Иллюзии

Запасливый Гремлин вытащил из чересседельных сумок еще две бутыли и у нас был повод поговорить.

Он требовал продолжения моей истории и я, разморенный предварительно выпитым напитком не особенно этому сопротивлялся.

Кандалы - противная вещь, Гремлин.
– Уже заплетающимся языком продолжал я свое повествование.
– Наверное, тебе никогда не доводилось таскать на шее ржавые коль-ца к которым прикованы твои руки и ноги.
– Грем тяжело мотнул головой.
– Нет.

А вот мне довелось.
– Я сделал попытку привстать и поняв, что это потребует чрез-мерных усилий - решил отказаться. Потянулся к вину сидя и, решив, не наливать больше вино в стакан. Вытащил зубами пробку и приложился к горлышку.
– Грем посмотрел мут-ным взглядом как алые струйки стекают у меня с подбородка и требовательно дернул за рукав.

Ну так вот.
– Отозвался я, вытирая губы.
– Хозяин верблюдов с пряностями был арабом. И черт меня дернул поспорить с этими погонщиками. Для них. Для арабов. Пока-зать лицо своей женщины другому все равно, что… - Я на секунду запнулся - Все равно, что тебе предложить свою женщину другому мужчине.
– Гремлин икнул, скривился, прило-жив руку к груди и нахмурившись спросил.
– Какую женщину?
– Я вяло махнул рукой.
– Любую - Гремлин настаивал - Кому предложить?
– Да кому угодно.
– А-а-а - Протянул Грем и уронил подбородок на грудь.
– Ты слушаешь?
– Окликнул я его.
– Угу - Отозвался Грем и пошевелил пальцами перед собой.

Так вот. Выбор был не велик. Либо мне выкалывают глаза и я искупивший свою ви-ну продолжаю достойную своей участи жизнь, либо… - К горлу подобрался кислый комок. Я проглотил его и снова приложился к бутылке.
– Либо… - Вдруг отозвался неуемный Грем.
– Либо… - Продолжил я - Меня бросают в пути и предоставляют исполнить наказание волкам, уже привыкшим к человечине. Они следуют за караванами и питаются объедками или… - Или такими как ты любителями подсматривать за чужими дочерьми - хохотнул Грем и хлопнул в ладоши. Не смотря на выпитое, он все таки не терял нить разговора и продол-жал внимать моим словам.

Я выбрал второе, Грем. Если во втором случае у меня был шанс, то в первом - ника-кого. С меня сняли кандалы - все таки это было железо и стоило оно достаточно дорого. Связали руки веревками избив в назидание на последок, скинули в отхожую яму.
– Грем заикал часто его грудь заколыхалась. Он ухватился за живот. Вдруг открыл налитые кро-вью глаза.

Э-э-э. Тебе плохо?
– Не понял я его реакции на свои слова.

Я понял в чем был твой шанс, солдат - Хохоча проговорил Грем.
– Даже самый го-лодный волк не станет есть то что оставляют арабы в отхожих ямах.
– Я смущенно пожал плечами.

Возможно. Волки меня действительно не тронули. Сильно помятый я провалялся в нечистотах двое суток, пока не набрался сил выползти на дорогу. На мое счастье навстре-чу каравану шли монахи, пожелавшие побывать в великих храмах Пекина и поклониться своим божествам. Они нашли меня совершенно лишившегося сил всего в гнойных ранах, зловонного и уже испускающего дух. Их лекарства совершили чудо. Через несколько дней я уже мог идти своими ногами, а не висеть как куль на одном из их мулов. Они шли кара-ванной тропой еще месяц а затем свернули к монастырю, угадывая дорогу только им известным приметам. У меня не было никого к кому бы я мог прийти в этом мире. Поэтому я решил остаться с ними и набраться сил в монастыре. По крайней мере, это гарантировало мне кров и пищу.

Так ты монах?
– оживился Гремлин.

Нет - устало мотнул я головой.
– Для того, чтобы стать монахом нужно принять ве-ру. Я не верил в их богов, поэтому был избавлен от обетов обязательных для тех кто приходит к ним добровольно.

Значит - раб.
– Выдохнул перегаром в мою сторону Грем. Я помахал перед лицом ладонью и снова покачал головой.

Я свободен по рождению, Грем и был пленен не в бою. Законы ислама для меня - пустой звук и Муххамада так ими чтимого я не считаю пророком и наместником Аллаха на земле. Он всего лишь ловкий пройдоха, сумевший завоевать умы истолковывая Коран так как хотелось многим. Аллах великодушен и не терпит насилия. Муххамад решил сделать ислам одной из самых воинствующих религий. Кровавая резня, которую они называют священной войной с неверными, наверняка его пошлая выдумка.
– Я приложился к бутыли снова. Прислушиваясь к мирному похрапыванию Гремлина. Похоже, утомленный дорогой и хорошим вином, он все таки решил отдохнуть. Однако, как только я прекратил говорить, он открыл глаза.

