Император двух Империй
Шрифт:
Итак, мы высказали сейчас нашу точку зрения настолько четко, что вряд ли возникнут сомнения или вопросы. Вся предложенная мной программа основана на принципе справедливости в отношении всех народов и народностей, и их права, независимо от того, сильны они или слабы, жить наравне с другими народами в условиях свободы и безопасности. Ни один из элементов этой системы международной справедливости не будет долговечным, если в ее основе не будет лежать этот принцип. Народ Соединенных Штатов может действовать лишь на основе такого принципа, готов пожертвовать своей жизнью, своим добрым именем и всем, чем он обладает, для защиты этого принципа. В нравственном плане наступил кульминационный момент этой последней войны
ФРАНЦИЯ. ОРЛЕАН. РЕЗИДЕНЦИЯ ГЕРЦОГА ДЕ ГИЗА. 24 августа 1917 года.
— Нет, но каков наглец!
Герцог с ненавистью отшвырнул бумаги. Генерал Петен согласно кивнул.
— Да, Ваше Высочество. Согласен с вами. Но мы вынуждены считаться с мнением союзников, пока наше собственное положение не стабилизируется, а наши позиции перестанут быть настолько зыбкими и эфемерными.
— И как же они перестанут быть эфемерными, если я не могу даже взойти на Престол Франции?
— Вы, Ваше Высочество, вне всяких сомнений, можете это сделать, когда только захотите. Но, во-первых, разумно ли начинать царствование в такой тяжелой обстановке? Мы все еще не избавлены от угрозы заключения позорного и унизительного мира, условия которого могут быть весьма тяжелы для нас. Мы не имеем сейчас сил даже на то, чтобы выбить проклятых бошей из Парижа, не говоря уж о том, чтобы хотя бы вернуть Шампань, Бургундию и Пикардию. Про Эльзас и Лотарингию в сложившихся условиях и говорить не приходится. Кроме того, не следует забывать, что наш суверенитет лишь номинально распространяется на огромные территории Франции, которые фактически контролируют войска союзников, а значит, и по этой причине мы вынуждены учитывать мнение Лондона, Москвы, Рима и даже в какой-то мере Мадрида, не говоря уж об учете позиции Вашингтона.
Герцог де Гиз взорвался от негодования, тыча пальцем в бумагу на столе:
— «Позиция Вашингтона» вы говорите? Вот она эта позиция! Фактически это требование отказаться от реставрации монархии во Франции и вернуться к позорным временам продажной республики! И ладно наши европейские союзники, их поддержка разных ветвей Бурбонов объяснима, каждый пытается если не протолкнуть вперед своего претендента на корону Франции, то хотя бы выторговать для себя что-то, но Америка! Америка против меня! Против меня и против монархии, как таковой!
— Мы достаточно серьезно зависим от поставок из США. И боюсь, когда во Францию все же начнут прибывать американские дивизии, вес позиции Вашингтона в этом вопросе будет усиливаться пропорционально числу прибывших войск.
— Вот именно, генерал! Вот именно так и будет! Поэтому я решительно намерен срочно восстановить монархию во Франции и короноваться в самое ближайшее время! Это должно быть свершившимся фактом, который уже не сможет быть подвергнут сомнению никем, вы меня понимаете, генерал?! Сейчас мой статус не определён! Я для прочих монархов лишь частное лицо с хорошей родословной, не более! Тот же русский Михаил даже приглашение в Ялту прислал только вам, но «позабыл» про меня! Вы понимаете, что это все значит? Что возвращение короны Орлеанскому Дому все еще под большим сомнением! Георг V настаивает на том, что коронация должна пройти после согласования всех вопросов с союзниками, Виктор Эммануил III, вместе с испанским королем Альфонсо XIII, хотят усадить на трон нашего королевства младшую ветвь Бурбонов, а Михаил II говорит, что сам народ должен выбрать того, кто станет королем Франции! Слыхано ли такое! Выборы Помазанника Божьего! Что за ересь!!! Как будто самого Михаила народ выбирал!
