Император

— Это неважно, — отмахнулся Джон, — гораздо важнее то, что никто тебе не придет на помощь. Если мы задержимся со сменой власти, твой сброд может разбежаться к этому времени. — Он шагал по комнате печатая шаг. Улучив момент, когда Джон дошел до стены, Пабло сделал знак «соглашайся».

— Мне нужно подумать, — медленно, словно раздумывая, произнес я, уловив, как блеснули глаза Джона.

— Конечно, — добродушно согласился «сванга» и, решив добить меня, добавил, — твой гонец не дойдет до города, чтобы привести помощь. Я убил его, но, знай я, что он тебе так дорог, постарался бы сохранить ему жизнь.

— Бер мертв? — мне удалось показать крайнее негодование, изумление и горечь.

— Да, — кивнул Джон, — я подстрелил его из винтовки, а мои воины добили его копьями. Так, Пабло?

— Именно так, его труп сбросили в овраг с вместе с другими, — хладнокровно, словно именно так и произошло, подтвердил Пабло. Словами, что труп был сброшен в овраг, Пабло явно хотел показать ложь Джо, которого версия с оврагом очень обрадовала.

— У нас нет возможности всех похоронить, вот и пришлось их сбрасывать в овраг, — подвел он итог своей лжи.

— Где гарантии, что после так называемой «передачи власти» я и члены моей семьи останутся жить? — Я решил сыграть комедию до конца.

— Мое слово, — Джон остановился, выпятив грудь, — я всегда держу свое слово.

— Этого мало, и у меня нет доверия, — сейчас я был искренен, ни на секунду не поверил в его слово и гарантии.

— Так ты согласен? — Джон воспринял мои слова за готовность торговаться.

— Учитывая обстоятельства, я склонен думать, что у меня нет другого выхода, — сделав сокрушенное лицо, продолжил, — но пока я не продумаю вариант безопасной передачи власти гарантирующей мне и моей семье иммунитет, разговор придется отложить.

— У тебя пара дней, придумай то, что тебя удовлетворит. Я не намерен ждать месяц, пока за тобой придет помощь, и придется пролить кровь. У нас есть автоматические винтовки и достаточно патронов, чтобы решить любую проблему, но я желаю мирного разрешения этой ситуации. А пока, чтобы ты видел и понимал, что я умею ценить уступки, тебе будут давать воду и шкуру, чтобы ты мог укрыться в яме.

— Я остаюсь в яме? — вопрос сам по себе сорвался с губ.

— Да, пока я не пойму, что ты не пытаешься меня обмануть. Пабло, проследи, чтобы нашему гостю давали еду, питье и шкуру, потому что ночи уже холодные.

Обратно в яму меня вели все те же дикари, что привели сюда. Спускаться вниз пришлось по стволу дерева. Руки перед спуском развязали, сверху скинули бурдюк с водой и шкуру, очень похожие на те, что ранее скинул Пабло. Решетка вернулась на место, и шаги стихли, оставляя меня в одиночестве. Правда одиночество длилось недолго: сверху показалась физиономия, спустившая на веревке солидный кусок мяса и жесткую ячменную лепешку. Джон решил показать, что держит свое слово.

Поев и выпив воды, я уложил одну шкуру на землю, а второй накрылся сверху словно пледом. Следовало проанализировать полученную информацию, которая в устах двух моих пленителей немного разнилась. Джон ни слова не сказал о Тиландере, косвенно подтверждая слова Пабло, что американец жив. И ложь Пабло, что труп Бера сброшен в овраг вместе с другими, он подтвердил не колеблясь.

Ясно одно: между этими американцами нет единого мнения насчет моей судьбы, если только все это не тонко сыгранное представление. У меня нет месяца, чтобы ждать помощи из Макселя. Пройдет пара дней, и Джон станет назойливее, может, мне удастся выторговать еще парочку дней, но долго это продлиться не может. В чем Пабло без сомнения прав, так это в определении состояния Джона, считая его психом. Еще с курса психиатрии я надолго и хорошо запомнил такой блеск глаз, резкие отрывистые фразы и мимику, характеризующую шизофренические заболевания. Джон — маниакальный шизофреник, возомнивший себя претендентом на престол, словно он жил в средневековье.

