Император без трона

— Сэр Кристофсон, — выдохнул командор. — Я не проповедник, чтобы вести просветительные беседы. Моя прямая задача обеспечить солдат снаряжением, организовать строевую подготовки, проводить ежедневную муштру и платить жалование.

— То есть, вы отрицаете важность проповедей? — подал грубый голос соратник инквизитора, стоявший по его правое плечо.

Командор лишь повёл взгляд, но оставил без ответа вопрос не лишённый провокационного подтекста.

— Каждый раз одно и то же, — продолжил усмехаться Кристофсон. — Клянусь испепеляющим взором Эльрата! Я ещё не встречал человека столь же упрямого, как вы, сэр Фарбрук! Что ж, давайте переговорим о наболевшей в нашем форте проблеме…?

— Не припомню тот момент, когда форт Карадан перешёл под наше общее руководство, — поднял бровь Фарбрук. — Если вы хотите поговорить про орков, то мы продолжаем вести охоту в лесах. Вопреки расхожему мнению, они умеют скрываться и редко атакуют бездумно. Мы делаем всё, что в наших силах.

— Всё ли? — на сей раз в голосе инквизитора звучал прагматизм, приправленный типичным саркастическим тоном. — Я напомню, сэр Фарбрук, что в стенах форта находится около семи десятков рабов — ресурс, который, кстати говоря, вы крайне не эффективно используете. Начните демонстративно казнить этих тварей. Пусть запах их проклятой плоти учует Бакрут и его дружки. Спровоцируйте его на поспешные действия и разбейте в пух и прах!

— Эта идея — самый беспросветный бред, что я слышал за последние месяцы, — на сей раз в голосе командора прозвучала нотка злобы. — Подобный шаг разрушит все негласные правила войны, что сформировались между нами с Бакрутом. Вы готовы к тому, что в отместку начнут гореть деревни, а кланы, которые держались в стороне от конфликта или не желали подчиняться «Железному Кулаку», встанут под его знамёна? К тому же, всё это попросту противоречит всем принципам морали и здравого рассудка.

— Командор, мне кажется, у вас какая-то нездоровая любовь к оркам. Вы защищаете их, не жалея собственной карьеры. Как в тот раз, в Вероне, когда вы оставили барона Ханса Каствуда и инквизитора Иоана Радомира биться с армией орков.

— Мне незачем оправдываться. Ищите рапорты.

— Все мы будем держать ответ перед испепеляющим взором Эльрата, и никто не уйдёт от его суда! — вновь вмешался в разговор соратник сэра Кристофсона. — Ни вы, ни я! Но мы знаем, если бы не личная дружба с императором, ты бы сейчас гнил за решёткой в какой-то драконами забытой дыре. Молитесь за здоровье императора Ивана. Молитесь, командор Фарбрук!

Стадеус Уильям Трост — правая рука сэра Кристофсона, а по совместительству и самая большая заноза в заднице командора Фарбрука — куда большая, нежели сам глава миссионерского отряда. Именно на плечи Троста ложилась большая часть грязной работы, в том числе и сбор компромата, за который эмиссар ордена взялся в тот же день, как его стопа пересекла врата форта. Стадеус был известен своим отношением к представителям иных рас, предпочитая видеть их обугленные головы нанизанными на колья. Даже люди свободных городов и маги-атеисты Серебряной Лиги в глазах инквизитора являлись не более чем еретиками, заслуживающими лишь пламени очищения.

За свою фанатичную веру в Эльрата, верность сэру Кристофсону, а так же методы работы, Стадеус Трост имел нарицательное прозвище среди народа северных земель, а имеено — «Бешеный Пёс Святой Инквизиции».

— Сэр Кристофсон, — всё так же невозмутимо продолжил командор. — Держите свою собаку на поводке.

Сокрытое за стальным забралом лицо исказилось в злобной гримасе, а рука машинально опустилась на эфес меча. Трост глядел в глаза командора, как в глаза своего врага, но не имел возможности дать ни словестный, ни уж тем более физический отпор. Сэр Фарбрук был первым лицом форта Карадан, а нападение на него приравнялось к нападению на стены форта.

— Прошу прощения, сэр Фарбрук, — ухмыльнулся Кристофсон. — К сожалению, инквизитор Трост не всегда способен сдерживать эмоции, когда перед ним находится человек столь же… строптивый, как вы. И не подумайте, это был комплимент вашей выдержке.

