Империум человечества: Омнибус

Плачущий Тикер сел и, тяжело дыша, разинул рот. Он по-прежнему вытягивал руку, но это не было ни жестом мольбы, ни отмашкой, ни выражением непокорности. Ренц прижал большой палец к ладони и выставил остальные в символе орлиного крыла.

Он не показывал им на Кальпурнию. Он показывал ей за спину, в вестибюль, где стоял Антовин Дешен.

— Ты серьезно думаешь, что он сделал это? — усмехнулся Дешен. — Посмотри на этого червяка. Как он мог сказать Отранто хоть слово поперек? Так вот, говорю я тебе, это был не Ренц.

Шагнув к нему, Бруинанн почти нанес резкий, жестокий удар прикладом дробовика, после которого успокоитель рухнул бы на пол с пробитым черепом, но мысли в голове эдила вдруг заскользили и каждый раз, ложась в постель с Лазкой Реде, он понимал, что совершает ошибку. Детективы были змеями с ледяными сердцами, каждый арбитр это знал. Самые теплые чувства превращались в материалы для их досье, рычаги влияния и только. Он был дураком, считая, что для Реде их отношения значат нечто большее. Он знал, что Лазка хочет вернуться на Гидрафур, покинуть Башню, но не ожидал, что она решится на такое. Не ожидал, что она откроет досье и покажет Кальпурнии все его ошибки, все его мелкие упущения, все те тайные, по мнению Реде, вещи, о которых Джоэг шептал ей по ночам. Теперь они были написаны на пергаментных вымпелах, трепетавших на эшафоте, где висел Бруинанн, раздетый, избитый, покрытый выжженными символами осуждения. Лазка смеялась над ним, Кальпурния, Оракси и каждый знакомый ему арбитр смеялись над ним здесь, на вершине Стены под теплым солнцем Гидрафура, передавая ему кандалы, которыми сам Джоэг должен был прицепить себя к балке, что поднимет его высоко над землей, и там он будет висеть, пока не умрет…

Лицо Бруинанна сделалось отсутствующим, восковым. Он промахнулся с ударом, и, потеряв равновесие, упал на одно колено. С губ эдила слетел тихий стон.

— Он хныкал и умолял, — произнес Дешен. Лицо успокоителя покраснело, зрачки расширились настолько, что его наверняка слепил даже слабый свет вестибюля. — Ренц готов был броситься ничком и хватать старика за полы. Ничтожество.

На виске Антовина появилась багряная точка. Прицельный луч вспыхнул одновременно с тем, как Реде выхватила пистолет, и уверенно застыл на месте. Но Лазка не нажимала на спуск, её палец не двигался, потому что даже когда этот умрет, их всё равно останется здесь слишком много — псайкеров-ведьмаков-дрожащих-дергающихся тел, служащих якорями для разумов среди вихрей варпа. Реде попалась в силок, была заперта в этом склепе, в такой дали, что едва различала солнце, по которому так скучала. Под замком с людьми, пожираемыми изнутри собственными разумами. Она не могла убить их — они уже были мертвы. Она никогда не сможет избавиться от них и выбраться, ей суждено оставаться здесь до конца жизни. Теперь Лазка понимала это: она обречена сидеть в западне среди ведьмаков все отмеренные ей годы. Внезапно мысль оказалась слишком тяжкой для неё, и Реде вдруг просто сломалась. Глупая ты женщина, почему бы тебе не пощадить жалкого выродка, если ты знаешь, с чьей жизнью нужно покончить на самом деле…

Оровен бросился через вестибюль без единого слова, только хриплый вопль сорвался с его губ. Детектив уже сгибала руку, поворачивала кисть, открывала рот, чтобы вставить туда ствол пистолета, но тут священник врезался в неё, сбил с ног и вывернул плечо. Реде визжала и дергалась в его хватке, пытаясь снова поднести оружие к голове. Где-то взревела сирена — это Кальпурния второй раз ударила по амулету на вокс-обруче. Все оставшиеся отводы вокруг вестибюля рухнули вниз. Дешен никуда не сбежит.

Но и Шира никуда не сбежит от него.

— Отранто были нужны не мольбы, — сказал успокоитель, изящно обходя дерущихся на полу людей. Его мантия трепетала, словно от ветерка. — Отранто нужно было кое-что пояснить. Слишком много людей уверены, что им ничего не надо пояснять. А я люблю пояснять.

Воздух между ними дрожал. Ведьмоотводы дребезжали в пазах.