* * *

Волчица была сыта: охота как никогда выдалась удачной, и сейчас она спешила к своим щенках оставленным в просторном логове. Это уже ее третий помет, два других выросли и пополнили ряды волков, которым приходилось уживаться с медведями. С другой стороны леса жили странные двуногие существа с резким неприятным запахом. Их пути практически не пересекались, добычи в лесах было много, и каждый из этих видов млекопитающих вел существование на своем участке. Бывало, что в леса, где охотились волки, забредали медведи. Волчья стая быстро расправлялась с непрошенными гостями. Иногда сами волки преследуя добычу нарушали границу территории, где жили бурые хищники. И тогда, скорость становилась их главным преимуществом. Медведи слишком далеко жили от двуногих, но волкам приходилось попадать на территорию странных существ. Их неприятный запах и отличающееся от волков поведение делали их непонятными врагами, и волки старались не связываться с теми, кого не могли идентифицировать.

Волчица находилась недалеко от логова, когда среди многочисленных запахов уловила специфический запах существ, что ходили на двух ногах. Шерсть на ее загривке вздыбилась, и неторопливый шаг перешел в рысцу: запах двуногого вел в сторону логова. Волк — не собака, он никогда не станет преждевременно обнаруживать себя рычаньем или лаем. Волк до последнего момента будет беззвучно подбираться к жертве, чтобы в последний момент с остервенением ринутся на нее.

Запах вел в логово, где находились ее щенки. Инстинкт животного гнал ее прочь от незнакомого и неприятного запаха, инстинкт матери звал вперед. Беззвучно обнажив клыки, волчица скользнула в логово готовая сразиться насмерть ради жизни своих щенков. Странно, но неприятный запах исчез, в логове витал запах ее самой и щенков, бросившихся навстречу ей в надежде полакомиться теплым материнским молоком. И, тем не менее, волчица чувствовала чужого, хотя от лежащего на полу двуногого несло запахом ее щенят.

Это несоответствие сбило волчицу с толку: инстинкт велел убить непрошенного гостя, но запах сигнализировал: «я свой». Насытившись, волчата начали играться, вскарабкиваясь и устраивая бои на лежащем двуногом. Острый слух волчицы улавливал биение сердца двуногого, ее обоняние чувствовало кровь по капле, вытекающую из непонятного существа, пахнущего родным запахом.

Поколебавшись, животное двинулось и лизнуло рану, это передавалось на протяжении тысячи лет с молоком матери: рану нужно вылизывать. Двуногий застонал, волчица стала интенсивнее вылизывать рану, пока кровь не перестала капать. Ее щенки взбирались на нее и на двуногого пахнущего как она сама. Щенки рычали, скалились иногда скулили. Двуногий зашевелился, из его горла вырвался звук, словно он был голоден. Молока у нее было много, а сегодняшняя охота оказалась удачной. Волчица развернулась и улеглась на бок, подставляя набухшие соски для еще одного голодного щенка.

Бер несколько раз терял сознание и приходил в себя: он уже понял, что попал в логово к четвероногим зверям похожим на собак. Макс Са таких называл волками и говорил, что они очень опасны. Несколько раз ему приходилось видеть их с корабля во время путешествия.

Желтые глазки в логове принадлежали щенкам: навстречу Беру выкатились три пушистых комочка, они лезли к нему, хватая части его тела, облизывая его руки. Лучше убираться, прежде чем вернется их мать, иначе ему несдобровать. Но ослабевшее тело отказывалось повиноваться. Последняя попытка отняла у него все силы, Бер снова потерял сознание.

Проснулся он от того, что почувствовал опасность: в темноте пещеры горели желтые глаза. Бер настолько ослаб, что не мог пошевелиться, ожидая, что сейчас зверь кинется на него и растерзает. К его удивлению, что-то влажное и теплое коснулось его живота, откуда текла кровь. Какое-то время человек и зверь молчали, волчица продолжала вылизывать Бера. Он не ел двое суток, ноздри забивал запах молока, подумав о пище, он непроизвольно сглотнул. Волчица встала. Вот и все, — успел подумать Бер, закрыв глаза, чтобы не видеть этих желтых глаз. Он услышал шорох, а потом запах молока стал невероятно близким и дразнящим.