— Знаете, сэр Кристофсон, — всё так же спокойно продолжил командор. — Инквизитор Иоан Радомир был действительно хорошим человеком. Несмотря на разность наших с ним взглядов, я относился к нему с уважением и скорблю по утрате. Однако окажись на его месте вы… я бы не скорбел. А теперь, если вы не-против, я предпочту вернуться к работе.

— Коль так, более не смею раздражать вас своим присутствием, командор, — пожал плечами глава миссионерского отряда. На его сокрытом сталью лице расцвела ехидная улыбка. — Как всегда, с вами приятно иметь дело. Ещё увидимся. Скоро.

Инквизитор вальяжно встал, развернулся в пол оборота, и, не оглядываясь, направился к выходу. Коридор наполнился топотом латных сапог, сопровождаемых полным молчанием. Виктор остался стоять во главе стола, в центре комнаты, чьи пустующие стены ныне приносили рыцарю покой. Уже пять месяцев минуло с тех пор, как миссионерский отряд сэра Алексея Бенедикта Кристофсона прибыл в стены форта Карадан и с каждым днём пребывания в этих стенах активность инквизиторов, как и визиты их командира, приобретали всё более навязчивый характер.

***

Минула четверть часа с момента последнего визита инквизиторов и нервы рыцаря постепенно приходили в покой. Рутинное времяпровождение за стопками карт, изучение логистических путей, объявлений, изучение патрульных маршрутов и локаций систематических столкновений с неприятелем, будь то банды орков или надоедливые великаны из северных лесов, что донимали местных крестьян — нынешняя работа рыцаря была далека от привычных историях о куртуазных подвигах и свершениях во благо прекрасных дам.

Робко ударил дверной молоток.

— Да? Войдите! — выдохнул командор.

— Командор Фарбрук! — распрямился в стойке смирно усатый страж с красными после подъёма по лестнице щеками. — Здравия желаю!

— Петро, — командор откинулся в спинке кресла и положил руки на стол. Невольно на его лице проступил очерк улыбки. — Давай заходи и без формальностей. Какие-то проблемы в дозоре? Опять встретили тролля?

— Никак, нет! — несколько смущённо улыбнулся усач. — Троллей сегодня не видали. Волки ночью воют, да домовята хлеб воруют. У нас в дозоре полный порядок. Бандюгов тоже не видать. Но… тут такое дело. Значится, конец дозора, капитан отправляет нас в форт с докладом, идём мы по тракту по третьей версте, ну где бор рядом с водой идёт.

— На сгибе русла?

— Да-да там! Идём мы, значится, по тракту и видим топляка. Не монстрюгу топляка, а человека потонувшего. Мы с рядовым Гантусом, конечно, туда. Надо же разузнать что к чему, а топляк возьми да очнись. И представьте, оказалась девчушка. Да не абы какая. Эльфка. Ученица чародея, говорит.

— Эльфийка? Ученица чародея? — левая бровь рыцаря округлилась удивлённой дугой. — Любопытно. Доложили капитану о находке?

— Да, куда там? От Геннадия после патруля чёрно-жёлтые не отходят, а девчушка, то, поди, хорошая. Порядочная. Не хочется её этим извергам в руки отдавать. Сказала, что напал на них каменюк на восточном берегу, а дальше, мол, ничего не помнит. Ждёт сейчас за дверями, под присмотром Лайма. С вашего позволения? — командор ответил кивком. — Лайм!

Двери вновь скрипнули. Лайм пошагал по каменной кладке пола, вслед за фигурой, укрытой в полотно фермерской накидки. Фигура двигалась медленно и необыкновенно грациозно для жительницы деревни. Даже сквозь тень капюшона командор чувствовал на себе её оценивающий взгляд.

Командора отличал высокий рост, сопоставимый с ростом эльфийской девы и армейская выправка. Его широкоплечее тело, защищённое потёртым дуплетом, укрывала зелёная гербовая накидка с символом золотой совы, а ботфорты и набедренники защищали нижнюю часть тела даже в моменты обыкновенной работы за столом. Ухоженный внешний вид мужчины, тем не менее, не имел ничего общего с внешностью имперских аристократов. Это был настоящий воин — человек, знавший бой и агонию кровопролитных схваток, о чём свидетельствовали шрамы на усталом лице и короткостриженой макушке, а так же холодный, но любопытный взгляд зелёных глаз.