Империум человечества: Омнибус

— Посмотрите, что с Эбхо, — приказал Баптрис сёстрам, стоящим неподалёку. Те отперли дверь и вошли в камеру.

— Вы уедете завтра, Сарк, — сказал Баптрис. — Я вынужден буду пожаловаться вашему начальству.

— Жалуйтесь, — ответил я. — Я не хотел всего этого, но я должен был добиться правды. И теперь вполне возможно, что благодаря рассказу Эбхо, способ борьбы с оспой Ульрена у нас в руках.

— Надеюсь, что так, — сказал Баптрис, с горечью осматривая побоище. — Он дорого нам обошёлся.

Служители провожали меня обратно в келью, когда сёстры вывезли Эбхо из камеры. Пытка памятью убила его. Я никогда не прощу себе этого, неважно сколько жизней на Геновингии было спасено. И я никогда не забуду его облик, наконец-то открытый свету.

IX

На следующий день я отбыл на катере, вместе с Калибаном. Из приюта никто не вышёл попрощаться или проводить меня. С острова Мос я передал отчёт в Симбалополис, откуда при помощи астропатов через варп он достиг Лорхеса.

Была ли уничтожена оспа Ульрена? Да, со временем. Моя работа поспособствовала этому. Кровавая оспа была сродни Пытке, сконструированная Врагом и столь же разумная. Пятьдесят два офицера медицинской службы, такие же распространители заразы, как Валис, были осуждены и обращены в пепел.

Я не помню, скольких мы потеряли в целом по скоплению Геновингия. Сейчас я многое уже не могу вспомнить. Память уже не та, что прежде и временами я благодарен за это.

Я никогда не забуду Эбхо. Никогда не забуду его тело, которое сёстры вывезли из камеры. Он попал в огненную ловушку тогда, в инфирмиуме на Пироди Полярном. Лишённая конечностей, высохшая оболочка, висящая в суспензорном кресле, поддерживаемая в живых внутривенными катетерами и стерилизующими аэрозолями. Искалеченное, отталкивающее воспоминание о человеке.

Он был слеп. Это я запомнил наиболее отчётливо. Огонь выжег ему глаза.

Он был слеп, но до сих пор всё равно страшился света.

Я всё ещё верю, что память — величайший дар для человечества. Но, во имя Золотого Трона, есть вещи, которые я никогда не хотел бы вспоминать снова.

Гэв Торп Допустимые потери

— Капитан на летной палубе!

Экипажи самолетов «Божественной Справедливости» маршировали нога в ногу. Капитан Каури вошел в обширный ангар, наполненный лязгом сотни башмаков, в унисон чеканящих по решетчатому настилу. Идущий в двух шагах позади него летный командир Ягер осматривал своих новых товарищей.

Многие были одеты по уставу, застыв по стойке «смирно» там, где работали или бездельничали перед появлением командира. Внимание Ягера привлекла одна из команд, находящаяся в задней части аэроангара. В их поведении было что-то неприветливое: их униформа была не слишком опрятная, стояли они не столь твердо, как остальные команды; появление командира не так сильно привлекло их внимание. Что-то внутри Ягера подсказывало ему, что это и есть эскадрилья «Раптор», его новая команда.

По крайней мере, это объясняло две вещи: то, как Каури глядел на него при встрече, и взгляды, которые бросали на него другие летные командиры пока он входил в курс дел. Итак, «Рапторы» нуждались в строгой дисциплине? Хорошо, Ягер довольно быстро приведет их в форму.

Тут Ягер осознал, что капитан Каури обращается к летному составу и ход его мыслей настроился на то, что говорил его новый командир:

— … и я ожидаю от каждого из вас, что вы проявите к летному командиру Ягеру то же количество уважения и сотрудничества, что и к его предшественнику, командиру Глейду. А теперь возвращайтесь к своим обязанностям; мы выходим из дока в пять часов.

