Иль Аср. Перед закатом

– Ахмад…прости, прости меня. Я не понимала, что я творю. Я люблю тебя, я не смогу без тебя жить, Ахмад. Я не умею без тебя жить.

– Зачем? – стряхивает мои руки, – Зачем ты это делаешь? Ради жалости? Ради чего? Но мне не жаль тебя! Пойми! Я наслаждаюсь тем, что тебе больно, Аллаена! Потому что долгое время мне тоже было больно! И тебе было насрать! Ты прекрасно обходилась без меня со своим новым мужем. И я перегорел…Уйди с дороги!

Он ушел, а я медленно сползла на пол и легла на него, глядя в пустоту остекленевшим взглядом. Я сгораю изнутри. Мне так больно, что я даже не могу дышать. Это не мог быть тот Ахмад, что сам стоял передо мной на коленях…это не может быть он. Вот и все. Теперь я знаю. Что больше ничего не вернуть, что он не любит меня, не хочет меня, ненавидит и презирает. Я больше ни на что не надеялась. Оставалось только верить, что Ахмад найдет моего мальчика. Найдет и вернет его…пусть даже он не будет со мной. Пусть он получит все почести, которые положены сыну эмира.

Я все решил. Не знаю в какой момент было принято именно это решение. У меня не было времени на обдумывание, потому что я не был готов к ее появлению. Больше всего на свете мне хотелось свернуть ей шею. Жизнь превратилась в какой-то кромешный ад, в невыносимое адское пекло. И все, о чем я мечтал, все, что было так важно для меня, все на чем строилось, мое будущее превратилось в пепел. В тлен. Она изменилась. Стала другой рядом с ним…покорной что ли, просящей. Я ее такой не знал и больше всего злило, что это лицемерие, что это только для того, чтобы я нашел ребенка. Верил ли я что он мой? Скорее нет, чем да…Хотя после того, как она на все согласилась я готов был поверить. Но кто знает, какую подлость она еще затаила. Я найду ребенка и с кем она сбежит тогда, перед кем раздвинет свои ноги? Шлюха!

Но чем больше я ее ненавидел, тем сильнее была моя одержимость ею. Тем ярче мое безумие. Я любил ее и ничто не могло убить эту проклятую любовь внутри меня. Я всегда буду корчиться в тоске по ней…по этой твари.

Я…наверное мог бы простить ей измену. Наверное. Это не стало бы для меня смертельной отравой, но я не мог простить ложь, простить вот это лицемерие. Если бы она пришла раньше. Полгода назад. Сразу. Ко мне. Если бы рассказала сразу, что ждет нашего ребенка…та, блядь, пусть чужого, но пришла бы честно просить, не лгать… я бы помог. Но меня вывернуло от понимания, что меня используют, что из меня делают идиота. Она согласилась спать со мной, быть моей подстилкой в то время, как замужем за другим, согласилась отдаваться мне по первому зову. А я хотел ее душу, я хотел, чтоб она любила меня. Хотел, чтоб она возбуждалась от моих ласк, жаждала моих прикосновений. Единственная женщина, от которой я этого хотел. С которой мне не нужно было корчиться от боли.

Я вдыхал ее запах, пока она прижималась ко мне в своих мольбах и сходил от него с ума. Мне до безумия хотелось целовать ее волосы, ее пальцы, ее шею и ее тело.

Я вспоминал как резал эти пальцы лезвиями и плакал как ребенок, когда думал о том, что больше не прикоснусь к ней. Что ее трогает другой мужчина, покрывает своим телом, вгоняет в нее свой член. Я знаю, что не смогу ее забыть. Ненависти недостаточно. Все мои слова голый блеф, и я бы не дал ей уйти в никуда. Как долго меня будет ломать по ней? Как долго будет выкручивать душу и выворачивать сердце?

Когда выходил из кабинета хотелось орать и выть от отчаяния. И я знал, что будет больнее. Особенно сейчас, когда она рядом.

