Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира

10 000 фунтов (1 римский фунт = 327,45 г) оливкового масла 30 мер (1 мера = 238 л) приправы — греческого рыбного соуса 30 фунтов перца 150 фунтов тмина 2 фунта пряной гвоздики

1 фунт корицы

2 фунта нарда (гималайской валерьяны; из нее делали мазь) 30 фунтов коста (растение в Индии и Аравии — costus arabicus, — из корня которого приготовляли дорогую мазь; его также клали в подогретое вино для аромата — типа нынешнего глинтвейна) 50 фунтов фиников

100 фунтов смокв (плодов фигового дерева) 100 фунтов миндаля 30 фунтов фисташек 100 фунтов оливок

50 фунтов приправы hidrio (очевидно, название указано неверно; такого слова нигде не удалось обнаружить) 150 фунтов мелкого горошка 20 фунтов риса

10 фунтов золотисто-красного сладкого перца 20 кожур (seoda — кожура в оливковом масле?) 10 кож из Кордовы 50 листов папируса

Конечно, не все вышеприведенные наименования можно отнести к приправам, привезенным с Востока, например то же оливковое масло. Но большинство их, безусловно, относится именно к этой категории. Из этого документа мы можем сделать несколько выводов. Во-первых, что в государственной кладовой специй всегда было в изобилии, поскольку в предоставленной монастырю грамоте не указывается, в какой именно день можно приходить за товаром; это своего рода открытая товарная накладная без даты, означающая, что прийти можно тогда, когда в монастыре сочтут нужным, и выбрать указанное количество товара. Опять же, мы навряд ли имеем основания полагать, что подобная щедрость демонстрировалась только по отношению к монастырю в Корби. Но даже если и так, то все равно приходишь к выводу о том, что приправы были столь неотъемлемой частью ежедневного пищевого рациона того времени, что даже монастырская кухня не могла без них обойтись.

На самом деле специи использовались столь широко, что король решил включить их и в рацион послушников монастыря в Фосе, выполнявших хозяйственные и другие работы, обеспечивавшие монастырскую жизнедеятельность. Они имели право на один фунт греческого рыбного соуса, одну унцию (римская унция равнялась 27,288 г) перца и две унции тмина. Таким образом, даже эти скромные служители испытывали потребность использовать в пищу перец столь же регулярно, как и соль. Получить положенное им послушники могли практически на каждом постоялом дворе или придорожной гостинице, а точнее сказать, на каждом пункте смены почтовых лошадей, другими словами, везде.

Аналогичную информацию мы находим и в высочайшем королевском повелении, дошедшем до нас благодаря Маркульфу. В этом документе упоминаются те же специи, что и в грамоте монастыря Корби. Я знаю, что, по мнению Круша, Маркульф просто скопировал грамоту Корби и представил ее как отдельный новый документ. Круш шутливо замечает, что королевские приближенные ничего этого в пищу не употребляли, и, безусловно, он прав [83] .

С другой стороны, навряд ли Маркульф стал бы включать в свой документ полный список упомянутых продуктов из грамоты монастыря Корби, если бы использование приправ не было повсеместным. Он считал их применение не редкостью, а обычной, широко распространенной практикой, и это тем более важно, что свой документ он готовил на севере Галлии. Более того, разве это доказанный факт, что Маркульф скопировал жалованную грамоту монастыря Корби? [84]

83

Следует отметить, что специи не входили в рацион приближенных короля и вообще официальных лиц в период правления Каролингов.

84

Шпромберг разделяет точку зрения Круша в данном вопросе.

Ведь в документе Маркульфа, помимо продуктов из грамоты Корби, также говорится о поставках мяса. И если он просто скопировал упомянутый документ, почему тогда в его документе отсутствует упоминание о папирусе? [85]

В любом случае как сама жалованная грамота монастырю в Корби, так и выводы, которые можно сделать на ее основе, свидетельствуют о большой важности торговли пряностями и их повсеместном распространении в эпоху Меровингов. И безусловно, то, что было характерно для Галлии, было также справедливо и для других территорий, расположенных на побережье Тирренского моря.

85

Что касается торговли специями в эпоху Меррвингов, то она напоминает торговлю аналогичными товарами в городах Италии в XII в. и позднее. Как отмечает Григорий Турский, упомянутыми товарами торговали парижские торговцы.

