Император из двух времен
Шрифт:
Огромный дирижабль в небе, дюжина бомбардировщиков, полторы сотни единиц бронетехники на главной площади Бухареста из числа «Её Собственного автобронедивизиона Королевы Ольги», обозначающие её статус и, главное, отношение к ней самого Императора Михаила Второго. Который, если что, то…
Да, дядя Миша ей обещал, что всё будет хорошо, а дядя Миша слов на ветер, как всем известно, никогда не бросает, но всё же…
Оленька вздохнула.
Дядя Миша. Даже не знаешь, как к нему относиться. С одной стороны, он взошел на Престол вместо ПапА. Чем, мягко говоря, значительно осложнил жизнь дочерям уже бывшего монарха, превратив их в презренных парий среди членов великих Домов. Но, с другой стороны, он сделал
Да так привязал, что Каролю и Александру пришлось смириться, осознанно пойдя на риск гемофилии.
Ольга вздрогнула.
Господи Боже, как же страшно! Носить под сердцем первенца и каждый раз с ужасом просыпаться от одной мысли, что твой ребёнок получит такое же наказание, как и твой собственный брат Алёшенька.
За что её семье такое наказание!
Во всём виновата царственная бабка – британская королева Виктория и её гнилое семя. Так шептались в высшем свете и в королевских домах Европы.
Оля знала, с каким ужасом ждет рождения малыша Кароль II. И с какой надеждой ждут этого несчастья его враги.
Дядя Миша заверяет её, что всё будет хорошо, но ему-то откуда это знать?
Она вздохнула. Как ей одиноко здесь, на Острове. Но в Бухаресте было ещё хуже. Особенно первые месяцы, пока они с Каролем наконец-то не поговорили по душам. Но Кароль сейчас там, а она здесь. И муж её опять ходит по краю пропасти.
ПапА и МамА не пустили ни в Сербию, ни в Румынию. Так и сидят в своем Монако. И тут, как была уверена Ольга, без дяди Миши не обошлось, слишком уж много неприятностей МамА ему доставила своими разговорами о правах на Престол. Да так много болтала об этом, что, когда терпеливый дядюшка заболел «американкой», и реальная власть перешла в Императрице Марии, пришлось родителям, двум младшим сестрам и двум братьям спешно покинуть Ромею, буквально бежать на подводной лодке, а затем на греческом самолете перелететь на Кипр. Правильно ли они поступили? Бог весть.
Но Ольга знала, что это не просто суета. МамА была готова к перевороту. И стремилась его возглавить. Бывшая принцесса Иоланда Савойская была против этого. Решительно.
И Ольга тогда очень боялась, что эти события повлияют на их с Танечкой будущие браки, тем более, что Императрица Мария почти месяц правила Единством единолично, не испытывая при этом к ним никаких теплых чувств. Но, Богородица миловала, новая Царица не стала им портить жизнь, а выздоровевший от «американки» дядя Миша, надавил на Румынию с Сербией. Как и на Болгарию, царицей которой стала сестра нынешней Государыни Мафальда Савойская.
А МамА пишет письма. Бегство не только не остудило её жгучее желание «вернуть трон в семью», но и лишь подхлестнуло к новым интригам. Чаще всего к абсолютно глупым и опасным интригам, в которые она пытается втянуть и саму Ольгу, и её сестру Татьяну. Читая эти письма, Оленька прекрасно понимала настроения ПапА, хотя ей и не нравилось, что он стал завсегдатаем казино в Монте-Карло.
Фактически новости о семье Оля узнавала только из писем младшей Анастасии, которая часто писала сестрам, рассказывая новости, делясь переживаниями, описывая жизнь Алексея и их младшего брата Николая. Сестра Мария ей из Бирмы писала редко, явно обживаясь в новой стране.
Да, вот так судьба разбросала
бывшую Августейшую семью по всему миру.И судьба теперь не только в их руках.
Хотя, кто знает, как сложилась бы их жизнь, если бы ПапА остался на троне?
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА:
ИЗ СООБЩЕНИЯ ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА РОССИИ И РОМЕИ (ТАРР). 3 июня 1919 года.
Из Мексики сообщают, что в ходе тяжелых боев частям КРРА под командованием комдива Гилдардо Маганья Герде удалось выбить части анархисткой Южной революционной армии Несторо Махно из столицы Чьяпоса* города Тустла-Гутьеррес. Махновцы оттеснены на 20–30 км от города.
Срочное сообщение из Гватемалы. По непроверенным данным отряд команданте Марусьа** захватил города Миско в 17 км от столицы страны.
Примечание:
* Чьяпас – штат, в Мексике, с 1919 года разделен: запад – штат в составе Мексиканской Федеративной Социалисткой Республики, восток – Свободная территория Чьяпас Народной конфедерации Мезаамерики.
** Марусьа (Мария Григорьевна Никифорова, или Маруся Никифорова (1885–1948) – предводительница анархистов в России, офицер французской армии в Великой войне, военный и государственный деятель Мексики и Мезаамерики, соратница и преемница Нестора Махно.
На фото: Великий Князь Михаил Александрович
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года.
Мы сидели в саду. Я восседал на плетеном диване, Маша же расслабленно сидела в кресле и неторопливо лакомилась виноградом, не забывая поглаживать урчащую маленькую пантерицу у себя на коленях.
Разумеется, я сидел на диване вовсе не по причине того, что мне захотелось вальяжно развалиться, а по причине весьма прозаической, хотя и чрезвычайно важной для меня. Всё дело в том, что по мне всячески топтались и висли на мне Сашка и Вика, выражая свою радость по поводу прибытия домой венценосного отца. Откровенно говоря, я не очень представляю, что у них там в головках творится в год и месяц от рождения, но теребили они меня весьма активно. Маша лишь посмеивалась тихонько, когда мне доставалось в очередной раз.
Да, такой вот я многодетный папаша. Четверо детей от разных матерей, детей с разным статусом и титулом, с разными правами на Престол, но, тем не менее, все они сыновья и дочери Императора, нравится это кому-то или нет.
Появилась графиня Воронцова-Дашкова и проследила за тем, чтобы Сашку и Вику доставили кормилицам, поскольку пришло время кушать. Я знал, как переживает Маша по поводу исчезновения у неё молока, но тут уж ничего не поделаешь. Зато и я сам перестал быть вечно в молоке.
Словно прочитав мои мысли, Маша спросила, вздохнув:
– Миш, а сколько у меня было детей в твоей истории?
Хмурюсь.
– Радость моя, зачем тебе это знать?
Но она тоже не настроена на игривый лад.
– Я хочу знать. Это важно.
Пожимаю плечами.
– Пойми, я не знаю твою биографию настолько хорошо, чтобы помнить все подробности.
– И всё же?
– Не помню. Много. Пять или шесть.
Она кивает и вновь погружается в свои мысли, механически пощипывая изящными пальчиками виноградную кисть. Наконец, вздохнув, она произносит: