Империя хаоса. Тени Бога. Дилогия(третья и четвертая книга серии)

– Разве мадемуазель ожидает, что я приду на урок после бала?

– Разумеется. Если ваш отец обнаружит, что в его отсутствие я плохо вас учила, он прикажет меня выпороть.

Подошел слуга с подносом, на котором стояли бокалы с вином.

– Что это ты такое принес? – наморщила носик Елизавета. – Принеси водки [8] .

– Слушаюсь.

Елизавета откинулась на спинку кресла, улыбнулась и томно закрыла глаза. Это было очаровательное юное создание – настоящая красавица. Ей исполнилось двадцать три года, Адриана была меньше, чем на десять лет старше ее, но казалось, их разделяют века. Разве когда-нибудь Адриана была вот такой беззаботной?

8

Во времена Петра I крепость водки составляла 15 градусов.

Нет, подумала она, беззаботной ей быть не довелось.

– Я думаю, папа очень скоро вернется. Я уверена, из Китая он привезет нечто необыкновенное. – Девушка очень серьезно посмотрела на Адриану. – Я надеюсь, вы попросите Бога вернуть его домой живым и здоровым.

– Боюсь, я не имею влияния на Бога, – ответила Адриана.

– Не может этого быть. Совершенно очевидно, что Бог любит вас. Даже патриарх это говорит. В этом никто не сомневается. Есть и такие, кто утверждает, что вы – святая.

В этот момент слуга принес водку, и она с удовольствием сделала глоток.

– И вы во все это верите? – с укоризной спросила Адриана.

– Ну, только в то, что у вас всего один любовник, и это потому, что вы страдаете от каких-то религиозных предрассудков. – Елизавета улыбнулась. Она успела уже осушить свою рюмочку. – Ну вот, – вздохнула она, – если вы не хотите танцевать со всеми этими кавалерами, то мне придется отдуваться за двоих, несмотря на мою смертельную усталость. – Она встала и поправила лиф платья, еще более соблазнительно обнажив свою белоснежную грудь.

– Не забудьте, завтра у вас урок, – напомнила ей Адриана.

– Да, конечно. – Елизавета чуть наклонилась и расцеловала Адриану в обе щеки, а затем растворилась во всеобщем веселье.

Было чуть за полночь, когда Адриана поднялась с постели и подошла к окну. Раздвинула шторы, приложила лоб и ладони к толстому стеклу и стала смотреть вниз, на огни Санкт-Петербурга.

В лунном свете город казался сказочным: сверкающий снег, стройные башни со шпилями, Нева – переливающаяся блеском дорога, по которой порхают, едва касаясь ее, снежные феи. Город – холодный, прекрасный, отстраненный. Последние десять лет он являлся ее домом.

Стекло было толстым, особого алхимического сплава, но, несмотря на это, оно настывало, и кожу покалывали крошечные иголочки русского мороза. Она скользнула своей человеческой рукой по оконному стеклу и остро ощутила холод, ее магическая рука была бесчувственна ко всему земному. Если Адриана простоит вот так у окна бесконечно долго, пока кровь не застынет, превратится ли она в ледяную скульптуру женщины, неподвластную времени, вечно смотрящую в окно, без единого движения, без единой мысли в голове. Ей хотелось такого ледяного забытья.

Сзади послышалось шуршание простыней, но она не обернулась даже тогда, когда раздался сонный голос Эркюля.

– Адриана, – позвал он.

– Спи, Эркюль.

– Я хотел бы, чтобы ты легла рядом.

– В мире есть многое, чего стоит желать, Эркюль.

Возникла многозначительная пауза, в течение которой шуршание простыней продолжилось. Ей не нужно было поворачивать голову, она могла легко представить его задумчивый взгляд, сломанный когда-то и оттого немного кривой нос и густые каштановые волосы. Адриана не хотела в тысячный раз видеть, как он пытается понять ее, определить, что он сделал не так, чем расстроил ее.

– Ты такая красивая там, у окна, – сказал он тихо, с искренним восхищением в голосе. – Ты самая красивая женщина из всех, которых мне доводилось встречать в жизни.

Адриана не находила смысла в этих словах. Зачем мужчины вообще их говорят?

– Спи, Эркюль, – как можно нежнее повторила она.

– Я не могу спать, когда ты не спишь. Я знаю, с тобой что-то произошло в небе. Что-то, о чем ты не хочешь рассказать.

– Просто не о чем рассказывать, Эркюль.

Она слышала, как он опустил ноги на пол и, не отрывая взгляда от города за окном, подняла руку.

– Пожалуйста, не подходи, – попросила она.

– Что я сделал не так? – спросил он. – За что ты сердишься на меня?

– Эркюль, ты здесь не причем.

– Я люблю тебя, и если что-то волнует тебя, это волнует и меня.

Она наконец повернулась к нему, оставив шторы полуотдернутыми, откинула с лица длинные черные волосы.

– Причина в Ирине? – продолжал он.

– Уж кто здесь совсем не причем, Эркюль, так это твоя жена.

– Я давно женился бы на тебе, Адриана. Сотни раз я делал…

– Эркюль, – тихо оборвала его Адриана, – я устала повторять: мои мысли занимаешь не ты, не твоя жена, не твои дети и даже не мое замужество, которое мне совершенно не нужно.

– В таком случае я тебя совершенно не понимаю.

– В таком случае, может быть, тебе лучше меня оставить.

– Раньше ты была счастлива со мной.

– Ты был мне нужен, по крайней мере, я так думала. – Ее голос стал еще тише и нежнее. – Мне нужен был друг, Эркюль, настоящий друг. У меня никого нет – только ты и Креси.

– Но это какая-то странная дружба. Почему она строится только на твоих условиях? Почему, когда ты хочешь, чтобы я был в твоей постели, я в ней и оказываюсь, но когда я хочу, чтобы ты была в моей…

– Я думаю, Ирина не отличается такой широтой взглядов, – сказала Адриана и попыталась улыбнуться.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Она внимательно посмотрела на него:

– Неужели я так дурно с тобой обращаюсь, Эркюль? Вспомни, когда мы встретились, какую жизненную цель ты преследовал? Ты хотел служить влиятельному принцу, который правил бы в соответствии с требованиями нового времени. Ты хотел стабильного положения. И разве я не исполнила все твои желания? Разве царь не тот господин, которого ты искал?

– Я не спорю с этим, но…

– Что "но"? Любовь никогда не была частью нашей сделки. Ты любишь меня только потому, что я тебе не принадлежу. Если бы ты женился на мне, то сейчас ты был бы не со мной, а с другой женщиной, и я, а не Ирина страдала бы от одиночества на нашем брачном ложе.