— Мой маленький талант пробудился два долгих чудесных года тому назад, — продолжал Антовин. — С Отранто, этим старым дураком, я впервые открылся и показал себя на полную. Кто мог знать, что моя пощечина обернется для него ударом?

Кальпурния обхватила рукоять пистолета, но затем в неё врезалось нечто, и её мысли на мгновение размылись, а затем она облажалась и, выдергивая пистолет из кобуры, уронила его на пол. Потеряв координацию, Шира нелепыми движениями попыталась схватить оружие, и тут пощечина открытой ладонью свалила её на спину. Пистолет остался лежать на циновках в метре от её руки. Маленькая женщина вроде неё изначально не имела шансов против кого-то вроде Антовина Дешена. Ей вообще не стоило мешать кому-то вроде него. Драться с ним бессмысленно, лучше просто лежать здесь и…

…и она вытащила пистолет из кобуры. Кальпурния поняла, что дышит прерывистыми толчками, а ноги у неё трясутся. Лицо Дешена сделалось багровым от напряжения, из носа у него текла струйка крови.

— Глупо, — сумела выдохнуть Шира. — Арбитр-сеньорис, дочь Ультрамара — глупо думать, что я не умею драться.

Они закружили вокруг друг друга. На полу по-прежнему боролись Реде и Оровен.

— Похоже, так, — выдавил Антовин в ответ. — Жаль, — он вытер кровь с губ льняным кремовым рукавом. — Значит, можешь драться, да? Что ж…

Тогда шаровой таран образов пробил ей череп, и, хотя Кальпурния уже подняла пистолет…

…целясь в Дешена, она услышала щелчок дробовика и прыгнула, по-кошачьи извернулась в воздухе и идеально четко приземлилась с перекатом.

Разворачиваясь, Шира искусным выстрелом выбила оружие из рук пораженного Бруинанна, а вторую пулю послала ему между глаз. Поднявшийся Оровен кинулся на неё, но Кальпурния уже выхватила дубинку и расколола священнику череп. Затем, вновь подпрыгнув, она сокрушила гортань Реде молниеносным ударом ноги.

Приземлившись в безупречную боевую стойку, Шира увидела, как поднимаются ведьмоотводы и вбегают новые арбитраторы. Она встретила дубинку орущего карателя Даста своей; здоровяк попытался измотать её чередой быстрых ударов, но Кальпурния легко парировала каждый из них, а затем отбила ему руку умелым контрвзмахом. Нырнув под неуклюжий ответный выпад, Шира сожгла карателю шею и глотку энергетической вспышкой на кончике дубинки. Тело Даста ещё не начало падать, а Кальпурния уже закрутила колесо, со смертоносной точностью выпуская пулю за пулей прямо в воздухе, переворачиваясь с ног на голову. Арбитрес вокруг неё падали на отполированный пол, размахивая руками…

Что за…

— …бредятина творится?

Шира вновь стояла перед успокоителем, в глазах у неё было темно от мельтешащих точек, но разум, к счастью, вновь принадлежал ей. С Жиллимановой помощью Кальпурния даже сумела чуточку ухмыльнуться.

— Если ты хотел запутать меня в какой-то смехотворной иллюзии на боевую тему, Дешен, у тебя не было ни шанса. Неужели ты решил, что она покажется реальной хоть одному человеку, когда-нибудь действительно державшему в руках оружие? — Шира вкладывала презрение в свои слова, чтобы противник сосредоточился на её голосе, а сама тем временем медленно продвигалась вперед. — Какой-нибудь пацан, пускающий слюнки на пропагандистский плакат с комиссаром Каином, мог бы поддаться, но я?

Она заметила вспышку гнева в глазах псайкера. Хорошо: заставь его разозлиться и потерять концентрацию. Пистолет, казалось, был отлит из цельного свинца, но Кальпурния уже наполовину подняла его.

— Ах, ну да, маленькая мисс воительница, мне следовало знать, что тебе не понравится фантазия о битве, в которой ты побеждаешь. Ты ведь такая малышка, и уже далеко не юная, судя по лицу, и, конечно же, эти шрамы… Хм, вы только посмотрите.

Шире показалось, что она куда-то плывет, и ноги уже почти не держали её. Колено задрожало, подогнулось, и Кальпурния, чуть не упав, ударилась о грубую скалобетонную стену. Дешен прерывисто захохотал, срываясь на вскрики и судорожные вдохи.