Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт

Император Диоклетиан

Впрочем, в тетрархии была своя вершина. Диоклетиан – единственный имел дополнительную приставку в титулатуре «доминус». Только формально все «августы» и «цезари» были «братьями», но на самом же деле только на Диоклетиана распространялась «божественная полнота власти» и именно он был инициатором всяких начинаний, а равно и высшим арбитром. К первенству своему Диоклетиан относился весьма ревниво.

Время Диоклетиана непосредственно предшествовало Медиоланскому эдикту и подготовило Римскую цивилизацию – хотя и с роковым для нее опозданием – переступить через предубеждения. Сформировавшиеся именно в эти годы Диоклетианова правления люди и осуществили исторически закономерный переход от язычества к христианству. Сам Диоклетиан по сию пору относится к одним из самых противоречивых в оценках историков деятелей прошлого. Немало тех, кто считает его «гением бюрократии», активно искавшим новые формы выживания для Римской империи, но не меньше и тех, кто полагает его губителем этой империи и создателем той властной системы, которая окончательно разрушила Античную цивилизацию.

Для либералов и апологетов демократии Диоклетиан ненавистен тем, что он окончательно отбросил в сторону, как бесполезную ветошь, остатки республиканского строя, упразднив Принципат и установив режим классической восточной деспотии с характерным для нее обожествлением монархической власти. Тем, что облачившись в пурпур и парчу, украсив себя драгоценностями и водрузив на голову корону, стал требовать от подданных поклонения себе, как это было в Египте, Вавилоне или Ахеменидском царстве. Бывшие римские граждане, превратившись в «рабов Империи», теперь вынуждены были распластываться на церемониях ниц перед троном и целовать следы императорских пурпурных калиг, а в случае особой милости и благорасположения – края одежды властителя.

Для христиан Диоклетиан неприемлем, как инициатор последних в Античности масштабных репрессий, которые призваны были окончательно изничтожить христианство и погубить Церковь. Эти гонения оказались достаточно неожиданными по причине полной индеферентности самого Диоклетиана к вопросам религии (что, впрочем, весьма характерно для многих римлян эпохи упадка) и того, что в его окружении было много христиан, занимавших весьма видные места в системе управления. Более десятилетия ничто не предвещало грозы, которая разразилась на заключительном этапе его правления.

Диоклетиан родился в Иллирии, на восточном берегу Адриатического моря. Случилось это не позднее 245 года и, следовательно, к власти он пришел в возрасте около сорока лет, в самом расцвете – силы были еще в избытке, но уже имелся богатый жизненный опыт. Годы детства и юности Диоклетиана покрыты мраком неизвестности. Даже его имени, что дано было ему при рождении, мы не знаем – Диоклом он себя называл в память о городке, в котором он якобы родился. Во всяком случае, он не был «благородного» происхождения. Некоторые римские историки (Аммиан Марцеллин и Лактации) считали его сыном рядового чиновника-писца. Иные (например, Евтропий) считали, что он был вольноотпущенником сенатора Ануллиана. Есть мнения, что был он или рабом, или относился к т. наз. «детям легиона».

Став императором, Диоклетиан не сделал ничего, чтобы внести ясность в этот вопрос: очевидно лишь то, что он относился к тем римским правителям, кто, как и Филипп Араб, и Деций, и Феодосии, были выходцами из низов общества и лишь благодаря упорству и выдающимся личным качествам (а равно, впрочем, и удаче) проделали тяжелый путь наверх, к самой вершине властного Олимпа. Они хорошо знали суровые правила жизни и цену труду, в них сочетались в самых причудливых формах зависть и презрение к счастливчикам-аристократам, они умели разбираться в людях и ценили преданность.

