Иллюзии «Скорпионов»

— Кто он такой, черт побери? — спросил страдающий с похмелья Альфред Саймон.

— Мой военный атташе, — ответил Хоторн, медленно поднимаясь с кресла. — Только не вздумай бросаться на меня, а то он из тебя одной ногой котлету сделает.

— Да в таком состоянии из меня и мышонок котлету сделает.

— Я так понимаю, что ты никуда не полетишь сегодня.

— Ох, конечно, нет, я слишком уважаю самолет, чтобы даже близко подойти к нему с такого перепоя.

— Рад это слышать. Ко всему другому у тебя нет большого уважения.

— Я не нуждаюсь в твоих лекциях, моряк, мне престо надо знать, можешь ли ты помочь мне.

— А почему я должен тебе помогать? Тот человек мертв.

— Что?

— То, что слышал. Диспетчера застрелили, вогнали пулю прямо в лоб.

— Боже мой!

— Может быть, ты предупредил кого-то, что мы отправились к нему?

— Каким образом? Вы же оборвали телефон.

— Уверен, что здесь есть и другие телефоны...

— Есть еще один, в моей комнате на третьем этаже. Но если ты думаешь, что я вчера в таком состоянии смог добраться туда по лестнице, то, значит, я занимаюсь не своим делом и лучше мне было бы стать актером. Да в зачем мне это нужно? Я жду от тебя помощи.

— В твоих словах есть определенная логика... — Значит, нас просто выследили, когда мы пришли сюда. Кто бы это им был, он знал, что мы отыщем тебя, но так же прекрасно донимал, что нам нужен не ты, а тот, кто стоит за твоей спиной. — Ты понимаешь, что говоришь, а? — Холодные глаза Саймона уставились на Хоторна. — Из твоих слов получается, что я являюсь звеном в этой цепочке и могу быть следующим... в пулей во лбу!

— Эта мысль и мне пришла в голову.

— Ну так сделай же что-нибудь!

— А что ты предлагаешь? Кстати, после трех часов дня я буду занят другим делом и уеду отсюда.

— А меня бросишь одного в этой кровавой бане?

— Давай сделаем так, — сказал Тайрел, бросив взгляд на часы. — Сейчас пятнадцать минут седьмого, так что у нас есть почти девять часов, чтобы найти какой-то выход.

— Да ты ведь за десять минут можешь обеспечить мне защиту!

— Это не так-то легко. Тратить деньги налогоплательщиков на охрану мошенника, бывшего пилота американской армия, который к тому же является владельцем публичного дома? Подумай о слушаниях в конгрессе!

— А ты подумай о моей жизни!

— Вчера вечером ты предлагал мне нажать на курок...

— Да я был пьян! Больно уж ты правильный, разве тебе никогда не приходилось осознавать, что дела идут совсем не так, как тебе хотелось бы?

— Я это переживу. Ладно, у нас есть еще девять часов, так что начинай думать. И чем серьезнее ты будешь думать, тем больше вероятность того, что я обеспечу тебе защиту... Каким образом они впервые наняли тебя?

— Черт возьми, это было так давно, мне трудно вспомнить...

— Постарайся вспомнить!

— Большой такой парень, вроде тебя, но волосы седые, одет первоклассно, лицо симпатичное... Знаешь, он как будто сошел с картинки рекламы одежды для мужчин. Он пришел ко мне и сказал, что вся эта дерьмовая история будет изъята из моего досье, если я буду выполнять его приказы.

— И ты выполнял?

— Конечно, а почему бы и нет? Сначала я перевозил кубинские сигары — ты можешь в это поверить? Потом настала очередь водонепроницаемых коробок, которые сбрасывали на парашютах на рыболовные отмели в сорока милях от островов Флорида-Кис.

— Наркотики, — утвердительно заметил Хоторн.

— Да уж, конечно, не сигары.

— И все-таки ты занимался этим?

— Позволь мне кое-что сказать тебе, коммандер. У меня есть двойняшки в Милуоки, которых я даже никогда не видел, но они мои. Я не торговал наркотиками, а когда сложил два и два и получил в результате четыре, то сказал им, что завязываю. И тогда этот пижон ясно дал мне понять, что правительство обрушится на меня, как топор мясника. И я продолжал выполнять их приказы, иначе бы очутился в Ливенворте. А уж тогда я не смог бы посылать деньги в Милуоки моим детям, которых никогда не видел.

— Очень уж ты сложный человек, господин пилот.

— Можешь и не говорить мне об этом. Я хочу выпить.

— Бар у тебя под рукой. Пей и думай дальше.

— Ладно, — сказал владелец публичного дома, наклоняясь к бару. — Раз в год или два, а то и три раза сюда приходит подозрительный сукин сын в пиджаке в галстуке и заказывает лучшую минетчицу.

— Минетчицу?

— Ну, которая берет в рот. Как тебе еще объяснить?

— И что?

— Он развлекается с девочкой, но не позволяет в себе прикасаться. Понимаешь, что я имею в виду?

— Это выше моего понимания.

— Он никогда не снимает одежду.

— Ну н что?

— Но это же неестественно. Настолько неестественно, что меня взяло любопытство и я приказал одной из девочек устроить ему «ракету»...

— "Ракету"?

— Она подсыпала ему в выпивку порошок, который вознес его в космос...

— Здорово.

— И угадай, что я обнаружил? У него в бумажнике была дюжина удостоверений, визитных карточек, членских клубных карточек. Он адвокат, настоящий высокопоставленный адвокат одной из этих богатых фирм в Вашингтоне.

— Ну и какой ты сделал вывод?

— Не знаю, но все это очень неестественно. Понимаешь, что я имею в виду?

— Не уверен.

— Такой человек, как он, мог бы получить все, что угодно, в публичных домах в центре города. Так почему же он приходит на окраину, тем более в такое место?

— Именно потому, что это окраина. Вполне понятно, что его здесь никто не узнает.

— Может, и так, а может, и нет. Девочки говорили мне, что он всегда задает вопросы. Типа: кто мои клиенты, кто из них похож на араба ила светлокожего африканца... Черт побери, да какое это имеет отношение к сексу?

— Думаешь, он связник?

— Опять ты про какого-то связника.

— Есть человек, который передает информацию, но совсем необязательно, что он знает, от кого и кому.

— Ты меня правильно понял.

— А смог бы ты опознать его? Это в том случае, если все его удостоверения просто липа.

— Конечно. Таких пижонов здесь не бывает. — Пилот налил себе полстакана канадского виски и выпил в несколько глотков. — Симилис симилибус курантор, — пробормотал он, закрыл глаза и рыгнул.

— Не понял?