Иллюзия правды. Джокер

Она поставила ее на стол и прошла в кухню. В доме воцарились траур и молчание. Если кто заходил, то помогал по хозяйству молча. Казалось, даже света стало меньше.

Шафранка всхлипнула на кухне, но на нее никто не обратил внимания.

– Я слышал, что многие собираются уехать из поселка? – спросил Милош. – Анхель бы не позволил этого сделать.

– На нем все держалось, – кивнул Михей, – но мы не уходим. Остаемся. Нас не выкорчевать даже Лазару.

– Если он придет ровнять с землей наши дома, мы вынуждены будем уйти. – Йон ходил взад-вперед по гостиной, явно нервничая. – Но мы попробуем отбиваться: сдаваться не в нашем духе.

– Нас слишком мало, чтобы отбиваться. Мужчины уйдут к Златану. – Михей развел руками, словно принимая этот факт.

Люди хотели уйти, чтобы найти работу в другом месте. Цыгане – кочевой народ, для них ничего не стоит сделать это.

Йон пожал плечами, и в этот момент из комнаты Софии вышла Йована. Она села на стул рядом с Милошем и посмотрела на него с сочувствием.

– Мне к ней сходить? – спросил он.

– Не думаю, что это поможет. Нужно время, и крайне повезет, если она не сойдет с ума. Я бы сошла. Потерять Ясмин, ребенка, потом мужа – здесь и самый из здоровых умом тронется.

Пока они разговаривали в гостиной, София лежала на спине в комнате и смотрела в потолок. В голове ни единой мысли. Бывает же такое! Кажется, что человек думает всегда, но ей, видимо, надоело.

Она перевела пустой взгляд на коричневый тюль и сфокусировалась на нем. Чем он был для нее сейчас? Просто нелепой тканью. София привстала с кровати, схватилась за него и потянула вниз. Маленькие зажимы начали отрываться, и тюль легким каскадом свалился на пол. Теперь отлично можно было видеть дверь и того, кто войдет.

София стояла, смотря на коричневую ткань, которую сжимала в ладони, и тяжело дышала. Анхель бы не одобрил: он не хотел, чтобы входящий видел всю комнату сразу.

– Знаешь, почему я это сделала? – прошептала она. – Чтобы позлить тебя…

Она разжала кулак, и тюль скользнул к ногам. София обернулась к шкафу и, быстро преодолев расстояние, открыла дверцы.

Рубашки, жилетки, футболки… Вещи… Вещи, которые он оставил для нее. Наверное, чтобы она открывала этот шкаф и ревела.

Вытащив их вместе с вешалками, София кинула на кровать. Почти запыхалась. Было душно. Прядь волос упала на лицо, и она сквозь нее взглянула на шторы, которыми были задернуты окна. Они-то и полетели вниз следующими – девушка сорвала их вместе с крючками, впуская в комнату свет и воздух. Совсем сбив дыхание, София присела на кровать, продолжая держать в руках ткань.

– Как ты мог, – прошептала она. Ее будто осенило. – Как ты мог оставить меня?

И, откинув штору, закрыла глаза и выдохнула. Голова раскалывалась – хотелось схватиться за нее и стиснуть зубы, но вместо этого София поднялась на ноги и направилась к выходу.

Никто не ожидал ее увидеть, поэтому все вскочили со своих мест, – она пронеслась мимо ураганом. И как только за ней захлопнулась входная дверь, Йон опомнился первым:

– Гаджо!

– София! – вскрикнул Милош, и все помчались следом.

В Софию словно вселился смерч: она быстро села в машину и отъехала к воротам так резко, что все подумали, что она их снесет.

Но нет, вырулила и выехала на проселочную дорогу. Поехала в сторону площади.

– Она поехала к озеру! – Йована испугалась, что София вздумала опять топиться. Она этого боялась больше всего. Надо ее догнать!

– Садитесь в машину! – скомандовал Йон, открывая дверь большого джипа.

Милош сел впереди, а Йована запрыгнула назад.

– Михей, ты лучше будь здесь. Вдруг она вернется.

– Без проблем, – махнул рукой тот. – Хоть бы вы успели.

Пока Йон гнал к площади, белый «Астон Мартин» уже оказался на развилке, откуда одна дорога вела в лес и на озеро, а другая сворачивала налево, на кладбище.

Прошлая София дала бы газу и поехала прямо. И это было бы ожидаемо. Но теперь она другая: ее переполняли эмоции, злость, раздражение и желание все рушить. София свернула налево – на дорогу, которая вела к могилам семьи Бахти. Теперь могил стало больше, и фамилия Бахти на табличках красовалась большими буквами.

Машина поехала вглубь. София затормозила, лишь когда чуть не уперлась в чью-то могилу. Девушка вышла и твердым шагом направилась дальше. Хотелось бы, чтобы ее гнев хоть немного рассеялся. Но София шла уверенно, стирая слезы, скатывающиеся по ее щекам. Когда оказалась возле нужного места, остановилась.

Она смотрела не на могилу своей нерожденной дочери, не на могилу Ясмин. Она смотрела на могилу своего мужа. Упав на колени, взвыла. Ее пальцы зарылись в землю, вырывая посаженные цветы. Взгляд коснулся столба с табличкой «Анхель Бахти» с датой рождения и датой смерти – с черным днем и в ее жизни тоже. Он сказал, что будет ждать ее у озера, он ей обещал! Но не сдержал слова.

– Как? – прошептала она. – Как ты посмел меня бросить?

Рыдания вырвались из груди. София попыталась взять себя в руки, зажмурилась, вдохнула ртом воздух и тяжело задышала.

– Молчишь… Легкий же путь ты выбрал, Анхель Бахти. Взять и умереть. Оставить меня одну.

Она стиснула зубы, чтобы подавить истерику. Она еще не все сказала! Пусть слушает! Здесь самое лучшее место, чтобы говорить!

– Ты думаешь, я буду оплакивать тебя до конца своих дней? Ты не учел один важный момент: ты оставил меня одну, и за это я не скажу тебе спасибо. Я ненавижу тебя, Анхель. – Она ударила кулаком по могиле и закричала сильнее: – Ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу!

Она подняла голову к небу, и, хотя слезы продолжали течь, она их уже не замечала:

– Ты оставил меня! Я тебя ненавижу! – София резко вскочила на ноги и отошла от могилы, пытаясь унять тяжелое дыхание. – Я буду ненавидеть тебя с каждый днем все сильнее!

Пальцы сжались в кулаки, больно впиваясь в кожу, но гнев только нарастал. Ее любовь превращалась в ненависть к мертвому человеку. Возможно, это было сумасшествием, но после того, как она выплеснула все, что у нее накопилось, вдруг стало легче.

София уходила, временами бросая взгляд на могилу и гордо вздернув подбородок. А потом села в машину и нажала на педаль газа. Белый «Астон Мартин» взвыл и поехал обратно в поселок.

Дома ее ждал ошарашенный Михей, который тут же позвонил Йону. София не стала заходить в дом – уселась на скамейке на улице. Не хотелось возвращаться в разрушенную комнату.

– Дочка, – ладонь Михея легла на ее руку, – мы с тобой, вместе справимся. Конечно, сейчас сложно, но научимся жить заново. Скажу банальную фразу: время лечит. Она верная.