Другим важнейшим товаром с Востока, используемым повсеместно и в больших количествах, был папирус. Монопольным поставщиком папируса во все районы Римской империи был Египет; для повседневных нужд использовался именно папирус, а пергамент применялся для письма только в особо важных случаях. Письмо было широко распространено в западных районах Римской империи, как до, так и после вторжений германцев. Оно было неотъемлемой и важной частью всей общественной жизни. Знание письма было необходимо для правовой деятельности и государственного управления, без него само существование государства было невозможно; то же самое можно сказать и о внутриобщественных отношениях, которые без искусства письма не могли нормально развиваться. У торговцев были специально нанятые помощники, в задачу которых входило вести документацию четко, понятно и грамотно. Огромное количество папируса использовалось для нужд государственного казначейства, судопроизводства, частной переписки, а также монастырских записей. Как мы видим, монастырь в Корби ежегодно потреблял 50 листов (свитков) папируса, которые он брал в государственном хранилище в Фосе. Вне всякого сомнения, суда, груженные только папирусом, регулярно посещали морские порты.

Упрек Григория Турского своим коллегам в Нанте в том, что их многочисленные оскорбления и поношения не смог бы вместить весь папирус, разгружаемый в Марселе [86] , является ярким и эмоциональным свидетельством того, как часто и регулярно приходили грузы с этим товаром. Более того, папирус использовался также для изготовления фитилей для свеч, а вставки из промасленного папируса использовались в фонарях вместо стекла. Тот факт, что папирус можно было приобрести в торговых лавках в Камбре (город на севере Франции в нынешнем департаменте Нор), говорит о том, что он был доступен практически повсеместно. Следовательно, он являлся предметом массового потребления, и его поставляли оптовыми партиями из Александрии во все районы Средиземноморья. Доказательством этого служат, в частности, написанные на великолепной по качеству бумаге королевские грамоты, сохранившиеся в Национальном архиве в Париже, а также некоторые фрагменты из частной переписки. Об этом же свидетельствуют остатки ларцов круглой формы для хранения бумаг, которыми пользовались частные лица и коих обнаружено бесчисленное множество, а также найденные документы, связанные с городским управлением и хранившиеся в городских управах.

86

Он пишет: «О, если бы ты нес свое пасторское служение в Марселе! Ты бы убедился, что только приправы и оливковое масло здесь разгружают столь же часто, как и папирус; суда привозят его из-за моря, давая нам возможность пользоваться этим благом и творить на нем, как творили наши предки. Так разве можно оставлять на нем то, что составит дурную славу, тем более когда стесненность в средствах и так не позволяет быть многословным и требует писать лишь то, что должно».

Конечно, в северном климате хрупкий папирус довольно быстро разрушался; именно поэтому так мало его сохранилось до нашего времени. Однако этот факт не должен никого вводить в заблуждение относительно реального количества папируса, используемого в то время. А та богатая информация относительно его использования в Галлии, которой мы располагаем благодаря Григорию Турскому, не должна закрывать нам глаза на тот факт, что еще большее количество папируса наверняка потреблялось в Италии и Испании и что, соответственно, торговля папирусом процветала и там и он являлся важнейшей статьей импорта в эти страны.

Другим важнейшим товаром того времени было оливковое масло. Спрос на него был практически повсеместным; в первую очередь оно использовалось при приготовлении пищи — это говорит о том, что в Южной Галлии, а также в Испании и Италии практически все готовили на оливковом масле. Местных оливковых деревьев не хватало, чтобы удовлетворить имевшийся спрос, и масло приходилось завозить. Это было тем более важно, что храмы и монастыри в то время активно использовали оливковое масло — именно потому, что его было в изобилии, — для масляных светильников, поскольку восковые свечи тогда еще не применялись, к ним перешли позднее. Главным производителем оливкового масла в Римской империи была Северная Африка, и это положение сохранялось вплоть до нашествия арабов-магометан. Из Африки масло привозили в специальных бочках (похожие бочки использовали и для соленой рыбы). Король остготов Теодорих в письме епископу Салоны (город расположен рядом со Сплитом в нынешней Хорватии) [87] , написанном где-то между 509 и 511 гг. по просьбе торговца по имени Иоганнес, напоминает епископу о том, что ему были поставлены шестьдесят бочек оливкового масла для наполнения светильников и что торговец ожидает оплаты поставленного товара; из текста письма видно, что это рассматривается как мелочь, попросту говоря, как сущая безделица. Григорий Турский приводит интересную информацию о торговле оливковым маслом в Марселе [88] ; так, он пишет, что у одного торговца украли прямо на причале семьдесят бочек оливкового масла, предназначенного для светильников. Жалованная грамота, предоставленная Хлодвигом III монастырю в Сен-Дени (северный пригород Парижа на Сене) в 692 х. и продленная в 716 г. (а впервые она была дана монастырю еще Дагобертом I, умершим в 639 г.), давала право на ежегодную субсидию в сто золотых солидов, на которые королевские уполномоченные могли приобрести в кладовых государственного казначейства требуемое для светильников оливковое масло в соответствии с наличием необходимого количества вьючных животных для его перевозки (солид — римская золотая монета; цены в солидах в VI в. были примерно следующими: раб стоил от 12 до 20 солидов; 6 телег оливкового масла — 100 солидов; маленький крестьянский двор — примерно 20 солидов; лошадь — 6 солидов; бык — 2 солида; корова — 1 солид). В упоминавшемся документе, составленном Маркульфом, говорится, что обычно оливковое масло для светильников покупали в порту Марселя.