Диоклетиан начал путь к власти простым легионером еще при Галлиене. Карьера его резко пошла вверх при Клавдии Готском, иллирийце родом (как и Диоклетиан), человеке, что крайне редко во власти вообще, добросердечном и благодарном. К сожалению, он рано умер во время чумной эпидемии. При грозном Аврелиане полководческий талант Диоклетиана был высоко оценен – ему уже поручалось командование легионом. Признание это было особенно ценно, учитывая, что сам Аврелиан был одним из величайших полководцев древности [4] .

4

Аврелиан, вообще-то, – очень интересная личность: он умел вызывать трепет и ужас, но был напрочь лишен патологической жестокости. В его яркой и фактурной натуре привлекает не столько даже дар воина, сколько своеобразный юмор, проницательность и тяготение к справедливости.

При Пробе Диоклетиан становится одной из ведущих фигур в Империи. Видимо, в это время он стал предметно думать и об императорском пурпуре. Позднеримские биографы все в один голос утверждают, что о короне Диоклетиан думал чуть ли не с детства – это, скорее всего, вымысел. Но вот когда он поднялся в высший эшелон власти, войдя в военную и политическую элиту, то, учитывая специфику времени, просто не мог об этом не подумать, ибо был весьма амбициозен и деятелен. Несомненно то, что ему довелось участвовать во многих переворотах.

Как-то он сказал: «Кабанов всегда убиваю я, а лакомым куском пользуются другие». Рассказавший об этом Аврелий Виктор утверждает, что по преданию Диоклетиану (когда тот, возможно, не был еще даже Диоклом) было предсказано, что он станет императором после того, как убьет на охоте кабана, а потому он после тридцати лет часто ездил на охоту. Кабанов он убивал много, но власть все время от него ускользала.

Звездный час наступил осенью 284 года. Диоклетиан в том году отправился в Сирию вместе с Каром, где должен был стать заместителем императора во время похода на персов. После гибели Кара от удара молнии Диоклетиан быстро вернулся в Рим, где должен был стать советником и охранителем юного Нумериана. Но к моменту возвращения префект претория Апр уже убил Нумериана и Диоклетиан прибыл как раз в момент, когда солдаты легионов, расположенных в Лациуме, собрались на Форуме. Они и подняли Диоклетиана на трибуну, объявив его новым императором.

Решение, впрочем, было не единогласным. Надо сказать, префект Апр собрал солдат для того, чтобы императором провозгласили именно его, а появление Диоклетиана разрушило его план. Люди Апра (а, возможно, и сам Апр) стали кричать, что Диоклетиан виновен в смерти Нумериана. Момент был смертельно опасный. Но за плечами Диоклетиана недаром был богатый опыт общения с легионерами, опыт военачальника и политика – он отлично чувствовал психологию толпы. Он произнес страстную речь, в которой клялся всеми богами (и беря их в свидетели), что не виновен в смерти юного императора. Заключение речи было в высшей степени эффектно: указав рукой на Апра, Диоклетиан прорычал как бы в праведном гневе «Вот виновник убийства Нумериана» и, не давая никому опомниться, тут же пронзил префекта мечом. Гнев оправдывал убийство того, кто был главным соперником Диоклетиана за власть. Так выходец из Иллирии стал императором.

Вечером, по свидетельству Вописка, он якобы сказал своим друзьям, что пришли его поздравить: «Наконец-то я убил назначенного роком кабана!» Впрочем, убедив легионеров, Диоклетиан не убедил историков – какие-то сомнения относительно его участия в судьбе Кара и Нумериана остались по сию пору. Возможно, Диоклетиан, покончив с Каром в далекой Сирии, прибыл в Рим несколько раньше сходки легионеров на Форуме. Возможно, между Апром и Диоклетианом имелся какой-то сговор, они ведь были людьми одной профессии, одного возраста и хорошо друг друга знали по долгим годам службы. Возможно, Диоклетиан в последний момент «переиграл» Апра. Домыслы – удел романистов. Диоклетиан страстно стремился к власти, однако среди свойств его характера нет подлости, а потому представляется невероятным его участие в убийствах что Кара, что Нумериана.