Петен кивнул:
— Более того, Ваше Высочество, американцы тоже настаивают на референдуме. Но, правда только о вопросе реставрации
монархии или возвращения к республике.— Да, черт меня возьми! Именно об этом они и говорят! — Гиз вновь постучал по листку бумаги. — Причем требуют, вдумайтесь, требуют! Просто-таки в ультимативной форме, если отбросить все словесные кружева дипломатического протокола! И требуют его провести никак не раньше лета 1918 года! Как раз тогда, когда во Франции будет размещено несколько американских армий! Вы понимаете, что это значит?!
— Да, Ваше Высочество, вполне понимаю. Боюсь, при таких условиях, ход этого референдума и его результаты нам не понравятся.
Герцог вдруг успокоился и откинулся на спинку стула.
— Вот что, дорогой мой генерал. В сложившихся обстоятельствах, у нас нет иного выбора, кроме как опереться на мнение наших европейских монархий. По крайней мере, ни у кого из них нет сомнений в том, что монархия во Франции должна быть восстановлена. И нашей дипломатии нужно ускорить согласования условий признания всеми ведущими монархиями прав именно Орлеанской ветви Бурбонов на корону Французского Королевства.
— Они захотят серьезных уступок с нашей стороны.
— История нам не простит нерешительности в этом деле. Лучше потерять часть, чем все. Начинайте консультации по данному вопросу.
КРЫМ. ДВОРЕЦ МЕЛЛАС. КВАРТИРА ИХ ВЕЛИЧЕСТВ. 11 (24) августа 1917 года.
Маша на ватных ногах подошла к двери. Подумав несколько мгновений, она резко распахнула дверь.
— Неосмотрительно с вашей стороны, Ваше Императорское Величество вот так открывать дверь не глядя.
Императрица мрачно смерила взглядом обвешанного оружием офицера.
— В чем дело?
— Прошу простить, Государыня, но вы сами вчера изволили назначить это время для занятий.
Маша холодно ответила.
— Запомни, Натали, — никто и никогда не стучит в эту дверь. Это понятно?
Но камер-фрейлина не слишком-то смутилась.
— Прошу простить, Ваше Величество, но иногда, на войне, когда того требует обстановка, офицер должен брать ответственность на себя. Вы не изволили выйти к ужину, вы не вышли к завтраку. По дворцу и командному центру начинают гулять дикие слухи и нехорошие пересуды. Да простит меня Ваше Величество, но возобновление упражнений на стрельбище и хороший обед могли бы сильно оздоровить ситуацию.
Маша захлопнула дверь.
Щеки ее горели и очень хотелось поставить выскочку на место. Но в то же время, Маша понимала, что ее камер-фрейлина права и заботится она не о себе. Да, что там говорить, она повела себя как дура-курсистка, а не как Императрица! Что бы сказал Миша на такое!
И через пять минут, открыв решительно дверь, Царица увидела все ту же Натали, которая ее ждала словно ничего и не случилось. Глядя в ее спокойные глаза Маша вдруг почувствовала, насколько старше, многое повидавшая за свою жизнь поручик Иволгина. И дело тут не в разнице в возрасте, а в не сравнимом опыте в практических вопросах. В том числе и в умении оценить душевное состояние окружающих.
Императрица приняла из рук офицера свой ремень с тяжелой кобурой, после чего камер-фрейлина помогла ей затянуть портупеи.
— Спасибо.
Иволгина кивнула.
— Всегда рада служить Вашему Императорскому Величеству.
РОССИЙСКОЕ ТЕЛЕГРАФНОЕ АГЕНТСТВО (РОСТА). 11 (24) августа 1917 года.
Вчера, 10 августа сего 1917 года, доблестный Лейб-Гвардии Кирасирский Ее Величества Государыни Императрицы Марии Викторовны полк под командованием исполняющего должность командира полка флигель-адъютанта ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА полковника Николая Куликовского, прорвав оборону противника, захватил караван с золотым запасом и другими ценностями Османской империи.