87

Текст письма был любезно предоставлен мне М. Кюгнером.

88

Р. Бухнер в своем исследовании по Провансу, говоря о торговле оливковым маслом, ссылается на данные Григория Турского.

Оливковое масло, таким образом, попадало даже в северные районы Галлии. Это подтверждает упоминавшаяся жалованная грамота монастырю Корби от 716 г. на получение 10 тыс. фунтов этого товара. Это масло явно не было поставлено из Прованса, поскольку оно хранилось на складах государственного казначейства [89] . За вывоз оливкового масла из Бордо взимался отдельный налог, это наводит на мысль о том, что оно попадало в Бордо из Марселя.

Все это позволяет говорить о том, что торговля с африканскими провинциями развивалась весьма активно. Как раз об этом свидетельствует и тот любопытный факт, что верблюды использовались в качестве вьючных животных в Испании и Галлии. А ведь попасть туда они могли только из Африки; использовать верблюдов таким образом римляне начали в своих североафриканских провинциях еще во II в. Вне всякого сомнения, в западных районах империи верблюды использовались в качестве вьючных животных еще до вторжения германцев. Григорий Турский говорит о том, что отступавшие войска Гондобальда бросили верблюдов и лошадей, тяжело нагруженных золотом и серебром. Более того, Брунгильду перед тем, как казнить, провезли перед войском на верблюде. Это все свидетельствует о том, что верблюды использовались для перевозки грузов в армии. В Житии св. Илии говорится, что епископа во время его путешествий всегда сопровождал верблюд. Король Вамба приказал привезти в Толедо руководителя восставших Павла верхом на верблюде с обритой бородой, покрытого грязью и вшами, с нечесаными, всклоченными волосами, и единственной одеждой ему служила верблюжья шерсть, хоть как-то скрывавшая его наготу [90] .

89

Подсчеты Р. Бухнера, согласно которым в Фос ежегодно завозилось 200 тыс. фунтов оливкового масла, не могут восприниматься всерьез.

90

В первоисточниках, рассказывающих об этом, используется именно слово «верблюд», а не «серна», как ошибочно полагает Дукан.

Вышеизложенное явно свидетельствует о том, что судоходство в Тирренском море осуществлялось очень активно, в первую очередь в направлении Востока и побережья Северной Африки. Карфаген, похоже, был перевалочной базой торговли Востока с Западом. Также была развита прибрежная торговля вдоль всего побережья Италии, Прованса и Испании. Люди, направлявшиеся в Рим из северных районов, делали пересадку в Марселе, чтобы оттуда попасть в Порто, расположенный в устье Тибра. В Константинополь путешественники направлялись также по морю. Сухопутный маршрут по суше и по Дунаю использовался редко из-за препятствий, чинимых варварскими племенами. Существовал другой маршрут — через Равенну и Бари. Судя по всему, между Марселем и Испанией было очень активное морское пассажирское сообщение, как, впрочем, и грузовое. Термин «профессиональный оптовый торговец», используемый Григорием Турским, говорит об интенсивности торгового судоходства. Мне кажется, можно утверждать, что судоходство после вторжения германцев как минимум осталось на том же уровне, что и во времена империи. После смерти короля вандалов Гейзериха пиратство на море практически прекратилось, о нем более нет никаких упоминаний, а торговля развивалась очень активно, причем ясно, что речь идет о торговле крупным оптом, причем в очень больших масштабах. В этом нетрудно убедиться, если посмотреть, что именно ввозилось в западные районы, с какой регулярностью и какую прибыль это приносило тем, кто этой торговлей занимался.