Тут ты прав.
– Грем потянулся за своей бутылью и не меняя позы опрокинул ее в рот. Глотнув, отодвинул в сторону.

– Эти ненормальные даже не позволяют себе выпить вина встретив на дороге хо-ошего человека.
– Буква “р” с первого раза у него не получи-лась. Грем сосредоточился и повторил - Хорррошего человека.
– Удовлетворенный приподнялся на локте, вытащил из ножен меч и попытался пошевелить костер. Прогорев-шие ветви давали совсем мало света и почти не давали тепла. Я сгреб остатки хвороста на угли и они вспыхнули, выбросив в небеса веселый снопик искр.

Монахи научили меня драться, Грем. Драться жестоко. Убивать голой рукой, если нет палки, убивать палкой, если нет меча, убивать мечом, если нет армии.
– Гремлин ожи-вился.

Убивать голой рукой... Это интересно...
– Он поднес к лицу ладонь и с силой сжал ее в кулак.
– Если ударить очень сильно, то наверное можно сломать нос.
– Он растопырил пальцы снова.
– Можно задушить, если шея не слишком жирна.

Я снисходительно улыбнулся.
– Цезари великие полководцы и не мне учить тебя стратегии, солдат, но в индивидуальном бою этим монахам не было равных. Они предуга-дывали мысли противника. Их руки заменяли булавы и копья. Ребром ладони лучшие из них могли перерубить десяток обожженных кирпичей поставленных друг на друга. С длин-ной палкой в руках они легко противостоят тяжело вооруженному всаднику.

Гремлин вытаращил глаза.
– Ух ты… - Я удовлетворенно хмыкнул.

И что?
– Грем покрутил в воздухе пятерней - Ты тоже можешь так? С палкой?…

Я расхохотался в ответ.
– Невозможно добиться высшего мастерства в их искусстве Грем. Я жил в этом монастыре всего четыре года и научился многому, но все таки не всему. У меня хватило знаний и сил пройти лишь седьмую ступень испытания.

А сколько их всего?
– Грем насупился и сосредоточившись подтянул ноги. Принял сидячее положение и облегченно вздохнул.

Восемнадцать - Отозвался я.

У-у-у-у… - Грем тяжело помотал головой. Потянул к губам бутыль и гулко глотнул красной жидкости. Вытерся ладонью. Посмотрел на меня с хитрым прищуром и погрозил грязным пальцем.

А… - Он тряхнул головой, убрал за спину свалившийся шлем, продолжил с хитрецой.
– А ведь ты мне врешь, солдат.

Я состроил обиженную гримасу, отвернулся и принялся ковырять прутиком при-ставшую к подошве грязь. Грем не заметил моего явного выражения протеста.
– Ты мне врешь… Я видел оружие воинов Поднебесной… Твой меч не оттуда. Он с дальних островов… - Грем уперся взглядом в ножны на моих коленях.
– Он с дальних островов. С дальних… И… Э-э-э… - Я его поправил.
– Те кто там живет называют эти острова Страной Восходящего Солнца, Грем, у них белое знамя с красным кругом по середине.
– Грем кивнул, прикрыл глаза и стал медленно заваливаться на бок. Он ткнулся щекой в мелкую гальку скальной площадки и звучно захрапел. Из опрокинутой бутыли, которую он таки не выпустил из рук, тоненькой струйкой сочилось недопитое вино. Я протянул руку и попытался вытащить благородный напиток, дабы уберечь его от столь нерационального использования. Грем рефлекторно сжал пальцы, что то промычал и навалился на бутыль всем телом. Сообразив, что таким образом спасти вино мне не удастся, я вытащил пробку из своей емкости и акку-ратно заткнул ею горлышко бутыли Грема.

Свинцовая усталость накатила разом, словно дожидалась за углом минуты мой сла-бости. В этой расщелине рядом с угасающим костром и мирно храпящим товарищем я впервые почувствовал себя в безопасности. Веки стали тяжелыми и я не стал сопротив-ляться надвигающемуся сну.

Я проснулся от того, что Гремлин требовательно дергал меня за ногу. Мне показа-лось, что я уснул всего несколько минут назад, но небо из черного уже стало голубым. Часа полтора мне все таки удалось вздремнуть. Голова гудела от выпитого и хмель еще не прошел. Грем, сидел в обнимку с недопитым вином, смотрел на меня соловыми глазами и всем видом показывал, что он готов слушать дальше. Похоже, что сенсорный голод, столь мучивший его, я своим рассказом еще не утолил. Говорить ему было не просто, поэтому он дергал меня за штанину и требовательно вскидывал подбородок. Я вздохнул, скорбно посмотрел ему в глаза. Он радостно улыбнулся и махнул рукой словно дирижер.