Иллюзия

— Ты так быстро это сказала, что я, наверно, понял ещё меньше, чем при просмотре.

— Эх… Неважно, главное не смотри «Конец Евангелиона», там полный ужас: серия начинается сразу с… Неважно.

— С чего?

— Ты ещё маленький, чтоб такое знать.

— Правда?

Покрасневшая Аня, сопровождаемая немым укором Серёжи, ускорилась в класс.

«Какая же она милая».

Юноша стоял посреди коридора, взирая вдаль и почёсывая спину.

«Кто это?»

Неподалёку от него стоял какой-то парниша, уткнувшийся в телефон.

«Рамир?»

Серёжа поймал себя на ужасной мысли и извлёк из неё два факта. Первое — это и правда был Рамир. Второе — он не знал, откуда его знает, как бы тавтологично это не звучало.

Он был из другого класса, возможно другого возраста, не увлекался абсолютно ничем, что любил Серёжа, да и банально выглядел довольно дерзко и вульгарно, нося длинные волосы до плеч и вечно слегка спущенные брюки, дабы было видно трусы. Причём брюки вечно менялись, но трусы оставались теми же.

Серёжа знал всё это, но откуда? Он не понимал, ему становилось дурно.

«Ну его нахер!»

Покачиваясь на ходу, Серёжа еле добрался до класса и повалил свою разболевшуюся голову на парту.

Последующие уроки прошли без происшествий, после звонка безрассудный Серёжа позвал Аню к себе домой, и та охотно согласилась, уже описывая, какие именно карты она будет проходить.

Это конечно всё весело, но есть дела и поважнее. Я понимаю, что тебе, скорее всего, кристально похер на мою личную жизнь, но это моя книга, уж извини.

Вчера вечером я кинул Ане заявку в друзья в соцсети, и она согласилась. Я был на седьмом небе от счастья. Теперь я мог смотреть все фотки на её аккаунте (она блокирует доступ незнакомцам), и, честно говоря, я очень счастлив из-за этого. Во-первых, я очередной раз насладился её красотой (уж с тобой я буду откровенен) и удостоверился, что у неё ещё не было парня, так как она никогда не фоткалась с кем-нибудь из парней, даже с Антоном, что приятно меня удивило.

Да. Я понимаю, что ревность — это мерзко. Но я не могу по-другому. Она моё сокровище, она моё предназначение, она моя богиня.

Я женюсь на ней, и у нас будет много детей. И никто мне не помешает, никто не может заменить ни её, ни меня. Так как никто кроме меня не любит её так сильно, как я. Я знаком с её мамой, отцом. Я уже представлял, как я буду знакомиться с ними в таком ключе.

Я… Я псих? Сука, если ты так считаешь, то просто скажи мне или… Нет… Просто закрой нахер эту книгу и никогда её больше не открывай. Ты же прямо сейчас думаешь: «У, походу шиза уже поехала у этого интроверта!» Если это так, то зачем ты читаешь дальше? Ты злорадствуешь мне, смеёшься? Может я для тебя теперь местный клоун, человек, который доказывает, что твоя жизнь не так уж плоха.

История Серёжи… Она же скучна, она убога, это просто клишированный кал, неужели ты думаешь как-то иначе? Я пытаюсь найти долю правды, пользы в этой писанине, ты понимаешь?

Доверься мне, читатель, соединись со мной воедино против социофобии. Серёжа — наш проводник, наш Моисей на этом пути. Он показывает нам дорогу, раздвинутую богом, и показывает, как по ней идти. Нам же сначала надо раздвинуть волны и делать тоже самое, никто не сделает это вместо нас.

Я верю Серёже, я верю в то, что он делает. Почему тебе не поверить мне?

Они шли вдоль переулков, озаряемые весенней влагой и мимолётным теплом.

По дороге они взяли по чебуреку в шаурмечной. Они говорили всю дорогу, лишь иногда смотря куда-то в сторону и покусывая чебурек.

— Слушай, я недавно ел чебуреки у парка за 135 рублей, там какая-та официальная сеть чебуреков. Ждал минут 7, в итоге выдали, и вот что скажу… Никакой разницы, вообще, этот даже пожирнее будет.

— Посмотрим, завтра он скажется на твоём желудке.

— Не, Ань, серьёзно. Я не понимаю предвзятого отношения к таким ларькам или прилавкам, ведь им, по идее, важны постоянные покупатели. В смысле, зачем готовить еду из плохого мяса, если в итоге люди просто не будут к тебе ходить, и твой бизнес загнётся. А вот разные сети магазинов — другое дело, ведь там такое изобилие товара, что любое происшествие будет списываться на изготовителя, а не на сам магазин, хотя по факту тут невелика разница.

— Ты слишком много думаешь о прилавках с шаурмой и чебуреками.

— Нет, просто я подумал: как же, наверно, обидно, когда кто-то проходит мимо твоих чебуреков за 65 рублей из нормального мяса и идёт в магазин рядом, покупая тоже самое и может даже хуже за 135 рублей. Причём покупатель искренне верит, что он сделал правильный выбор из-за цены, и если этот дорогой чебурек на вкус не очень, то дешёвые, наверняка, на вкус, как дерьмо.

— Ну и какой же из этого можно сделать вывод, Сократ?

— Судить надо не по обложке.

— Так это ещё в древности придумали, тоже мне новаторство.

Они уже приблизились к его подъезду.

— Так никто ж не соблюдает.

Деревянная дверь широко распахнулась, пискляво проскрипев, и Серёжа с Аней поднялись на второй этаж.

— У тебя дома никого?

— Да, родители будут нескоро, в последнее время они работают в поте лица, тем более, они вроде начали проводить время вместе после работы.

— В смысле?

— Ну, гуляют, ходят в кафешки, рестораны, я не знаю. Всё в этом духе, короче.

Серёжа снял ботинки и быстренько переоделся в своей комнате, пока Аня стягивала с себя кроссовки и верхнюю одежду.

— Ну так что, включай свой ноутбук!

— Да ты, я смотрю, не церемонишься. Совсем без прелюдий.

— Да что у тебя ещё дома делать, давай скорее, мне сегодня надо пораньше домой.

— Ладно.

Девушка присела на стул, наблюдая, как хозяин квартиры подключает мышь к ноутбуку, попутно запуская монитор.

— Серёж, а что такое «прелюдия»?

— Э… Ам… Ты не знаешь?