***

– Самир…поговори с Лейлой. Аллаена должна остаться в этом доме. Пусть найдет для нее работу. Так чтоб я мог все это контролировать!

– Снова Аллаена!

– Я не спросил твоего мнения!

– Самида будет не довольна.

– Ее мнения тоже никто не спрашивал.

– Убийца твоей дочери в этом доме! Никто этого не потерпит. Пойдут сплетни. В деревне быстро узнают.

– Я думаю ты умеешь закрывать рты. Кажется, за это я плачу тебе. Я хочу, чтобы ее устроили в западной части дома в отдельной комнате. Я хочу, чтоб за ней присматривал мой человек. И о каждой малейшей проблеме вы докладывали мне.

Самир смотрел на меня сильно сжав челюсти. С момента его женитьбы прошло несколько месяцев. Я не спрашивал его счастлив ли он. Мы вообще не говорили на эту тему. Он молчал, и я молчал. Знал, что ребенка он записал на свое имя и дал ему свою фамилию. Он беспрекословно подчинился мне, когда я обязал его жениться на Азизе.

Впрочем, не просто так… я тоже на многое закрывал глаза.

– Эта женщина принесет несчастья в твой дом, мой господин. Эта женщина уже принесла столько боли. Прогони ее.

– С каких пор ты указываешь мне что делать?! Я сказал принять ее и обустроить. И проследить, чтоб она не пересекалась с моей женой. Ни слова больше! Не зли меня. Я не настроен слушать от тебя нравоучения. Займись делом. И еще…как твоя семья, Самир? Жена радует тебя?

– У меня хорошая жена, мой господин. Покорная, верная, добрая. Она все успевает по дому, она готовит вкусную еду и присматривает за хозяйством. Я ею доволен.

– А ее сын?

– Он растет…

– Как ты к нему?

– Наверное, так же как и ты, мой господин, к Рамилю. Но…есть некоторые проблемы. Азиза хорошая жена…но она не очень хорошая мать. Может быть ей тяжело, может быть ребенок и дом отнимают все ее ресурсы…но она может не подходить, когда он кричит, забыть поменять ему белье, покормить. Может оставить его одного в комнате мокрого и кричащего. У нее нет молока…так сложилось. И она кормит его смесями. Иногда просто забывает покормить и он кричит.

– Иногда женщины так ведут себя. Иногда не принимают своих детей. Моя вторая жена хотела девочек убить еще в собственной утробе. Может быть найти ей помощницу…

– Я бы не хотел свои проблемы рассказывать тебе и…нагружать моего господина.

– Хм…пусть Аллаена присматривает за ее ребенком. Она хотела для себя работу. Пусть прислуживает своей служанке.

Самир испуганно посмотрел на меня, кажется, идея ему не понравилась.

– Аллаена?

– Да. Она все равно останется в этом доме. Пусть помогает Азизе присматривать за ребенком и справляться с работой.

Что может быть более унизительным чем стать слугой своей же прислуги. Мне до безумия понравилась эта идея.

Глава 8

Лейла заставила меня ждать больше часа, сидя на скамейке возле ее рабочей комнаты. Я не помнила ее со времен, когда жила в этом доме на совсем иных правах. Сейчас ко мне относились хуже чем к прислуге. Когда наконец-то женщина во всем черном позвала меня я судорожно сжала пальцы. Наверное, она меня не возьмет. У нее такие страшные глаза и этот черный цвет. Как будто она в трауре.

Я прошла за ней следом в комнату, где стояли аккуратно коробки на полках, лежали какие-то свертки. Ее комната была похожа на склад. Посередине стол, журнал в котором она все записывала от руки и прозрачная высокая чашка с черным чаем.

Этим чаем пахло все помещение. Она смешивала его с мятой.

– Присаживайся, – сказала на арабском, и я села напротив стола. Она долго еще что-то высматривала в журнале, отмечала, слюнявила палец и переворачивала страницы.

– Я пришла…

– Я знаю зачем ты пришла.