Император открывает глаза

Волк не рискнул замешкаться ни на мгновение. Оставив добычу, он прыгнул в снежную пелену и исчез. Несколько раз из темноты донесся приглушенный рык, потом все стихло.

Подбежав к неподвижно лежащему тельцу, Мудрец схватил его и немедленно повернул к костру. Подоспевшие следом россы подумывая продолжить погоню за волком, но Мудрец властным криком остановил их.

– Возвращайтесь! – приказал он тоном, не допускающим возражений, и тут же, будто устыдившись непривычной для себя резкости, добавил, смягчая голос:

– Вам не догнать его. Слишком темно.

Чуточку поколебавшись, братья признали правоту Мудреца и повернули обратно. Последним шел Дор, то и дело настороженно оборачивавшийся в темноту.

Мудрец очутился у костра первым и бережно положил тщедушное тело на меховой плащ. Защищая лицо ребенка от снега, он аккуратно развязал тесемки напитавшегося кровью ворота одежды. Ратибор принес от костра головню, и все увидели искаженное ужасом девичье личико. На тоненькой шейке ребенка отчетливо чернели две крохотные ранки.

В этот миг девочка открыла глаза и с испугом уставилась на своих спасителей. Заросшие бородами, в высоких меховых шапках, они выглядели не очень привлекательно и могли напугать не только ребенка. Мудрец понял это первым. Он широко улыбнулся и велел своим спутникам:

– Улыбайтесь!

Братья старательно изобразили улыбки, а старший из них, Ратибор, даже попытался показать пальцами козу, но смутился и спрятал руки за спину.

Увидев, что окружавшие ее люди настроены дружелюбно, девочка успокоилась. Мудрец, не теряя времени, обследовал спасенную и, не обнаружив больше ни одной раны, подвел итог увиденному:

– Легко отделалась. Волк лишь поцарапал ей шею.

Укутав маленькое тельце в плащ, он спросил девочку на языке россов:

– Кто ты?

Девочка промолчала, явно не поняв вопроса. На вид ей было лет девять или десять, кожа ее была смугловатой, а глаза напоминали лишенные жара угольки.

Подумав, что она, может быть, голодна, Дор сбегал за своей миской с уже остывшей похлебкой. Девочка и впрямь жадно набросилась на еду. Она, давясь, ела, а Мудрец произносил непонятные россам звуки. Он говорил довольно долго, пока, наконец, девочка не ответила.

Ее голос был чист и почти весел, а слова напоминали журчание ручейка. Мудрец внимательно выслушал обращенную к нему речь и, улыбнувшись, ласково положил большую ладонь на ее голову. Через миг девочка крепко спала. Накрыв ее еще одним плащом, Мудрец подсел к костру и принялся исследовать свою оставленную на произвол судьбы миску. Россы терпеливо ждали, что он скажет, но Мудреца, казалось, занимала лишь еда. Перемешавшееся со снегом варево совершенно застыло, превратившись в неприглядный комок. Тогда Мудрец оставил миску в покое, набросил на озябшие ноги край плаща и сообщил так, как бы между прочим:

– Ее зовут Нола. Она из селения, расположенного в долине за этим хребтом. Девочка возвращалась домой и заблудилась. А потом она увидела наш костер и пошла на него. В этот миг на нее напал волк, которого она называет Вульго. Ей повезло, что мы подоспели вовремя. – Мудрец сладко потянулся. – Сейчас все, кроме Храбросерда и Горислава, которые останутся на страже, лягут спать, а утром мы отвезем девочку в ее селение, запасемся там пищей и продолжим путь. Давайте спать.

Россы, за исключением двух, названных Мудрецом, зашевелились и стали готовиться ко сну. Никто из них не расслышал, как Мудрец негромко пробормотал себе под нос:

– Вульго – странное имя. И какой странный укус!

Через миг Мудрец уснул. Он слишком устал, чтобы размышлять над происшедшим.

А высоко в небе, на вершине самой высокой горы, стоял и неотрывно смотрел на затухающий костер волк. На нижней челюсти его алели пятнышки смерзшейся крови, с двух верхних, почти сросшихся между собой клыков капала тягучая слюна. Сегодня волку не удалось утолить мучивший его голод. Ярая злоба сверкнула багровыми огоньками в лунных глазах зверя. Задрав морду в закрытое слепыми тучами окно, волк оглушительно завыл, и звук этот разнесся далеко окрест, заставив дрогнуть ужасом сердца пробудившихся ото сна людей.

Вой одинокого волка.

2. Замок с черными окнами

Едва светало, а люди были уже на ногах. Наскоро подкрепившись, путники взгромоздились на коней. Девочку посадил перед собой Ратибор. Она хорошо отдохнула и была весела, глаза ее блестели, на щеках играл легкий румянец.

Пурга замела тропу, поэтому ехали медленно, внимательно осматривая каждый подозрительный участок. Вершины перевала достигли лишь к полудню. Отсюда открывался великолепный вид на окрестности. Далеко внизу, убегая изогнутой лентой, чернели похожие на катышки овечьего помета домики селения, в котором жила Нола. По левую руку темнели контуры какого-то массивного сооружения. Оно венчало высокую гору, наполовину сокрытую белесой дымкой, поэтому рассмотреть, что это такое, не представлялось возможным. Однако, если судить по местоположению и размерам, туман скрывал, скорей всего, замок местного властелина. Мудрец поманил пальцем ехавшего следом Ратибора. Когда конь воина поравнялся с ним. Мудрец спросил у притихшей Нолы, указывая рукой в направлении возвышающегося на горе строения:

– Что это?

Надо было видеть перемену, произошедшую с девочкой! Румянец моментально исчез с ее кругленьких щечек. Задрожав всем телом, Нола выдавила, с трудом выталкивая слова:

– Там живет Вульго!

Мудрец усмехнулся и задумчиво тронул пальцами щетинистый подбородок. Властитель гор должен был быть порядочным мерзавцем, если для него не нашлось сравнения лучшего, чем с волком-людоедом.

– Кто он такой?

Побледнев еще сильнее, Нола отчаянно замотала головой.

– Не знаешь?

Словно обрадовавшись возможности уклониться от ответа, девочка поспешно кивнула.

– Вульго! – смачно провозгласил Мудрец. Глаза его холодно блеснули.

– Насколько я понимаю, этот Вульго нехороший человек? – спросил Ратибор. Он не понял, о чем говорили Мудрец и Нола, но чутко уловил перемену в настроении девочки. От него не укрылось, что при упоминании имени Вульго Нола вздрогнула от страха.

– Вероятно.

– Так может, имеет смысл завернуть к нему в гости и поговорить с ним? По-хорошему, – прибавил Ратибор после крохотной паузы, выразительно положив громадную ладонь на эфес меча.

– Можно было б, – согласился Мудрец, – но, к сожалению, я спешу. Очень спешу. Дело, которое ожидает меня, важнее ста тысяч таких Вульго.

Ратибор не стал спорить. Мудрецу было виднее. Дружно тронув поводья, всадники направили коней вниз, по едва различимой лощине. Здесь снег был еще более рыхл, и потому двигаться приходилось с величайшей осторожностью Лошади то и дело оступались и проваливались в сугробы, грозя переломать себе ноги. В конце концов, Мудрец решил не рисковать. Он велел Дору, самому легкому на ногу из братьев, спешиться и идти впереди, указывая дорогу. Скорость продвижения порядком замедлилась, но зато теперь люди не рисковали ни собственными жизнями, ни здоровьем своих скакунов.