновские вальсы,И мне так сладко их на волю отпустить.Плечистая тоска у двери караулит,Она явилась к нам из рода великанш,Пора уже разбить мой опустевший улей,Пора уже сыграть мой привокзальный марш.Сомненья тяжелы, как золотые слитки,Упрямо ждёт беды пожухлая трава.Вчерашнее меню, вчерашние улыбки…О чём я говорю? Ведь это всё слова….Любимые друзья пророчили дурное,Любимые враги пытались застращать.И я при них сжигал обличье шутовское…Простите, господа! Я так хочу прощать…
«Помнишь, мы всё потеряли…»
Помнишь, мы всё потеряли…Утро плелось по мосту,Бодрые марши звучали,Спал часовой на посту.Техника в город входила,Публика шла на парад.Помнишь, как ты не любилаПраздничный пёстрый наряд?Флаги алели на стенахЗаспанных серых домов.В улицах узких и тесныхЯ оставаться не мог.Солнечной пеной пролилосьПиво из кружек больших.Прошлое не торопилосьПламенно жить за двоих.А командиры орали,А подчинённые шли.Помнишь, мы всё потерялиИ ничего не нашли.
«Прижалась ко мне плечом…»
Прижалась ко мне плечомВ троллейбусе краснобоком.– В чём я виноват? Ни в чём…Так что ж всё выходит боком?Упрашивают меня,А я не хочу остаться.– Привычки, – твердят, – меняй,Хватит, – кричат, – скитаться.А ты молода, как снегНа первой декабрьской пьянке,И жмёшься ты не навек,А только до Якиманки.И вряд ли когда-нибудьВернётся орёл двуглавый,И вряд ли мой бренный путьЗакончится громкой славой.Но это всё ни при чём…Не стоит искать участья.Прижался ко мне плечомКусочек земного счастья.
«Рассвет умывается жёлтым и красным…»
Рассвет умывается жёлтым и красным,С домов облетает пожухлая краска,И машут платками деревья-солдатки,И чья-то мечта наступает на пятки.А осень, на что уж учёная дама,И та покупает бутылку «Агдама»,И клён огорчённый с утра угощает,И он ей былую измену прощает.А штора от ветра, как парус, надулась,И мне показалось, что детство вернулосьС дворовой гурьбой, в шоколаде, в заплатах,Со всеми любимыми, без виноватых.
«Почернели костры, отгоря…»
Почернели костры, отгоря,От обиды, бессилья и злости.На богатом пиру сентябряВеселятся незваные гости.Остаётся так мало домов,Где радушно меня принимают.