Имперец. Том 1 и Том 2

Не было больше княжича Долгорукова на полигоне. Лишь ледяная статуя кричащего человека.

Из последних сил я сжал кулак, и статуя разлетелась во все стороны алым льдом в мелкую крошку.

«Вот и потренировался», — подумал я, уже теряя сознание.

Москва, Лубянская площадь, Виктор Сергеевич Нарышкин

Виктор Сергеевич был в гневе. Нет, он был в полном бешенстве.

Прокручивая раз за разом запись с одной уцелевшей потайной камеры, Нарышкин чувствовал, что скоро уже не он будет задавать квадратные вопросы, а ему.

Потому что где это видано, чтобы студенты бились насмерть?!

— Антон, — Нарышкин посмотрел на Серова тяжелым взглядом. — Я надеюсь, ты сейчас дашь какое-то внятное объяснение всему происходящему.

Особист пожал плечами:

— А что тут объяснять? — произнес он. — Денис Долгоруков давно за парня зацепился. С первого дня учебы. И чем больше цеплялся, тем больше проблем создавал. Та гоп-компания с битами — по душу Мирного. Наняты Долгоруковым-младшим.

— Что-то я не верю, что Дениска сам догадался на такое кардинальное решение проблемы, — нахмурился Нарышкин.

— Ну, понятное дело, что ему подсказали, — кивнул Серов. — Наши любимые Распутины не нарушают традиций вот уже которое поколение. Но не докажешь.

— А куда смотрел дежурный по полигону? — Нарышкин снова прокрутил запись на перемотке.

— Сложно сказать. Он к тому моменту уже пару часов как был мертв.

— Долгоруков?

— Ага. Отец парня из рода вышвырнул на днях. Вот у Дениса чеку и вырвало.

— Господи, понарожают идиотов, а нормальным людям потом расхлебывай, — вздохнул Нарышкин. — С этим понятно. А что со стрелком?

— А тут уже интереснее, — усмехнулся Серов. — Стрелок не от Кравцова. У Руслана вообще никаких снайперов в штате не имеется. Только максимально отбитая гопота. А здесь работал профессионал.

— Думаешь, за вторым пацаном? — задумчиво протянул боярин, потирая подбородок.

— Уверен, — кивнул Серов.

И это «уверен» очень не нравилось Нарышкину. Просто он-то прекрасно знал, кто скрывается за невзрачной фразой «второй пацан».

Императорский Московский Университет, Дмитрий Евгеньевич Разумовский

Разумовский распахнул дверь кабинета без стука и вошел, как к себе домой. Ольга Орлова оторвалась от компьютера и вопросительно приподняла брови.

— Ты была права, — с порога заявил мужчина, кинув доктору какой-то мелкий предмет.

Ольга рефлекторно поймала его и, разжав кулак, увидела флешку.

— Что это? — спросила она.

— Посмотри — увидишь, — Разумовский плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу.

Женщина подключила носитель и запустила один-единственный видеофайл. Короткое видео показывало кусок боя между двумя студентами на местном полигоне.

— Он его что — убил? — растерянно проговорила Ольга.

— Да, но это уже не первый труп у Мирного, — отмахнулся Разумовский.

— Что значит «не первый»?! — ахнула Орлова.

— Самооборона у него на уровне, — с усмешкой пояснил тренер. — А смотря на это видео, я думаю, что ты права. Обратила внимание, какие он использует техники? Я этому не учил.

— Он мог где-то прочитать, — пожала плечами женщина.

— Много ты воспроизведешь, прочитав? — резонно заметил Разумовский.

Женщина еще раз пересмотрела видео и откинулась на спинку кресла.

— Он как ребенок, который учится ходить. У них нет понятия «невозможно» или «у тебя не получится», они мыслят другими категориями. И здесь… Вот, смотри. Изо льда в раскаленный пар, минуя воду.

— Лед тоже может испаряться, — заметил Разумовский.

— Да, но не кипятком, — покачала головой Орлова.

Ольга еще раз прокрутила запись поединка и задумчиво покусала губы.

— Кто его родители? Ты посмотрел?

— Я посмотрел. Ничего интересного, если честно. Отец — шесть стихий, мать — три.

— Откуда же у него столько силы… — задумчиво проговорила Орлова, открывая файлы, которые так и висели свернутыми на ее компьютере. — Он как будто не воспроизводит технику, а… Словно сразу же мыслит образами и моментально транслирует желаемый результат в свою силу.

— Почему нет? Избыток силы компенсирует тонкую работу, — пожал плечами Разумовский. — Некоторые опытные маги могут.

— Эти опытные маги — почти пенсионеры, — возразила Орлова. — Широкий кругозор, жизненный опыт, тренировки, интуиция. А тут мальчишка!

— И дар у мальчишки будет пластичен максимум пару лет, — негромко произнес Разумовский.

Орлова поднялась из-за стола, прошлась по кабинету, потерла лоб. Разумовский давно знал ее и не мешал бы мыслительному процессу, но рассусоливать не любил. Нужно было принять решение.

— Итак, что скажешь? — наконец, спросил он.

— Я не знаю, — напряженным голосом ответила Ольга.

— Чего ты не знаешь? Тут пацан, месяц назад открывший первую стихию, владеет ей, как некоторые выпускники не могут.

— Он может погибнуть в процессе, — хмуро проговорила Орлова.

— Судя по этой записи, он может погибнуть и без процесса, — ухмыльнулся Разумовский. — Вопрос не в этом. Вопрос в том: действительно ли ты веришь, что мальчишка сможет взять стихию Эфира?

Орлова несколько минут молча смотрела на собеседника, нервно кусала губы и сжимала-разжимала пальцы в кулаки, прежде чем ответить:

— Да. Я уверена, что он сможет взять стихию Эфира.

Императорский Московский Университет, Алексей Ермаков

У Алексея Ермакова и Максима Меншикова на самом деле общего было больше, чем они думали. Даже больше, чем думали все вокруг. Алексей тоже был воспитан в очень крепких родовых традициях, только эти традиции призывали любить русскую землю, вне зависимости от того, кому сейчас достался императорский венец.

Отец частенько говорил, что правители — это приходящее и уходящее, но нет ничего ценнее своей земли и своего народа. И любой из рода Ермаковых очень болезненно относился к любым позорным прецедентам с участием аристократов.