Империя крови

— Что-то я раньше не замечал за тобой трусости, — язвительно заметил Конан.

— И не заметишь, — вспыхнула амазонка. — Я только говорю, что борьба будет нелегкой.

— Конечно, — вставил слово Тайрад, — но вспомни, как три десятка наших людей сумели противостоять толпе из двух тысяч амазонок.

— Сказал тоже, — фыркнула Паина. — Они были без оружия!

— Почти все женщины — да, — согласился Тайрад, — но стражниц там было не менее трех сотен, да на улице мы убили еще около двух десятков.

— Вы напали неожиданно, — не сдавалась амазонка. — Конечно, гирканцы прекрасно подготовлены и смогли кое-чему научить моих женщин, но все равно нас очень мало, чтобы всерьез рассчитывать на победу.

— Что же тогда делать? — В голосе Тайрада звучала растерянность. Он вовсе не хотел прекращать борьбу против самозванки: новые отношения с амазонками пришлись гирканцам по вкусу, и они не собирались покидать эту страну. — Мы…— Он замолчал и вопросительно взглянул на варвара.

— Я заплачу твоим людям, — по-своему поняла его Паина. — Не беспокойся, получите все, как договорились.

— Мы не сомневались в этом, — усмехнулся киммериец. — Но Дейдра права. — Он посмотрел долгим взглядом на молодую женщину, отчего та слегка смутилась и снова потупила взор. — Если не скинуть эту вечно пьяную бабу с трона, никто не поручится, что все амазонки очень скоро с легкой руки колдуньи не превратятся в бессловесное стадо. Ты этого хочешь? — Он скрестил руки на груди и взглянул прямо в глаза Паине.

— Чего тебе надо от меня? — недружелюбно проворчала амазонка. — Акила мертва, и кто же, по-твоему, может занять ее место?

— Копыта Нергала! — потерял терпение варвар. — Да разве это главное? Я не могу решать за твой народ, что ему делать. Спроси своих женщин, — добавил он, — чего они хотят. Впрочем, — усмехнулся варвар, — я тебе прямо сейчас могу сказать, чего они не хотят: жить под властью Эниды, которой Мэгенн вертит так, как ей угодно.

— Откуда ты знаешь? — почти выкрикнула Паина.

— Оттуда, — показал пальцем вверх Конан. — Пока я сидел в ваших подземельях, мне было видение, — не моргнув глазом, соврал он.

— Видение? — недоверчиво переспросила Паина. — Тебе, варвару, видение о жизни амазонок? — Она покачала головой, и впервые за последние дни на ее губах появилось какое-то подобие улыбки. — Так я и поверила тебе, киммериец! И что же именно ты видел?

— Что, интересно? — спросил варвар.

Он почувствовал, что амазонка заинтересовалась, и теперь надо было тщательно подбирать слова, чтобы не испортить хорошее начало. — Не знаю, поймешь ли ты. Краем глаза он следил за собеседниками: все прямо-таки впились в него глазами, особенно Вульф.

«Мальчишку убедить будет легко, — увидев его расширенные зрачки, подумал Конан, — а вот как с этой хранительницей дурацких традиций…»

Он сел поудобнее, скрестив под собой ноги и прикрыв глаза, словно какой-нибудь вендийский мудрец, лихорадочно соображая, что бы такое сказать. Киммериец принялся медленно раскачиваться, будто пытался что-то вспомнить, а на самом деле стараясь выиграть время. Как назло, в голову не приходило ничего подходящего.

«Хвост Нергала! Думай, варвар!» — уговаривал он себя.

— Не можешь вспомнить? — язвительно спросила амазонка.

— Нет, размышляю, стоит ли вам все это рассказывать, — ответил Конан. — Слишком страшная картина. Боюсь, как бы ты не повредилась умом.

— Говори! — потребовала Паина. — Я видела в жизни столько, что уж и твою речь как-нибудь выдержу.

— Так вот… — торжественно начал киммериец. В колеблющемся свете факелов его лицо казалось неподвижной маской. Слушатели притихли, завороженно глядя на него. — Виделись мне толпы ваших амазонок, которые кружились в каком-то медленном танце, но двигались они неуверенно, не в такт, словно все происходило во сне или под воздействием злых чар…

— Магия? — перебила его Паина.

— Не знаю. — Наблюдая за ней, варвар заметил, что его слова произвели на амазонку впечатление. — Мне показалось, что они не вполне владеют своими телами.

— Дальше? — нетерпеливо спросила женщина.

— А дальше совсем плохо, — скроив скорбную физиономию, продолжал Конан. — Со всех сторон откуда-то появились толпы мужчин, которые набросились на них, и амазонки не могли сопротивляться. Они смеялись… Нет, скорее, глупо хихикали и позволяли делать с собой все что угодно…

— Не может быть! — Этого Паина вынести не могла. — Дурацкое видение! У вас, самцов, только одно на уме, поэтому вы и видите такие сны! К тому же до сих пор я что-то не слышала, чтобы ты был мудрецом или магом. — Она вызывающе посмотрела на киммерийца.

— Нет, Паина! — вмешалась Дейдра. — Конан был во власти Мэгенн, а ты знаешь, как она может вторгнуться в любую душу. Наверное, ему привиделось то, что было в мыслях у колдуньи.

— Ты думаешь? — с сомнением взглянула на нее амазонка.

Она плохо разбиралась во всем, что не касалось охоты и боевого искусства, поэтому слова чародейки поколебали ее недоверие к рассказу киммерийца, хоть и не развеяли его.

— И отчего же амазонки были такими?

«Похоже, ты начинаешь мне верить… — подумал варвар. — Осталось только добавить несколько убедительных подробностей. Умница Дейдра, без нее мне бы не справиться». Он посмотрел на женщину, и ему показалось, что она незаметно ему подмигнула.

— Что тут непонятного? — непочтительно вмешался Вульф. — Они были пьяными в стельку. У нас в селении… — начал, было, он, но Паина перебила юношу.

— У нас в селении! — фыркнула она, передразнивая его. — Ты разве не знаешь, что амазонки почти не употребляют вина, только по очень большим праздникам.

— Ну да! — недоверчиво покачал головой киммериец. — А Энида и ее приближенные? Сколько я ни видел их, почти всегда были под хмельком, если не сказать сильнее, — добавил он, усмехнувшись,

— Вот тебе и ответ, — подхватила брошенную им мысль Дейдра. — Мэгенн хочет, чтобы весь наш народ скатился в омут пьянства. Тогда она без труда возьмет в свои руки власть. И сейчас уже Энида подчиняется ей.