Иллюзия неодиночества
Шрифт:
К вечеру запалили костер. Пахом размеренно пригубливал от поллитры, Егорча поддерживал ровное бездымное пламя, подворачивая поленья, и слушал Пахома. Плотно поужинали, сварив привезенной им тушенки с картошкой. Особо жаден был Егорча до свежего хлеба.
Ближе к ночи Пахом засобирался до своей заимки.
– Ты смотри, паря. Тут недавно Лешего опять видели в лесах. На острова он вряд ли попадет, но ты, коль зверем промышляешь по осени на материке, будь осторожен все же.
– Добро, Пахом. Поберегусь.
Вместе вышли на берег. Было темно. Озеро лениво плескалось о прибрежные камни. Пахом сноровисто столкнул свою лодку в воду, широко шагнул два раза по мелководью и привычно,
– Лешего уберегись все-таки, Егорча. Опасен он, говорят.
– Счастливо, Пахом. Спасибо тебе.
Про Лешего Егорче стало известно еще в прошлом году. Неизвестно с чего у мужика так поехала крыша, вроде и водку он пил не больше и не меньше других. Звали его Женька, женат не был ни разу, так и жил бобылем к своим сорока годам. В одну из ночей пробрался Женька в сельскую школу. За неимением особых ценностей сторожихой там была приставлена бабка Лукерья, которую он и искромсал за ночь топором в мелкое крошево, после чего скрылся в лесах.
Поймать сразу Женьку так и не смогли, вот он и появлялся время от времени, промышляя воровством и разбоем. Неизвестно, как и где он выживал и добывал пропитание. Те, что случайно видели его, хоть и издалека, говорили, что зрелище было отвратным. Заросшее дикое существо, потерявшее человеческий облик. Отсюда и пошло со временем Леший да Леший. В розыске он, понятное дело, у милиции числился, да где там его искать свистать по лесам, коль на всю округу в восемьдесят километров всего один участковый. Который и то две недели из каждого месяца в исправном запое.
Егор долгое время помнил, как он первый раз ушел в конкретный запой. Было это еще во время бурной студенческой юности. На третьем курсе Егор по причине неуспеваемости вынужден был отправиться не без помощи родителей в формально оформленный академический отпуск благодаря человечности и взяточничеству декана.
Проработав от безделья три месяца на заводе, Егор в одну из солнечных пятниц возвращался со смены домой. С весомой получкой во внутреннем кармане куртки. Путь лежал мимо общаги, куда он и завернул пропустить с пацанами по пивку. Пропускали три дня подряд. На четвертый день Егор проснулся в постели у Майи. Без получки. Майя была с Лахденпохьи и училась курсом младше Егора.
– Майка, сколько времени? – спросил Егор, с трудом открыв глаза.
– Одиннадцать, Егор.
– Черт, мне ж на работу. Сегодня что, понедельник уже?
– Вторник, Егор.
– Да ты что? Черт, меня же уволят. Я родителям хоть звонил?
– Звонил, звонил. Ты тут что только не делал за эти дни. Мы тебя уже от вахтерш прятали потом, начиная с воскресенья, когда ты три бутылки водки разбил прямо в пакете на первом этаже.
– Беда, Майка. Ни черта не помню. Что на работе-то говорить?
– Скажешь, что заболел.
– Ты это, Май. Все, что было между нами тут, это случайно, что ли. Ты не в обиде? Все нормально?
С завода Егора все-таки уволили. Расчет был поводом для следующего загула. Майя с ним больше не разговаривала.
Дезертиров Егорча обнаружил в конце сентября, под Банной горой. Это место было на материке, недалеко от острова. По осени Егорча часто делал вылазки на материк в надежде подстрелить чего-нибудь покрупнее из дичи. Укладывал в лодку пару плотных мешков и топор. На гребях пересекал проливы, экономя топливо, прятал моторку в укромной загубине. Зарядив оба ствола, сторожко направлялся от побережья вглубь леса, не спеша поднимаясь по пологому склону к Банной горе. Удачей выпадал сохатый. Правда, удача такая была редка. Мясо Егорча коптил на костре
за несколько дней и убирал в кадушках в схрон, вырытый загодя подле избушки.В тот день Егорча несколько раз натыкался на свежие лосиные следы, но, идя от озера, оказывался постоянно с наветренной стороны, а в таком случае подобраться на выстрел становилось невозможно.
