Иллюзия Реальности

Оставаться в боксе надолго я не смогла. Решила разведать территорию. Первым делом снова запомнила, как выглядит дверь, повторив вслух, — Пятьсот тридцать три. Пятерка и две тройки, не забудь, Эмбер.

Новая реальность не подарила мне ручки и блокнота. Даже в доме Мира приветствовались надписи, но Витрум напичкан техникой так, что компенсировал весь город вместе взятый, если забыть о высокотехнологичном куполе.

Второй раз подходить к перилам не стала, направилась сразу на первый этаж. В лифте со мной спускались двое мужчин, оба военные. Зашли на десятом этаже и странно покосились в мою сторону. Только на выходе один из них с усмешкой сообщил, — Жены командующих с незнакомыми мужчинами в лифтах не катаются.

Я одарила их недобрым взглядом. Вот еще! С какой стати мне выбирать с кем спустится на одном лифте? Я хотела сказать о том, что мужчины зашли в кабину уже занятую мной, но не стала. Возможно, к разговорам о воспоминаниях стоит добавить и умение молчать в провокационных ситуациях.

— Пропуска сдаем и отмечайтесь, — прямо передо мной двух солдат затормозил высокий мужчина у стеклянных дверей.

— Посмотри, какая секретность, — рассмеялся тот, что помоложе, — Из этого саркофага без снимка сетчатки не выйдешь.

Вот оно что. Они не жители Витрума, а гости. И эти гости проводили меня недовольным взглядом, когда я просто приложила руку к сканеру, покинув здание за пару секунд.

За короткое мгновение успела почувствовать себя отмщенной и особенной. Даже настроение поднялось.

— Эмбер?

Знакомый голос окликнул меня. Я обернулась, увидев Анну с дочкой на руках.

— Поверить не могу? Разве так бывает?

— Вот уж точно, — женщина подошла ко мне вплотную и крепко обняла. Затем отвела глаза, отстранившись, — Пройдемся?

— А где второй малыш?

— Пошли, нужно поговорить. Я так рада тебя видеть!

— Да, конечно.

Я сразу поняла, что произошло что-то плохое. Темные круги под глазами и уставший вид женщины плохо маскировали ее попытки быть улыбчивой.

Мы повернули направо, в сторону зоны отдыха и детских площадок. На улице было очень шумно. Со стороны базы доносились звуки машин и голоса солдат на построении. Я то и дело косилась в сторону прозрачного ограждения, но искаженное стекло мешало рассмотреть, что происходит за пределами элитной жилой зоны.

На детской площадке были люди. Девушки и женщины с детьми. Они не обращали на нас внимания. Кто-то общался, а кто-то был занят чтением на планшете. Анна осмотрелась и отпустила Диану поиграть в песочнице. Та радостно побежала в своем желтеньком платьице к черному квадрату, наполненному доверху белым песком. Там уже резвилось двое мальчишек ее возраста.

— Присядем? — предложила подруга, — Только отойдем в сторонку. Здесь и у стен есть уши.

В сторонку это ближе к ограждению. В самый угол к двум деревцам, растущим в больших горшках при искусственном освещении.

— Что случилось? — я опустилась на стеклянную поверхность лавочки. Оказалось очень удобно. Изгиб к спинке анатомически подходил под тело человека. Будто форма до миллиметра высчитана лучшим мебельщиком Пустоши.

— Да сущий ад творится с первого дня, как мы сюда приехали! — Анна потерла нос, справляясь с эмоциями, — У Томаса лихорадка. Он весь в крапивнице, слабеет. Я понятия не имею, что это за болезнь. Есть подозрения на вирус. В Пустоши мы впервые. Сынок привык к другому климату и воздуху, понимаешь?

— Боже, — выдохнула я, — И где же он сейчас?

— В местном медицинском блоке. Чтоб его! — ругнулась Анна, сплюнув в сторону, — Он рассчитан на жен военных и на детей. Там почти ничего нет и палат всего пять, одна из которых занята роженицами. Я сразу подняла панику и моего мальчика забрали.

— Что говорят?

— Да ничего не говорят, — пожала плечами женщина, — Пока разрешают приходить к Томми дважды в день. Вот навещаю, кашки приношу. Он у меня тепличный мальчик.

— И как его состояние?

— Спрашиваешь?! Слабенький, бледный, почти все время спит… Томасу необходимы ингаляции специальным порошком и антигистаминные уколы, у меня и рецепт есть. Но добыть лекарства сложно, нужно запросить в Андарионе, ждать одобрения и повоза… Местные больницы то давно дышат наладом, почти ничего нет. Ты слышала, что основной госпиталь разбомбили?

— Тот, что в Диалоне?

Анна закачала головой, поджав губы. Брюнетка шумно вдохнула, поглядывая на Диану, играющую с мальчишками, а затем выдохнула.

— Он самый. Там пекло. Большая часть лекарей города направлены восстанавливать больницу, с ними уехала и партия лекарств. Найдется и для Томаса все необходимое. Знаешь, до Диалона добраться проще, чем ждать ответ от Андариона. Местные уже отправили им запрос, но это время, которого, итак, нет… Кто там будет почту разбирать на пепелище?

Здесь так спокойно. Небо чистое, звезды. Я осмотрела площадку и, казалось, изменилось только местоположение, но не атмосфера покоя. Что же творится в Диалоне? Это и есть эпицентр сопротивления?

— Почему нельзя использовать летательные аппараты, чтобы доставить лекарство?

— Воздушное пространство закрыто, Эмбер, — женщина посмотрела на меня как на сумасшедшую, — Все перемещения только по земле. Кому я рассказываю? Твоего подстрелили с гражданскими. Так ведь?

— Да, на пол пути к Пустоши.

— Проклятье…

— А если поехать за лекарством самой?

Мой вопрос вызвал в Анне оживление. Ее глаза загорелись интересом, подруга схватила меня за плечи, требуя внимания.

— Всегда знала, что ты толковая девка, — нервно усмехнулась женщина, — О том и речь! У меня тут почти никого нет. Только тебе могу довериться.

— Довериться?

Анна, заморгала и осмотрелась по сторонам, отпустив меня. Она вдруг заговорила тише обычного.

— Можешь взять к себе мою Диану? Она девочка спокойная. Всего на пару тройку дней, а я упрошу военных выделить мне место в обозе в сторону Диалона. Пара дней туда и пара обратно.

— Что на это скажет твой супруг?

— Генри ушел сразу после прибытия. Оценил роскошь Витрума, поцеловал детей и повел свой отряд воевать, — Анна говорила об этом с обидой и долей иронии. Как будто мужчина сделал выбор добровольно. Подруга в принципе не скрывала своего отношения к Пустоши, чем очень расстроила. Кто угодно мог сдаться, но Анна казалась самой стойкой. Ровно до момента болезни ребенка. Материнское сердце кровоточило…