Именинник

— Ненавижу тебя, — причмокнув в миллиметре от его губ, выдохнула, отворачиваясь к окну.

Руслан пробормотал что-то с недовольством и схватив меня мягко за пылающие от стыда щеки, снова поцеловал. Уже жестче, с привкусом похоти, жадно рвущейся наружу. Его мощные руки, увитые венами, намертво прижали меня к столешнице, а губы вытворяли невероятные вещи, целуя с каждой секундой все жарче и слаще.

Как же отчаянно я желала, чтобы это никогда не прекращалось.

Но это должно было прекратиться.

— Ненавижу…

— Угу, — буркнул парень с закрытыми глазами. — Давай еще, — наклонившись, возмутился он, когда я прикрыла губы ладонью. — Ну пожалуйста…

— Зай, — ласково прошептала, касаясь ладонью к едва виднеющемуся синяку на его скуле. — Тебе пора домой.

Он был уже почти незаметен, но с такого близкого расстояния, в светлой кухне, расположенной на солнечной стороне, все же мерцал небольшим изъяном на красивом лице парня.

— Твоя щечка… — неосознанно пробормотала я. — Дурак ты.

Руслан прижался этой щекой к моей руке и улыбнувшись, поверх нее опустил свою теплую ладонь. Ту самую, на которой был огромный порез от кастета.

— Глупый, — отчитала его за безрассудство, вспомнив тот день в спортзале.

Глаза парня засияли. При виде него невероятная нежность расцветала внутри меня, появлялась как живительный источник, придавая мне сил. Потянув руку парня на себя, я осторожно прикоснулась большим пальцем к заживающей ране, погладила ладонь, а затем слабо поцеловала поврежденное место.

— Теперь быстрее заживет, — прошептал он нежно и уголки его губ приподнялись от радости.

Зачем я это сделала?

Ноги перестали меня держать, а здравые мысли уже давно покинули голову, стоило заглянуть в этот бескрайний омут его глаз, взирающих на меня с бесконечной любовью.

Руслан… Неужели влюблен в меня по-настоящему?

Я одернула свою руку как ошпаренная. Казалось, будто прикосновение к нему было сродни касанию к раскаленной печи и вот-вот на коже останется шрам. Хотелось растереть ладони друг от друга, чтобы унять этот жар. Руслан посмотрел на меня с отчаянием, на дне его взгляда прослеживалась печаль и… нет, это не может быть любовью. Влюбленностью или интересом, чем угодно, но не любовью.

— Уходи, родной, — молила с безысходностью.

И я отвернулась снова, но Руслан потянул меня на себя за плечи, обнял, а затем принялся прокладывать дорожку поцелуев от скул все ниже, нарочито медленно лаская каждый оголенный участок моей кожи своими губами. До мурашек и жгучего, зудящего возбуждения внизу живота. Щеки, шею, ключицы, а затем его пальцы скользнули под широкие бретели майки и аккуратно опустили ткань вниз. Я вздрогнула, делая последнюю попытку прогнать и избавиться от страстных оков парня, но все было тщетно.

— Руслан, — заерзав, выставила руки перед собой в оборонительном жесте. — Остановись…

Ладони парня юркнули мне под майку и стоило ему прикоснуться к моему животу, как я громко застонала от нестерпимого, томящего чувства, опалившего меня изнутри. Прижав мерзавца, отчаянного идиота к себе, я сама поцеловала парня в губы. Для него этот поцелуй стал ошеломляющей неожиданностью. Руслан сомкнул свои ладони на моей талии, приподнял меня от пола и усадил на столешницу, резко раздвигая мне ноги и размещаясь посередине.

Слава Богу, мы оба были одеты.

Поцелуй становился все откровеннее и жестче. Со стонами, которые вырывались из моего горла как крики безысходности. Когда его язык проскользнул мне в рот, я остервенело запустила свои ладони ему в волосы, притягивая парня теснее к себе. Мне стало его невыносимо мало. Из уст Руслана сорвался протяжной вопль, полу-стон, сигнализирующей о возбуждении, которому требовалось незамедлительное высвобождение. Отключив самообладание, я потянулась к ремню на его темно-синих джинсах, но вовремя пришла в себя, услышав где-то на подсознании щелчок и звук отворяемой, входной двери.

Руслан с трудом оторвался от моих губ, выдернул руки из-под моей майки, опустил меня на пол и развернувшись, заслонил меня спиной. Скрыл от глаз матери в моем собственном доме.

— Руслан?! — непонимающе спросила моя мама, опуская очки на переносицу. Женщина окинула моего друга изучающим взглядом, а затем посмотрела на меня с укором. — Ты же выходил вместе со мной.

— Я ключи забыл, — он вытащил из кармана брелок с ключами от автомобиля.

Его голос был все еще хриплым, с тягучими нотками невероятной похоти, которую он так и не смог унять, хоть и старался выглядеть уверенно и невозмутимо. И, кажется, только сейчас я наконец осознала, что он уже давно не маленький мальчик.

— Уже ухожу, — и напоследок подмигнув мне, парень вышел из кухни. — До свидания, Лариса Григорьевна.

С минуту мама рассматривала меня молча, стоя прямо напротив. В маленьком помещении воздух достиг наивысшей точки кипения. Мне казалось, что каждый поцелуй Руслана мигающим ярлычком светится на коже, демонстрируя моей маме следы моего греха. Инстинктивно прикоснулась пальцем к губе, которую прикусил Рус за секунду до возникновения мамы. Мерзавец. Господи, она могла поймать нас с поличным. И приди она на минуту позже, произошло бы то, о чем даже страшно подумать.

— Я пойду к себе, — сглотнув, опустила голову, и быстрыми шагами прошла мимо мамы. Как самый настоящий, провинившийся ребенок.

— Тьфу ты, — брезгливо фыркнула родительница мне в след. — Дрянь.

Глава 15

Олеся

— Дура, — добавила родительница чуть тише, с укором в голосе. — Воспитала потаскуху на свою голову, — буркнула она с сожалением себе под нос.

— Что?! — обомлев от грязного оскорбления из уст матери, я остановилась, врастая ногами в пол.

Хотя секунду спустя мне показалось, будто почва из-под ног куда-то ускользает. Мои губы подрагивали от злости, растерянности и шока.

Я хорошо расслышала, как она назвала меня потаскухой. Никогда в жизни я не позволяла себе ничего такого, за что меня можно было бы назвать потаскухой, и от обиды захотелось взреветь белугой. Слезы застыли в глазах, а ком в горле заблокировал доступ словам, которые были благополучно проглочены. Я не смогла себя защитить, потому что в глубине души сама чувствовала себя потаскухой.