В распадке, под раскидистыми лапами угрюмой ели и обнаружил Егорча двух мертвяков в камуфляже. Погранцы. Пролежали они, судя по виду, недолго. По возрасту обычные срочники, ну, может, после первого года службы. «Странно», – подумал Егорча. На самострел не похоже. И тем не менее мертвяки валялись, раскинувшись в стороны друг от друга, словно пальнули разом в упор.
Автоматы валялись тут же подле. У первого бойца, видимо, выпав из рук сразу после выстрела. Второй же сжимал рукоять, так и держа палец на спусковом крючке. Первым делом Егорча аккуратно отложил в сторону оружие. Второй автомат пришлось вытаскивать из сжатых намертво пальцев с помощью ножа.
Прикасаться к белой коже мертвеца Егорча не решился. Едва касаясь, брезгливо проверил карманы. Документов не было. Засаленные «стольники», пара мятых пачек сигарет, зажигалки. В пакете, тут же под елью, Егорча обнаружил заплесневелый хлеб, три банки армейской тушенки с госзапаса в жестяных банках и без этикеток. Отчего-то постоял с минуту, думая о матерях этих парней. Хоронить не стал. Взвалил на плечо два «АКМа», пошел, не оглядываясь.
Вернулся Егорча на то же место спустя день, с лопатой и топором. Вырубал ягель с дерном тут же неподалеку, долго копал старенькой лопатой неподатливую землю. Осилил часа за три неровную яму с полметра глубиной. Осторожно, ухватившись за «берцы», перетащил туда покойников, наспех закидывал землей. После нарубил с близстоящих елей густого лапника, накидал поверх ямы. Больше в то место Егорча не возвращался, стараясь обходить его заведомо стороной, если случалось проходить мимо Банной горы.
Автоматы были большой удачей. Старенькая двустволка уже давно едва на ладан дышала, а тут такое богатство. Егорча после вечером пересчитал в избе боезапас, прихлебывая крепкий чай из горячей кружки. Оба магазина были почти полнехоньки, всего без нескольких выстрелов. Егорча как смог вычистил автоматы, досконально разбирать не решился по незнанию. Один схоронил на чердаке в мешке под слоем песка, что был отсыпан поверх дощатого потолка. Как раз супротив того угла, в котором была зарыта часть городских денег. Со второго сделал пробный выстрел. Автомат был пристрелян, и Егорча остался очень доволен случайными приобретениями.
Это была какая-то эйфория. Во-первых, Егору одобрили кредитную карту банка «Русский Стандарт». На пятьдесят тысяч. Во-вторых, он купил пневматику. В магазине на «Горьковской». Сразу после частичного обнала карты. Точная копия пистолета «Макаров». Баллоны с газом. Шарики. Как гасить кредит с чудовищными процентами, думать не хотелось. Да и было недосуг. Егор сидел на балконе своего второго этажа и не спеша напивался пивом. Вечер пятницы, впереди выходные.
Тем временем внизу, на детской площадке пили бомжи. Двое мужчин и трое женщин. Хотя женщинами их назвать уже было затруднительно. Егор пропустил момент конфликта и выглянул из-за оградки балкона только после истошных криков «прекрасных дам». Бомжи ожесточенно дрались. Егор зарядил «макара», тщательно прицелился и выстрелил. Он успел пальнуть еще несколько раз, пока бичье не сообразило, что их расстреливают. И, прекратив потасовку, стало оглядываться по окнам и балконам близстоящих домов. Егор подсматривал за ними сквозь оградку, сжимая в потной ладони свой «макар». Он был пьян и счастлив.