Властно кивнув, капитан распустил собравшихся людей и повернулся к Ягеру:

— По вашему взгляду я вижу, что вы уже определили эскадрон «Раптор».

Это было сказано с такой уверенностью, что Ягер смог только кивнуть, сохраняя как можно более нейтральное выражение лица.

— Они не настолько плохи, как может показаться на первый взгляд, — продолжал Каури. — Среди них есть чертовски хорошие пилоты, и, под руководством справедливого, ответственного человека, они покажут прекрасные результаты. Я думаю, что вы и есть тот самый человек, Ягер, и буду с интересом ждать ваших успехов.

— Спасибо, сэр, — ответил Ягер, довольный тем, что капитан доверяет ему. — Я думаю, что вы не будете беспокоиться насчет эскадрильи «Раптор».

— Увидимся позже, а сейчас идите к своим людям. Дайте им шанс доказать себе, что они достойны Имперского Военного Флота.

Два офицера почтительно кивнули, прежде чем Каури, развернувшись на пятках, покинул палубу. Ягер окунулся во все звуки, запахи и виды своего нового дома. Несмотря на то, что все палубы были похожи между собой, на каждой были свои особые ароматы, различные оттенки света, разновидности оборудования и сотни маленьких деталей, делающих их особенными. Летная палуба «Божественной Справедливости» была местом стоянки, подготовки и запуска десятка массивных бомбардировщиков «Мародер» и, в дополнение к ним, десятка истребителей «Гром». Сейчас все самолеты находились в своих отсеках, каждый в своей арочной нише по бокам взлетной палубы. Над головой летного командира, в окружении лабиринта пересекающихся мостков и лестниц, нависали два огромных крана, способных поднимать и передвигать над палубой самолеты. Болтовня членов экипажей наполняла пещерообразный ангар постоянным шумом, ароматы ладана и мазей техножрецов висели в воздухе, смешанные с более мирскими запахами промасленного металла и человеческого пота. Глубоко вздохнув, Ягер направился к своим новым экипажам.

Шагая по летной палубе, Ягер смог рассмотреть своих новых людей более внимательно. Несмотря на прощальные слова Каури, его не впечатлило то, что он увидел. Они слонялись среди разбросанной тары, проводили время в жарких спорах, играли в кости или просто валялись, отдыхая. Почти все носили свободную светло-серую форму, придававшую им унылый и скучный вид. Кое-кто бросал взгляды на быстро шагающего летного командира, а двое из них вскочили на ноги при его приближении. Один, стрелок с самолета Ягера, судя по знакам отличия, вытянулся по стойке «смирно» и быстро отдал честь.

— Добрый день! — объявил худосочный стрелок. — Позвольте мне поприветствовать вас как летного командира эскадрильи «Раптор».

Другой, плотно сбитый бомбардир, бросил на стрелка убийственный взгляд из-под нахмуренных бровей, покрытых бисеринками пота:

— Заткнись, Сэйл. Новый командир не желает слышать твое подхалимство!

— Вы двое, прекратите немедленно! — резко приказал Ягер, раздраженный их недисциплинированностью. — Давайте начнем с чего-то более похожего на правду: вы мне не нравитесь, любой из вас. — Ягер каждого окинул внимательным взглядом. — Судя по тому, что я уже видел, вы — стадо дрянных, недисциплинированных, безнадежных бездельников. Не больше!

— При обращении ко мне называйте меня «командир Ягер». Если вы хотите обратиться ко мне в не боевой обстановке, то сначала надо спросить разрешения, например, «Разрешите обратиться, командир Ягер?». Вам ясны эти две простые вещи?

Обескураженные мужчины с недоверием смотрели на Ягера.

— Полагаю, слова, что вы пытаетесь мне сказать, это «Да, командир Ягер», — подсказал Ягер, приподнимая бровь.

Ответ был тих и нерешителен, но это было только начало.

— Гм, разрешите обратиться, командир Ягер? — начал тихим голосом один из окружающих людей.